Доктор Сон - Кинг Стивен. Страница 48

– Кэмерона. Аззи сидит у него с самого обеда.

Комната Бена Кэмерона располагалась на третьем этаже Ривингтона-1. Восемьдесят три года, бывший бухгалтер, застойная сердечная недостаточность. На редкость приятный старик. Бессменный чемпион хосписа по игре в скрэббл и бесподобный тактик в парчизи [12]: его блокады всегда выводили противников из себя.

– Я сейчас спущусь, – сказал Дэн. Прежде чем выйти из комнаты, он остановился, чтобы еще раз бросить взгляд на надпись. – Спокойной тебе ночи, милая.

В следующий раз Абра Стоун появится в его жизни лишь через два года.

И в течение этих двух лет в кровеносной системе членов Истинного Узла будет дремать нечто – прощальный «подарок» от Брэдли Тревора, известного также как «мальчик-бейсболист».

Часть вторая

Пустые дьяволы

Глава 7

«Вы меня не видели?»

1

Однажды в августе 2013 года Кончетта Рейнолдс проснулась ранним утром в своей просторной квартире в Бостоне. Как обычно, ей сразу бросилось в глаза отсутствие собаки, которая не лежала больше, свернувшись в углу возле комода. Бетти скончалась несколько лет назад, но Четта все еще тосковала по ней. Надев халат, она направилась в кухню, где собиралась приготовить себе первую чашку кофе. Она делала путь тысячи раз, и у нее не было причин ожидать каких-либо происшествий. И уж конечно, ей и в голову не приходило, что это станет первым звеном в целой цепочке весьма прискорбных событий. Как она позже расскажет своей внучке Люси, она не споткнулась и ни обо что не ударилась. Просто услышала совершенно невинный хруст, донесшийся откуда-то снизу справа, – и вдруг оказалась на полу, а ее ногу охватила пылающая боль.

Так она пролежала минуты три, глядя на свое размытое отражение в полированном паркете, отчаянно желая, чтобы боль утихла. И все это время вела внутренний разговор сама с собой. Какой же надо быть глупой старухой, чтобы жить без компаньонки. Дэвид твердил последние пять лет, что я уже не в том возрасте, когда можно оставаться в полном одиночестве. Придется теперь признать его правоту.

Но для компаньонки потребовалась бы постоянная комната, которую Четта берегла для Люси и Абры, ведь в их визитах заключался смысл ее жизни. Особенно теперь, когда не стало Бетти, а ее поэтический источник, кажется, полностью иссяк. И пусть ей уже было девяносто семь, она легко со всем управлялась сама и чувствовала себя отлично. Что значит хорошие гены по материнской линии! Ведь ее собственная Момо схоронила четверых мужей и семерых детей и прожила сто два года.

Хотя если не кривить душой (особенно перед собой), этим летом ее самочувствие оставляло желать лучшего. Этим летом все стало как-то… по-другому.

Когда боль действительно унялась – самую малость, – она поползла по короткому коридору в сторону кухни, которую уже заливали первые лучи солнца. Это было красиво, хотя, лежа на полу, она едва ли могла в полной мере оценить прелести розового света. Каждый раз, когда боль снова становилась непереносимой, она останавливалась и клала голову на свою костлявую руку, чтобы отдышаться и прийти в себя. Во время этих передышек она размышляла о семи возрастах человека и о том, как они образовывали почти идеальный (в своем идиотизме) замкнутый круг. Вот так же ползком перемещалась она в четвертый год Первой мировой войны, которую словно в насмешку называли «войной за то, чтобы навсегда покончить с войнами»! Потом Кончетта Абруцци ползком кралась по двору дома своих родителей – фермеров из Даволи, – чтобы поймать одну из куриц, которые легко убегали от нее. А выбравшись из того пыльного захолустья, она начала совсем другую жизнь, деятельную, интересную, плодотворную. Она опубликовала двадцать поэтических сборников, пила чай с Грэмом Грином, ужинала в гостях у двух президентов США, но превыше всего ценила то, что Господь наградил ее красивой, умной и странным образом одаренной правнучкой. И чем же заканчивались эти славные страницы истории ее жизни?

Снова ползком, вот чем. Все вернулось к началу. Dio mi benedica [13].

Она добралась до кухни, проползла через овальное пятно солнечного света и оказалась рядом с небольшим столиком, за которым, как правило, ела три раза в день. На нем лежал ее мобильный телефон. Четта ухватилась за ножку стола и трясла его до тех пор, пока телефон не свалился на пол. И при этом, meno male [14], не разбился вдребезги, как она опасалась. Она набрала номер, который ей дали как раз на случай подобного дерьма, а потом пришлось ждать, проклиная весь технологический абсурд XXI века, пока механический голос предупреждал, что все разговоры записываются.

Наконец, слава Пресвятой Деве Марии, раздался голос нормального человека:

– Служба «Девять-один-один» слушает. Что у вас произошло?

Лежавшая на полу женщина, которая много десятилетий назад охотилась за курицами на юге Италии, произнесла четко и ясно, несмотря на сильную боль:

– Меня зовут Кончетта Рейнолдс. Я живу на четвертом этаже в доме номер двести девятнадцать по Мальборо-стрит. Кажется, я сломала бедро. Не могли бы вы прислать «скорую помощь»?

– С вами сейчас кто-нибудь есть, миссис Рейнолдс?

– В наказание за мои грехи никого нет. С вами говорит глупая старуха, которая считала, что прекрасно проживет одна. И между прочим, я предпочитаю называться «мисс Рейнолдс».

2

Люси она позвонила незадолго до того, как ее на больничной каталке перевезли в операционную.

– Я сломала бедро, но врачи могут все исправить, – сказала Кончетта. – По-моему, в таких случаях вставляют стальной стержень или что-то в этом роде.

– Ты упала, Момо? – спросила Люси, сразу же подумав об Абре, которой еще неделю предстояло провести в летнем лагере.

– О да, я упала, и еще как! Но перелом, вызвавший падение, произошел совершенно спонтанно. Как я понимаю, такое часто случается с людьми в моем возрасте, а поскольку в наши дни до моих лет доживают многие, докторам приходится постоянно сталкиваться с подобными проблемами. Нет никакой необходимости приезжать ко мне прямо сейчас, но, думаю, ты все равно захочешь приехать. Нужно обсудить кое-какие детали.

Люси почувствовала холод где-то внизу живота.

– Какого рода детали?

Уже накачанная валиумом, или морфием, или что там они в нее вкололи, Кончетта нисколько не волновалась.

– По всей видимости, перелом бедра – наименее серьезная из моих проблем.

Она объяснила, в чем дело, на что ушло совсем немного времени. Закончила словами:

– Только не говори ни о чем Абре, cara. Я получила от нее десятки электронных писем и даже одно настоящее, и, кажется, ей хорошо в летнем лагере. Пусть узнает как можно позже, что старушка Момо завершает свой земной путь.

Люси подумала: И она всерьез считает, что от Абры можно что-то скрыть?

– Для того чтобы прочитать твои мысли, не обязательно быть экстрасенсом, amore. Но вдруг случится так, что на этот раз плохие новости не дойдут до нее?

– Что ж, может быть, – сказала Люси.

Она едва успела положить трубку, как телефон снова зазвонил.

– Мама? Мамочка! – Это была Абра, и она плакала. – Я хочу побыстрее вернуться домой. У Момо рак, и я хочу домой.

3

Вернувшись досрочно из летнего лагеря «Тапауинго» в штате Мэн, Абра получила прекрасное представление о том, как живут ее сверстники, чьи родители развелись. Они с мамой провели две последние недели августа и первую неделю сентября в квартире Четты на Мальборо-стрит. Старушка сравнительно легко перенесла операцию на бедре и отказалась задержаться в больнице, равно как и отказалась от лечения рака поджелудочной железы, который нашли у нее медики.