Маскарад - Джойс Бренда. Страница 77

Джорджи положила руки ему на грудь, хотя ничего хорошего из этого не вышло, поскольку большая часть его тела была прижата к ее. Смела ли она верить, доверять ему сейчас?

— Я только и делаю, что думаю о вас последние три дня, — сказал Рори, встретившись с ее глазами. — Я только и делаю, что думаю о нас.

Джорджи застыла; ее сердце билось с взрывной силой.

— Я не понимаю.

— Я беден, Джорджина, — прошептал он, — и по многим стандартам я даже не джентльмен.

Джорджи с недоверием покачала головой.

— Я бы никогда не стала судить о мужчине по его финансовому состоянию, — твердо произнесла она.

— Вы могли бы — и вам следует — добиться большего, — резко сказал Рори.

Что, если он откровенен?

— Я не хочу добиваться лучшего, — прошептала Джорджи.

И это была правда — правда, которой она больше не могла избегать.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Затем посмотрел на нее, его взгляд сделался томным, и Джорджи почувствовала полуобморочное состояние от желания.

— Я обедневший дворянин, — прошептал он. — Я зарабатываю себе на жизнь. Может, я унаследую состояние Элеонор, а может, и нет. Я не имею право делать это — не сейчас, не при таких обстоятельствах.

— Делать что? — воскликнула Джорджи, но она догадывалась, что ее самая смелая и сокровенная мечта становится реальностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы; Джорджина думала, что умрет от такого сочетания желания и любви.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Джорджина, но я пойму, если ты откажешь мне.

Джорджи выдохнула.

Рори приник к ее губам в поцелуе.

Бланш уехала, а Лизи стояла в холле, не понимая, что случилось. Она была поражена признанием Бланш о том, что та не хочет выходить замуж. Однако поняла она и то, что это вовсе не означает, что Бланш и Тайрел не поженятся. Только одно было ясно наверняка — Бланш очень милосердна, добра и достойна. Самообладание постепенно возвращалось к ней, и теперь, оглядываясь назад, она жалела, что не спросила Бланш, как дела у Нэда с Тайрелом.

Проходя мимо библиотеки, Лизи услышала оттуда какой-то шум. Она не придала этому значения, подумав, что служанка убирает комнату. Дверь была закрыта, что было странно, но она не задержалась возле нее. Затем Лизи услышала голоса.

Она не могла ошибиться в мужском голосе, — он принадлежал Рори. Внезапно Лизи вспомнила, как пристально он смотрел на Джорджи несколько вечеров назад. Инстинкт переполнил ее, и она не медлила. Она открыла дверь, уверенная в том, что Рори и ее сестру нельзя оставлять одних.

Джорджи была на диване в объятиях Рори; они страстно целовались.

И Лизи испугалась. Ее собственная жизнь пролетела у нее перед глазами — ее любовь к Тайрелу, их короткая, страстная и достойная порицания связь, ее падение и позор, горе и разрыв.

В тот момент Лизи знала, что никогда не позволит Джорджи страдать так, как она. Она знала, что защитит свою сестру любой ценой. Хотя дверь была открыта, она громко постучала в нее, четыре или пять раз.

Рори вскочил с дивана, повернувшись к ней. Он покраснел.

Лизи недоверчиво посмотрела на сестру, которая была так ошеломлена, что могла лишь моргать.

Лизи начала злиться. Она попыталась держать себя в руках.

— Прошу прощения, что помешала, — язвительно произнесла она.

Потом не выдержала.

— Что ты делаешь, Джорджи? — воскликнула она. — Ты совсем рассудок потеряла?

Джорджи покачала головой, широко раскрыв глаза и не в состоянии говорить. Лизи повернулась к Рори.

— Не знаю, какие у вас намерения, — натянуто сказала она, — но я не позволю вам опозорить мою сестру, сэр. Одной падшей женщины для этого дома вполне достаточно.

Рори оставался красным, но он заговорил с Лизи очень спокойно:

— Я только что попросил твою сестру выйти за меня.

Джорджи встала, заулыбавшись, по-прежнему потрясенная.

И Лизи начала понимать. Она улыбнулась, хотя на самом деле ей хотелось прыгать и кричать от восторга.

— Джорджи?

Джорджи смотрела только на Рори.

— Да, — прошептала она, и на ее глазах выступили слезы. — Да. Да!

И Лизи запрыгала:

— Вы поженитесь!

Рори подбежал к Джорджи, взяв ее за руки.

— Ты согласна? — воскликнул он.

Джорджи облизала губы.

— Да. Но только если ты действительно серьезен.

— Разумеется, я серьезен. Я никогда до этого никому не делал предложение. — Он сглотнул, притянув ее к себе. — Я никогда себя так не чувствовал раньше, Джорджина.

Джорджи кивнула, не в состоянии говорить; по ее щекам текли слезы.

Рори опустил руку в карман, и она увидела, как он достает красивое бриллиантовое кольцо. Камень был около карата, и она удивилась, как он смог себе его позволить.

Джорджи увидела его и выдохнула.

— Кольцо принадлежало моей маме, — хрипло сказал он.

Он взял ее левую руку и надел на палец кольцо.

Глаза Джорджи вновь наполнились слезами. Она попыталась скрыть их, потому что Лизи знала: она не хочет, чтобы Рори видел их, но он протянул руку, чтобы вытереть их.

— Ты заставила меня поохотиться, — дрожащим голосом произнес он.

— Только потому, что ты очарователен для собственного же блага, — прошептала она.

Лизи подошла к ним:

— Это чудесно! Я молилась об этом дне. О, мы должны сейчас же рассказать Элеонор — и маме с папой! О! Как жаль, что они уехали навестить Анну!

Рори сделался очень серьезным.

— Я еще не поговорил с мистером Фицджеральдом, — сказал он.

— Папа не станет возражать, — с улыбкой произнесла Джорджи. — Нужно победить маму, но ее можно легко очаровать.

Лизи знала, что папа будет рад за Джорджи, а мама с легкостью поддастся силе убеждения Рори. Ведь поскольку он любимчик Элеонор, она может рассчитывать на наследство. Теперь Лизи стала думать о будущем и о свадьбе.

— Где вы думаете пожениться? И когда?

Джорджи и Рори держались за руки.

— Мне бы хотелось провести свадьбу дома, в Ирландии! — воскликнула Джорджи. Она повернулась к Рори: — А как тебе эта идея? Рейвен-Холл очень маленький, но, возможно, мы сможем пожениться в Глен-Берри.

— Я сделаю все, что тебе понравится, — очень серьезно ответил он.

Она покраснела. Затем повернулась к Лизи:

— Так много, о чем нужно подумать, что нужно решить, что нужно сделать! О боже! Я выхожу замуж!

Тайрел как раз вышел из детской, где завтракал вдвоем с сыном. Нэд стал светом в его жизни. Он был его единственным источником радости и глубочайшим источником гордости. Пока спускался, он думал, сможет ли когда-нибудь забыть то лето, что они провели в Уиклоу, притворяясь единой семьей и глупо не желая думать о будущем.

У него перед глазами появились образы Элизабет — на лужайке с Нэдом, в его объятиях, смеющейся с ним за ужином. Воспоминания были нежелательны, и он стал раздражен. Это когда-нибудь закончится?

Дворецкий встретил его у спуска широкой извивающейся лестницы.

— Милорд, у вас посетитель.

Он протянул Тайрелу карточку, которую тот сразу же узнал. Она была довольно потрепана и неряшлива и могла принадлежать лишь Рори Макбейну. Он был рад, что его друг пришел, но в то же время напрягся. Когда-то Макбейн и Элизабет были друзьями. Он не видел Рори с лета и не знал, оставались ли он и Элизабет по-прежнему друзьями. Ему было интересно, что Рори знал о ней. Он не нравился себе за такую слабость.

— Где он?

— В Зеленой комнате, сэр, — ответил дворецкий.

— Принеси нам, пожалуйста, бутылку вина. Бургундского, — сказал Тайрел, отворачиваясь.

Он вошел в большую гостиную с удивительно темными изумрудными стенами и бледно-золотистыми потолками. Рори стоял, облокотившись о белую мраморную полку камина, не замечая жара, потерянный в мыслях.

Рори выпрямился, повернувшись к нему.

— Ты хмуришься, Тайрел? — Казалось, его это веселит. — Разве я не бальзам для глаз? Неужели ты не скучал по мне? Хотя бы немного? У тебя нет другого такого же радикального друга, как я. Без меня ты конечно же помираешь от политического консерватизма?