Маскарад - де ла Круз Мелисса. Страница 36

Они восхитились потрясающим видом на окрестности, открывающиеся из их одноместного номера. Обставлен он был по последнему писку моды: мебель из макассарского черного дерева, декоративные подушки из овечьей шерсти, черные эпоксидные полы, отполированные до блеска, ониксовый бар, светящийся изнутри, телевизор с плоским экраном и стены из нержавеющей стали, на вид холодные, а на ощупь — ровные и теплые, словно сливочное масло.

— Здорово, — сказала Шайлер, усевшись на один край широченной кровати, меж тем как Оливер примостился на другом.

— Ты точно уверена, что хочешь этого? — спросил Оливер, подавшись вперед и прикрыв лицо рукой.

— Олли, если я этого не сделаю, то впаду в кому и больше не очнусь. Сегодня утром я еле встала с постели.

Оливер гулко сглотнул.

— Мне очень не хочется просить об этом тебя, но просто... не знаю, как сказать... я не хочу, чтобы мой первый раз был с кем-то, кого я даже не знаю. Понимаешь? — Шайлер рассказала юноше о том, что произошло с Блисс в Монсеррате. — А ты — мой лучший друг.

— Скай, ты знаешь, что для тебя я сделаю все, что угодно. Но это нарушение кодекса. Проводникам не разрешается становиться фамильярами своих вампиров. Нам полагается быть объективными. Это не входит во взаимоотношения. Вещи вроде церемонии — это сложно, ты же знаешь, — объяснил Оливер.

Когда неделю назад Шайлер впервые спросила Оливера, не согласится ли он стать ее фамильяром, юноша сказал, что ему нужно подумать. На следующий день он так и не заговорил об этом, и Шайлер решила, что Оливер слишком вежлив, чтобы говорить ей «нет», и потому ведет себя так, как будто она вообще не обращалась к нему с просьбой.

Прошло несколько дней. Никто из них не возвращался к этой теме. Шайлер начала уже думать, что ей придется поискать другой выход. Но прошлым утром она нашла в своем шкафчике подсунутый туда конверт. В конверте лежал ключ от номера в «Мерсере» и записка от Оливера:

Вообще-то Шайлер и сама испытывала на этот счет сложные чувства. Ей жутко не хотелось ставить Оливера в подобное положение. Но она полагала, что у нее нет выбора. Если уж ей придется взять фамильяра, по крайней мере, пускай это будет тот, кого она уже знает. А к Оливеру ее влекло еще с Венеции. Возможно, это свидетельствовало о том, что все идет как надо. Что это должно было произойти.

— Олли, одно твое слово — и мы не будем этого делать. Идет? — предложила Шайлер, ухватившись за край кровати и потянув на себя покрывало.

— Ладно. Давай не будем, — незамедлительно откликнулся юноша.

Он вздохнул и улегся на кровать, запустив руки под пуховое стеганое одеяло. Длинные ноги Оливера свисали с края, но тело лежало горизонтально. Он зажмурился, словно перспектива была невыносима для него, и снова прикрыл лицо рукой, как будто защищаясь от чего-то.

— Ты серьезно? — в легком ужасе спросила Шайлер.

— Я не знаю! — простонал Оливер из-под ладоней, лежащих теперь поверх губ.

— Ну просто... понимаешь... я буду очень осторожна — в смысле, если тебе страшно. Доверься мне.

Шайлер все еще сидела, так что ее слова оказались обращены к огромному, во всю стену, окну, в то время как Оливер словно бы разговаривал с потолком.

— Я тебе доверяю, — напряженно и печально произнес Оливер. — Я доверяю тебе свою жизнь.

— Я понимаю, это изменит наши взаимоотношения — но ведь мы же лучшие друзья. Не может же все измениться так уж сильно? В смысле — я ведь и так уже тебя люблю, — произнесла Шайлер.

Каждое сказанное ею слово было чистой правдой — она очень любила Оливера. Она не могла себе представить жизни без него.

Шайлер повернулась и взглянула на друга. Оливер убрал руки с лица и открыл глаза. Шайлер отметила про себя, как красиво каштановые волосы обрамляют его лицо и как соблазнительно выглядит его шея под жестким воротником рубашки.

— Разве ты меня не любишь?

Девушка понимала, что давит на друга, но ничего не могла поделать. Ей необходимо было, чтобы Оливер согласился. Потому что иначе... иначе к кому ей идти?

Оливер покраснел и отвел глаза. Он снова уселся на край кровати.

— Ну ладно, — сказал он скорее себе, чем Шайлер.

Шайлер придвинулась поближе и прижалась к юноше. Несколько едва уловимых движений — и она очутилась у него на коленях.

— Так нормально?

— Ты тяжелая, — поддразнил ее Оливер, но на губах его была улыбка.

— Вовсе нет!

— Ну ладно, ладно, не тяжелая.

— А ты хорошенький — ты в курсе? В смысле — правда хорошенький. Почему ты постоянно только со мной? Тебе надо с кем-нибудь встречаться, — сказала Шайлер как о чем-то само собой разумеющемся и убрала волосы со светло-карих глаз Оливера.

Ей подумалось, что ни у кого больше она не видела таких добрых глаз. С Оливером она всегда будет в безопасности.

— Ага, как же. Я — и встречаться! — рассмеялся Оливер.

Он обнял Шайлер за талию.

— А почему бы и нет? Что тут такого неслыханного?

— Да ну? — отозвался Оливер.

Шайлер попыталась было что-то сказать, но не успела, потому что Оливер взял ее за подбородок и притянул к себе, и вскоре они уже целовались. Нежные, робкие поцелуи сменились более смелыми, когда оба разомкнули губы.

Девушка вздохнула. Так вот каково это — целоваться с Оливером! Это было совсем не так, как она себе представляла. Гораздо лучше. Как будто они были созданы друг для друга. Шайлер прижалась к нему, а Оливер запустил руку ей в волосы. Это было ново — поворотный момент. Потом Шайлер принялась целовать его в подбородок и шею.

— Скай...

— Ммм?..

Внезапно Оливер отстранил девушку, убрал с себя ее руки и стряхнул Шайлер с колен.

— Нет, — произнес он, тяжело дыша.

Лицо его пылало от смятения.

— Нет? — непонимающе переспросила Шайлер.

Вроде бы все шло хорошо. И правильно, разве нет?

— Нет. — Оливер встал и принялся расхаживать взад-вперед. — Священное целование — вещь серьезная. На твою мать оно повлияло. И знаешь что? Найди себе другого подопытного кролика. Я не собираюсь этого делать из чувства долга.

— Олли!

— Не надо, Шайлер.

Оливер называл ее по имени, только если был очень зол.

Шайлер умолкла.

— Я ухожу. Я не могу быть с тобой... Ты сама не своя, — произнес Оливер, набросил куртку и выскочил в ночь, хлопнув дверью.

ГЛАВА 36

В укромном уголке среди книжных стеллажей Хранилища истории сидела Мими Форс, склонившись над старинной книгой в кожаном переплете. Той самой книгой, которую отец конфисковал у нее несколько недель назад. Может, ее и полагалось держать в Хранилище под замком, но вопрос был лишь в том, чтобы вычислить, какой ключ отпирает этот замок, и усилия для этого потребовались минимальные: люди-библиотекари не приспособлены к тому, чтобы противостоять гневу рассерженного вампира.

Книга была открыта на последней странице, черной странице, со словами, выгравированными сияющим голубым — цвета крови, что текла в жилах Мими.

Рядом с девушкой стоял Кингсли Мартин, и они вместе читали эту страницу при свете единственной конусовидной свечи. Окружающие их стеллажи — множество рядов книжных полок, которые, казалось, уходили куда-то в бесконечность, — окутывала тьма и тишина. В Хранилище содержалось около десяти миллионов книг. Это была самая большая библиотека в мире, и стеллажи уходили вдаль под Манхэттен — несколько ярусов под тротуарами. Никто даже толком не знал, насколько далеко уходит вниз старый лифт с покосившейся кабиной.

Они решили применить заклинание под землей. В заклинании упоминалось «место изначальной силы», и Кингсли предположил, что это штаб-квартира Голубой крови.

— Тут сказано, что вызвать его сможет только тот, кто схож с ним разумом, — сказала Мими, читая текст.

— Это означает, что он должен хотеть того же, что и ты, потому что только тогда сможет ответить на твой зов, — объяснил Кингсли.