Янтарь и Льдянка. Школа для наследников - Снежная Дарья. Страница 71

— Это что? — подозрительно поинтересовался мужчина.

— Указ, — невозмутимо отозвался огневик. — Императорский.

Лир Сэндел раскатал лист и вчитался, а я кусала губы, чтобы не хохотать в голос. Уж я-то знала, что там за указ, так как именно мне принадлежала идея его написать. Муж в тот момент посмотрел на меня как-то по-новому и восхищенно произнес: «Ты растешь в моих глазах».

А на бумаге значилось всего лишь:

«Я, Дарел Первый, Император Закатной Империи, сим указом повелеваю лиру Аррину Сэнделу в отсутствие кого-либо из Наших подданных обращаться к нашим императорским величествам на „ты“, а также не стесняться выражать свое глубочайшее неудовольствие в случае нашего в крайней степени недостойного поведения». Печать. Подпись.

Что ж, возможно, моя первая в жизни реформа могла бы быть и более значимой, но, думаю, и этот указ сыграет немаловажную роль в управлении Империей.

— М-да… — протянул ректор и окинул каждого из нас знакомым строгим взглядом. — Подготовились, значит?

Мы согласно покивали.

— И, как всегда, не стыдно?

Мы отрицательно помотали головами.

— Демон с вами, недоросли, — по-отечески вздохнул ректор, «подчиняясь указу». — Зачем пожаловали?

Дарел вскинул голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Дело в том, что у меня есть еще один, пока не подписанный указ, который назначает вас придворным магом. И мне хотелось бы узнать ваше мнение на этот счет.

Лир Сэндел замер, уставившись на огневика так, словно видел его впервые.

— Это, мягко говоря, неожиданно… — наконец произнес он. — Позволь узнать, почему я?

— Потому что нам все еще нужна ваша помощь, — ответила я вместо Дарела. — Вы — единственный человек, который всегда желал нам только добра. Нам просто хочется, чтобы рядом был хоть кто-то, кому можно всецело доверять.

Ректор посмотрел на меня очень внимательно.

— А вы так уверены, что мне можно доверять?

Я удивленно вскинула брови.

— Ко мне на днях заходил новый командующий Императорской гвардией и задавал очень много вопросов, касающихся, в частности, моих визитов во дворец и встреч с лиром Чиарром, — пояснил он. — После которых, откровенно говоря, у меня возникло ощущение, что почтенный лир Шаррис подозревает меня в убийстве Императора Дейрека и покушении на жизнь тогда еще принца Дарела.

Огневик нахмурился, я не удержалась от раздраженно-досадливого выдоха. Если уж ученик мага сопоставил «якоря» и ректора, то гвардия и подавно смогла это сделать.

— Полагаю, раз мы сейчас разговариваем здесь, а не в застенках «Шипов» [19], каких-либо подтверждений этому подозрению они не нашли, — хмыкнул муж.

— Возможно, я просто невероятно убедителен, — отозвался ректор с легкой усмешкой.

— Возможно. Но мы бы уже тогда были мертвы, поскольку настоящий убийца не упустил бы такой шанс: во дворце сейчас никто не имеет ни малейшего представления, где мы находимся, а в школе нас видел только дворник, от которого ничего не стоит избавиться или подправить ему память. Так что, мне предсмертную просьбу озвучивать, или вы наконец дадите ответ на мое предложение?

— Это одно из тех предложений, которые нельзя отклонить? — уточнил лир Сэндел, все еще не торопясь с решением. Видимо, ему не очень-то хотелось покидать школу.

— Нет, — Дарел покачал головой. — Но мне бы искренне не хотелось, чтобы вы его отклонили. Ана права, нам нужна ваша помощь.

— Ясно… — Сэндел вздохнул. — Полагаю, лира Кайрис неплохо справится с должностью ректора Тароса.

Я просияла и, не удержавшись, бросилась к ректору обниматься. Тот смущенно кашлянул, потрепал меня по голове и отстранился.

— Надеюсь, вы, пройдохи, дадите мне неделю на то, чтобы уладить все дела в школе и передать управление?

— Предсмертные просьбы святы, — замогильным голосом отозвался Дарел, так что даже у меня появилось желание в него чем-нибудь запустить.

Но дожидаться этого огневик не стал и поднялся.

— Спасибо, что согласились, — неожиданно серьезно произнес он.

— Только учти, Дарел, — ректор посмотрел ему в глаза. — В должности придворного мага я не постесняюсь высказать «свое глубочайшее неудовольствие» тем, что Император разгуливает по городу без охраны.

— Как это — без охраны? Вот она! — Он вздернул мою руку вверх и помахал ею в воздухе.

За что все-таки получил подзатыльник.

Из школы мы вышли в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Малый Совет теперь был окончательно сформирован, а значит, восстановлено управление Империей. Грейс уехала и перестала нервировать нас и смущать окружающих разговорами на тему «Дарел-убийца». Да еще и эльфы, как мне рассказал муж, ни с того ни с сего заверили Императора в своей полной лояльности и пообещали любую поддержку в случае каких-либо затруднений. Что за «затруднения» они имели в виду, так и осталось загадкой, но поддержка Перворожденных никогда еще не бывала лишней. Особенно если припомнить, что когда-то с их помощью самый первый Император создал свою империю.

Дарел не ошибся, и сегодня в Съерр-Таше был ярмарочный день. Чем ближе мы подходили к главной торговой площади столицы, тем больше людей нам попадалось по пути. Малышня металась под ногами, взрослые спешили туда с еще пустыми руками и корзинами, а обратно — нагруженные покупками. А стоило нам выйти на площадь, как я даже замерла на несколько мгновений, растерявшись. Глаза разбегались: все вокруг пестрело палатками и товарами, одни зазывалы перекрикивали других, поверх наслаивались звуки джиги и звучный сказ менестреля о Битве-под-Мостом. В ней по легенде люди бились с русалками, а когда столкнулись предводители, то русалочьим вождем оказалась прекраснейшая из женщин, король влюбился без памяти с первого взгляда и отступил. И все бы ничего, красивая легенда, вот только русалок не существует.

Дарел положил мою руку себе на локоть, чтобы держаться еще ближе, и решительно вбурился в разноцветную толпу.

Мне, наверное, еще никогда в жизни не было так весело. Я хохотала, как сумасшедшая, глядя, как он примеряет одну за другой женские шляпки, пока нас не отогнал от товара закончивший обслуживать покупателя продавец. Потом наше внимание привлекли карнавальные маски и лавка торговца сладостями. А еще спустя полчаса мы подходили к центру площади, где была установлена сцена для выступления всевозможных артистов. Я вгрызалась в огромный персик, купленный в эльфийской лавке, а на запястье у меня болтался простенький плетеный браслетик, на котором прямо при мне мастерица вышила «Янтарь и Льдянка». По зачарованным нитям то и дело пробегали искристые сполохи, и эта безделушка была для меня дороже всех бриллиантов.

К сцене мы вышли весьма вовремя. Толпа с улюлюканьем проводила предыдущего певца, не отличавшегося приятным голосом, и на дощатый постамент, уже покрытый местами живописными желточными разводами и скорлупой, взобрался очередной смельчак.

— Жители столицы! — сочным, звучным голосом провозгласил он. Я мысленно порадовалась — к такому голосу прислушиваться хотелось. Интересно, он сказку расскажет или песенку споет? — В этот прекрасный солнечный день я хочу задать вам один вопрос: как?! Как допустили мы восшествие на престол нашей Империи узурпатора и убийцы?!

Я поперхнулась персиком и закашлялась, над площадью вдруг повисла гнетущая тишина. А оратор воспользовался ей, чтобы подхватить с новой силой и жаром:

— И я не боюсь обвинений в измене! Ибо нельзя изменить власти, которая не является настоящей. Тот, кто был коронован, предал не только своих отца и брата, он предал всю Империю! Он предал нас! Он лишил нас мудрого и справедливого правителя! Думая только о своем низменном честолюбии и жажде власти, он готов погрузить страну в хаос!..

Дарел так стиснул мою руку, что это было даже больно. Но самое жуткое — чем дольше человек говорил, тем больше в ответ раздавалось одобрительных выкриков. Выходящая из оцепенения, вызванного первыми заявлениями, толпа, словно зачарованная, подчинялась зычному властному голосу, кажется, начиная ему верить.