Пророчество - Горъ Василий. Страница 49

- Ее там нет! - шепнул мне на ухо Костян. - Она в какой-то из палаток. Мы решили валить всех! Ты как, с нами?

- Естественно! - пожав плечами, я кивнул в сторону изуродованных солдат, медленно пытающихся отползти от лагеря подальше: - Тех, кто творит такое, надо уничтожать, как бешенных собак.

- Тогда слушай сюда! В лагере около пятидесяти бандитов… это все, что мы знаем… Давай так: начинаем с ближайшей палатки. Режем всех подряд. Как только находим девушку, то следующие просто минируем, и потом уходим… Рискованно, но другого выхода нет!

- Подожди! - прошептал я ему на ухо. - А она разве одна?

- Что ты имеешь в виду? - удивленно уставился на меня прислушивающийся к нашему разговору Гарик.

- Судя по дыханию, вот в этой палатке как минимум две женщины, одна в той и в той! - я показал, в каких именно. - Как вы в темноте определите, кто из них она?

- Шрам! Штабная палатка и оставшаяся жилая - на тебе. - приказал Гарик. - Минируй! Корень, Костян - Саша вон та, правая… А ты идешь со мной! - он прикоснулся к моему плечу и, выхватив из ножен клинок, легким неслышным шагом направился к ближайшей туго натянутой брезентовой стенке…

Начав с противоположных углов от входа, мы методично уничтожали спящих боевиков: зажать рот, полоснуть по горлу, придержать… зажать рот, полоснуть по горлу, придержать… зажать рот… Тихие хрипы и биение тел заставляли гулко биться сердце. Абсолютно расслабленное и готовое к действию тело действовало само собой, а сознание фиксировало все звуки в округе, стараясь вычленить из них опасные. Но таких оказалось всего два: один раз неожиданно проснулся спящий у дальней от меня стены бандит, которого я практически мгновенно пригвоздил к палаточной стенке брошенным ножом, и второй, когда Гарик не удержал бьющееся тело, из под которого на ящик с патронами гулко упала граната Ф-1, к счастью, никого не разбудившая…

Обе спящие девицы оказались не теми: оставив их досыпать привязанными к опорному брусу палатки, чтобы они ненароком не испортили нам "праздник", мы отправились дальше…

Там уже орудовали наши, видимо, быстрее управившиеся в своей…

Объект, молодая женщина лет двадцати пяти, с правильными, довольно симпатичными, восточного типа чертами лица, как и следовало ожидать, оказалась в последней зачищенной нами палатке. Истерзанная, окровавленная, но не сломленная; в изорванной, практически отсутствующей одежде, она умудрялась выглядеть полной достоинства и женственности! Освободив ее от наручников, которыми она оказалась прикованной к одному из лежаков, я помог ей завернуться в плащ-палатку и, на руках вытащив наружу, передал ее Гарику. Капитан одними глазами показал мне на ее босые ноги, и я вернулся в палатку, чтобы поискать что-нибудь, похожее на ее обувь… Но не нашел… Так что к поляне метров за триста от лагеря, облюбованную нами для приема вызванных вертушек ее пришлось нести на плече. Впрочем, как и почти всех спасенных из плена людей…

А через полчаса, полюбовавшись, как в воздух взлетают оставшиеся две, включая штабную, палатки, мы связались с Хасавюртом, уточнили время подхода бортов и спокойно занялись ранами все еще не верящих в свое спасение солдат и женщин…

В какой-то момент, глядя на этих истерзанных молодых ребят и девчонок, я вдруг ощутил, что и эта война тоже стала моей…

Приходько, вернувшийся в офис из больницы, сиял: Тимофеев пошел на поправку, медсестра Оля дала ему свой телефон и согласилась поужинать после работы. Кроме того, знакомый с Петровки слил ему информацию об предполагаемых заказчиках теракта за чисто символическую сумму в двести долларов: в общем, день удался… Открывая дверь в кабинет шефа, он поправил галстук и на всякий случай одернул костюм: Кириллов не переваривал расхлябанности и неаккуратности.

Шеф был не один: справа от него сидел чем-то крайне довольный Кормухин и пил коньяк. Из стакана.

- Садись! - кивнул в сторону ближайшего к себе стула шеф и тоже сделал неслабый глоток. - Коньяк будешь?

- По какому поводу пьем? - поинтересовался заметивший великолепное расположение духа начальника Приходько и потянулся к бутылке.

- Коренев отличился. Толковый парнишка! - хмыкнул довольный подполковник. - Нервы железные, и нюх на неприятности… В общем, проверку прошел… Запускаем в работу… Дней через десять, наверное, - пусть отдохнет, развеется… - отхлебнув еще, он закусил коньяк долькой лимона и продолжил: - Кстати, Семен, как там ваши переговоры в Гамбурге?

Приходько поморщился, вопросительно посмотрел на шефа и, увидев согласие в глазах Кириллова, осторожно ответил:

- Да пока никак!

- Ты позвони завтра своим партнерам и поинтересуйся их решением! - одними губами улыбнулся Кормухин. - Им уже объяснили, что вы - люди свои, проверенные… так что на контакт они пойдут… бегом… Только не забудьте, что мы - в доле…

Кириллов расхохотался:

- Если бы вы не слышали о моей репутации, вы бы, уважаемый Савелий Иванович, здесь не сидели бы! Естественно, мы о вас не забудем! Кстати, здесь есть ваш интерес? - он показал на дипломат, небрежно брошенный на угол стола.

- Нет! Это все ваше!

- Отлично! - заулыбался Михаил Вениаминович. - Семен! Допьешь - отсчитаешь полтинник и отвезешь Кореневу. Я думаю, что он уже должен быть в больнице…

- Десять минут, как доехал! - уточнил полковник, посмотрев на часы. - Отправьте парня отдохнуть, хоть на пару дней. Ему не помешает…

- Да слышали мы, слышали! - поморщился Кириллов. - Я не против! Только на той неделе во вторник он мне будет нужен… А до этого, пожалуй, он может быть свободен! Понял, Семен?

- Да, шеф… - встав, и направившись к дипломату, буркнул весьма довольный Приходько: мало того, что с Германией все начинало срастаться, так еще и в дипломате его наверняка ждала доля… Судя по гонорару Коренева, довольно солидная…

- Черт побери, и вправду денек удался! - напевая себе под нос что-то бравурное, Приходько быстренько отложил в сторону пять пачек стодолларовых купюр, закрыл дипломат, положил деньги в карман и, попрощавшись с продолжающим пить начальством, вышел из кабинета…