Прасковья [СИ] - Авдеенко Александра. Страница 51

— А, гостики дорогие пожаловали! Ну, здоровеньки булы. Не стойте как засватанные, идите в хату.

Ну, они и пошли.

— Ну и кто из вас кто? — спросила она, оглядывая братцев.

— Я Ник.

— А я Рем.

— Ладно парни, давайте я вам вашу комнату покажу, а ты, Параска ужином займись, — сказала она и вышла из кухни.

Минут через пять бабуля вернулась.

— Прасковья, — сказала она. — Я хотела тебе напомнить, что в этом году в декабре тебе исполняется двадцать один год. В этот день чтобы не происходило, ты должна приехать ко мне и забрать кинжал.

— Ты поэтому отослала ребят в комнату? Не хотела при них говорить?

— Да. Они вампиры, я расизмом, конечно, не страдаю, но черт его знает, что бродит у них в головах. Ладно, все, что хотела я тебе сказала.

Она развернулась и отправилась в сторону огорода, откуда доносились заливистые крики соседей и Никитичны. Нужно же было проверить, что опять утворила неугомонная старушенция. Вот вроде еще на пять лет она стала, как бы это покорректнее сказать, взрослее. Ага, скоро песок и труха сыпаться будут, а она все никак не меняется. Я только покачала головой, но с места так и не сдвинулась, продолжая чистить картошку.

Минут через пять в дверях нарисовались оба брата.

— А что это за запах странный у нас в комнате? — спросил Рем.

— Не знаю, а что такое? — удивилась я.

— Да вроде как сивухой пованивает.

— Интересно, бабуля самогоноварением никогда не баловалась, используя для зелий только чистый медицинский спирт. А то мало ли, какие последствия могут быть, — сказала я задумчиво. — Ладно, пошли, посмотрим, что у вас там.

В комнате, окна, которой выходили на двор Никитичны и, правда, стоял такой сивушный духман, что только закусывай. Мы с ребятами переглянулись и выскочили на двор, посмотреть, что происходит.

А происходило следующее. Никитична решила составить конкуренцию первой самогонщице села, бабке Авдотье. Благо в этом году уродилось много фруктов, а еще с прошлых лет в кладовке у нее имелся стратегический запас варенья, которого хватило бы прокормить все село лет пять, если бы кто-то выжил после первой недели такой замечательной диеты. Причем, банками с вареньями были забиты практически все горизонтальные поверхности. А тут новый урожай и ни места, ни тары уже нет. Вот Никитична и решила перевести совсем старое варенье в состояние жидкой валюты, которая в селе всегда в ходу. Да и подзаработать было бы неплохо. Итак, хитрож… мудрая старушка достала из сарая допотопный самогонный аппарат времен молодости ее бабушки, провела ревизию некоторого количества банок, сгрузила это дело под яблоню в огороде и приступила к процессу. Откопала где-то бочку литров на 50, в которую были слиты все необходимые ингредиенты, и оставила это безобразие бродить. Через пару дней запах от перебродившего варенья начал постепенно разноситься по всему селу, приманивая специфическим ароматом мужиков и мух. После того, как необходимое количество времени было выдержано, Никитична приступила к процессу перегона. Ну, тут уж количество страждущих под ее тыном, увеличилось в разы. Мы как раз застали последний этап великой эпопеи — разлитие готового продукта по десятилитровым бутыльцам, а чего мелочиться-то? Бедная бабулька пыталась поднять полную тару, дабы отволочь это дело подальше от хищно облизывающихся представителей сильной половины села. Те на все лады предлагали свою помощь в этом непосильном деле.

— И не надова мне таких помощничков. Пока до сараю донесете, половину беленькой выхлещете, — кричала неугомонная старушка, помахивая кулаками в сторону услужливых соседей.

И она опять бралась за горлышко очередной бутылки, силясь отволочь ее в нужное место, но дальше чем на два шага за раз не получалось. А бутылок было несколько. Бедная бабулька схватилась сперва за лоб, потом за поясницу и призадумалась. Тут в поле ее зрения попала я с братцами и бабуля.

— Ой, Настасья, выручай. У тебя таки справны гостики, таки парни сильны, нехай помогут бедной бабушке самогонку у сарай отнесть. А я им потом по стаканчику налью, — попросила она, состроив умильную мордашку.

Со стороны забора по селу разнесся жалобный вздох мужиков. Они поняли, что им на халяву точно ничего не перепадет, но расходиться не спешили. Все-таки Никитична-самогонщица, это зрелище само по себе достаточно интересное

— А чего ты у меня спрашиваешь? Вот ребята рядом стоят, их и проси, может помогут, — съехала бабуля.

— Хлопчики, миленькие, помогите бедной одинокой бабушке перенести самогон у сарай. Выручайте, а то енти троглодиты усе только испортят. Или вылакають по дороге половину, или побьють, — стала строить из себя обездоленную личность Никитична.

— Ладно, бабка, поможем, — сказал Рем, перепрыгивая забор. — Чего и куда волочь то?

— От эти бутылочки, — она ткнула скрюченным пальчиком в 10-литровые бутыльцы. — И у энтот сарай.

Первые несколько бутылей были оттранспортированы без эксцессов, а вот последняя…

Итак, картина маслом. Летний двор, жара, на заборе гроздьями висят соседи, следя жадными взглядами за уносимыми и с их глаз бутылками самогона. Никитична, которая величественно руководит процессом. Два вампира, как дрессированные летучие мыши, мечущиеся между самогонным аппаратом и сараем… И вдруг, на короткий миг это все замирает, раздается небольшой еле слышный звон и у бутылки с вожделенной жидкостью отлетает дно. Минуту стояла гробовая тишина. Никитична задыхалась от возмущения и не сразу смогла подобрать правильные эпитеты для обозначения своего отношения к ситуации. Ну, а мужики замерли в прострации, глядя как любимая ими жидкость, собирается в лужи и постепенно впитывается в землю. Первым не выдержал дед Иван, который как молодой олень перескочил через забор и плюхнулся на колени у лужи с самогонкой. Он припал к ней как к живительному источнику, стараясь выпить быстрее, чем она впитается в землю. Видя такое дело, другие мужики не стали медлить и тоже кинулись на штурм соседкиного забора. Штурм Зимнего на этом фоне был детским лепетом. Ну, а после того как препятствие было преодолено, они устроили кучу малу возле лужи, все уменьшающейся стараниями деда Ивана. Активнее всех локтями работал Никифор, местный алконавт, который в порыве великой любви тянул губы к еще не успевшей впитаться влаге. Наконец он до нее добрался и плюхнулся уже не в лужу а в маленькое болотце, да так там и остался лежать. Уж если выпить не удалось то хоть нанюхается и извазюкается. А что? Грязь, настоянная на самогонке, может тоже имеет целебные свойства. Куда там этому мертвому морю.

За всем этим цирком с непередаваемым выражением на лице, следила Никитична. Что странно, молча! Бабулька явно находилась в прострации, как от потери ценного продукта, так и от цирка, устроенного соседями. Потом видимо в ее голове что-то щелкнуло, когда она увидела Никифора в роли заправской свиньи, нежащейся в самогоновой грязи, и она завопила на все село.

— Паразиты! Оглоеды! Разорили! Как я теперича жить буду! Опозорили! — она трясла кулаком то в сторону незадачливых вампиров, то в сторону соседей и брызгала слюной в момент выкрикивания очередного гневного лозунга. А потом картинно схватилась за сердце и стала медленно оседать на землю.

— Никитична, сердце с другой стороны, — раздался спокойный голос бабули.

Никитична сменила руку, положила ее с правильной стороны, но представление не закончила. Короче, вещала она о бренности бытия и своей обездоленности, вышибая скупую мужскую слезу, еще минут пятнадцать, собирая на бис не только соседей, но и соседок. Закончила этот бардак бабуля.

— Никитична, заканчивай представление, пошли пить чай, — сказала бабуля. — Параска иди хоть бутерброды приготовь, если не успела картошку сварить.

Я метнулась в хату, и пока бабуля загоняла к нам Никитичну, успела накрыть на стол.

Когда все относительно успокоенные уселись за стол, и чай был разлит и выпит, успокоенная Никитична поинтересовалась:

— А вы, хлопцы откель к нам приехали?