Всему свое время - Быстрова Ирина. Страница 25

– Смотри, – сказал Петя, поднимаясь из-за стола. – Чтоб только дома все было по-прежнему.

И ушел на балкон, прихватив с собой чашку с чаем.

Я убрала со стола, вымыла посуду. Когда уже Петя согласится на посудомоечную машину? Вот все в доме есть, а посудомоечной машины нет. Баловство это, говорит он. Хорошенькое баловство, когда трижды в день приходится мыть за всеми горы посуды. Стала уже покупать себе резиновые перчатки, потому что кожа на руках с годами становится суше. Сколько же я, интересно, перемыла за эти годы тарелок и кастрюль?

Я протерла разделочный стол, сняла перчатки, ополоснула руки. Села у окна. Не было в душе никакой радости оттого, что сообщила о своем решении. Почему так? Почему им как будто все равно? Я думала, что мне удастся поразить их этой новостью, а они мимолетом выслушали ее и погрузились в свои дела. Такое разочарование, просто до слез. «Но ничего, ничего, – уговаривала я себя, – начну работать, и тогда мы поглядим».

Ира

– Вцепиться в волосы – это сильно. Еще один способ реагировать на измену, – захихикала Светка, когда я рассказала ей о своих мыслях по поводу Димкиного семейного кризиса. – У Маруси один, у Витки – другой.

– Наверняка есть еще и третий, и четвертый, – сказала я. – Вот только, мне кажется, ты никогда не будешь знать заранее, как начнешь реагировать.

– Ну да, – продолжала Светка, – уйти – третий, ничего вообще не делать – четвертый. Насчет заранее… Я бы собрала все-таки чемоданы и удалилась. Скорее всего. А ты?

– А я всегда живу на своей территории, – ответила я. – Поэтому просто бы выставила за дверь, и все дела.

– Какие мы с тобой злые, – задумчиво проговорила Светка. – Или нет?

– Ой, слушай, хватит уже всякий бред нести. Лучше расскажи, что у тебя нового?

– А, фигня всякая. – И в течение следующих двадцати минут Светка трещала о том, на каких выставках побывала, каких успехов в деле освоения искусства росписи по шелку (Светка увлеклась в последние месяцы батиком) добилась, скольких человек отинтервьюировала и что нового узнала. – В общем, – подытожила она, – ничего особенного. Никаких жизненных перипетий. Не то что у Маруси.

Человек – существо престранное. Вечно чего-нибудь ему не хватает. И кстати, не потому ли мы проявляем столь сильный интерес к Марусиным делам, что у нас самих таких событий давненько не бывало? А вовсе не оттого, что мы такие чуткие и сердобольные? Я тряхнула головой, дабы отогнать эти неприятные мысли, и принялась торопливо рассказывать Светке о том, где была и что видела. У меня тоже есть своя жизнь. Мне абсолютно не нужны чужие события, чтобы чувствовать себя в тонусе. Чур-чур!

Наверное, может показаться, что я только и делаю, что сижу и обмусоливаю Машкину проблему. Просто потому, что только на эту тему и трещу.

На самом деле все обстояло не так. Один день сменял другой. Я не успевала их отслеживать – так много всего было пережито за время, прошедшее с момента Машкиного отъезда. Меня отправили на курсы по менеджменту, где я и торчала все вечера напролет. Наконец-то сдала на права и уже начала присматривать себе машину. А еще я целых два раза вырвалась в театр, что вообще-то при моем расписании настоящий подвиг. И три раза встречалась с разными приятелями и приятельницами. Нормальная жизнь мещанина большого города, озадаченного тем, как выжить в этом городе и даже получить при этом немного удовольствия.

А Машка… Я наметила себе срок – до конца сентября пытаюсь дозвониться до нее, а потом бросаю это занятие в связи с полной бесперспективностью. Захочет – сама прорежется.

За пять дней до намеченного мной срока в квартире раздался междугородний звонок. Я только вернулась с работы, еще не закрыла входную дверь, бросила ее открытой и понеслась на кухню, где висел телефон.

– Да! – заорала я, схватив трубку.

– Здравствуйте. – Сквозь легкий треск немного глуховато звучал мужской голос.

– Здравствуйте, – машинально ответила я. Кто это еще, черт возьми?

– Ирину можно услышать?

– Это я.

– Привет. – Голос стал слышен чуть лучше. – Это Петр.

– Что? – Я растерянно потерла лоб.

– Петр Рогов, помнишь? – В голосе промелькнуло нечто похожее на иронию.

– Помню, конечно, – буркнула я. – Просто не ожидала тебя услышать.

«Что с Марусей?» – билась в голове тревожная мысль. Почему мне звонит Петюня, который на дух меня не переносит? И тут…

– Где Марья? – холодно вопросил Петя.

– Что? – Я судорожно сглотнула слюну.

– Марья где? – Металла в Петином голосе прибавилось.

– Я не понимаю, о чем ты, – онемевшими губами проговорила я.

– Брось дурака валять, Зарубина! – Петин голос взметнулся ввысь и дал петуха. – Зови Марью, я хочу с ней говорить.

– У меня ее нет. – В горле запершило, я откашлялась и повторила: – У меня ее нет.

– А где же она?! – заорал Петя.

– Не знаю… – Я вообще перестала что-то понимать. – Я думала, дома… Мы давно с ней не разговаривали.

– Ведь врешь! – Петя продолжал орать. – Она бы сама не додумалась до такого! Она бы…

– До чего? – перебила я. – И вообще, перестань орать и говори нормально. Что она сделала?

– Она, – чуть сбавив тон, сказал Петя, – устроила тут натуральный скандал, расколотила столовый сервиз на двенадцать персон и ушла, хлопнув дверью.

– Да-а?! – изумилась я.

– Да! – опять рявкнул Петя. – Штукатурка обсыпалась в прихожей.

– Машка?! – не поверила я.

– Вот и я о том же, – продолжал бушевать Петя. – Она бы сама не додумалась до такого. Кто-то подбил ее на это. Кроме тебя, больше некому. Где она?.

– Не знаю. Вот честно, не знаю.

– Серьезно?

– Абсолютно.

Я, правда, не стала уточнять, что, даже сиди сейчас Машунька у меня на кухне, я все равно клялась бы Пете в полном своем неведении.

– И где она тогда? – Похоже, Петя наконец-то поверил.

– Давно? – спросила я. – Давно она ушла?

– Три дня.

Оп-ля!

– Я решил ничего не предпринимать три дня, – продолжал Петя. – Сегодня они закончились.

– Ты сестре звонил? – поинтересовалась я.

– Ну разумеется, – огрызнулся Петя.

– А вещи? Вещи она с собой какие-нибудь ваша?

– Взяла что-то.

– Слава богу! – облегченно выдохнула я.

– Что значит «слава богу»? – Петин голос опять стал набирать громкость.

– Значит, она не собирается покончить с собой, – пояснила я.

– Конечно, не собирается. – Я прямо-таки ощутила, как Петя поморщился. – Чушь городишь.

– Почему же чушь?

– Она не была похожа на человека, который собирается покончить с собой.

Многие из них не похожи, однако же…

– Ладно, – деловито подытожил Петя, – я понял. У тебя ее нет. Если вдруг объявится, скажи, чтоб возвращалась немедленно. И вообще, скажи, что она дура, каких свет не видывал. Все. – И, не прощаясь, бросил трубку.

Я нажала отбой, в прострации постояла посреди кухни пару секунд, потом вернулась в прихожую и наконец-то заперла дверь. Прошла в гостиную, взяла переносную трубку и набрала Светкин номер.

– Охренеть! – выдохнула Светка, выслушав рассказ о последних событиях.

А чего еще было ждать от Светки? И затем:

– С этим надо что-то делать…

Кто ж спорит. Только что?

Утром я с трудом раскачалась после полубессонной ночи и побрела на работу. «Машка где-то отсиживается, – уговаривала я себя. – С ней все нормально. Вот только где она могла скрываться? У нее ведь нет никаких близких подруг в Новосибирске. А те знакомые, с которыми они дружили семьями, – к ним она точно не пошла, чтобы не быть выданной в тот же момент Пете. Уж на это у нее наверняка мозгов хватило».

Проглотив пару бутербродов, я села за компьютер проверить электронную почту. Мобильник противно запищал. «Надо бы сменить сигнал для получения эсэмэс, – в который раз подумала я, протянула руку, пощелкала кнопочками и прочитала: – „Встречай 19.30“. Вот черт! Как же я сразу не сообразила? Когда Светка говорит, что нужно что-то делать, то лучше расслабиться и не сопротивляться.