Пророчество - Горъ Василий. Страница 55
- Как это забыть? А Беата? Что будет с ней, Учитель? Зачем мы сюда шли? Чтобы валяться в траве, пока ее там убивают или насилуют?
- Сядь! - об металл в голосе Мериона Длинные руки можно было порезаться, но я был не в том состоянии, чтобы чего-то бояться:
- И что? Ну посижу я тут, даже полежу… А Беате-то от этого легче не станет, правда?
- Не ной, как баба, Ольгерд! Твоя сестра сумела выжить в Аниоре, сумела доказать воинам Ордена, что достойна быть воином, а не их подстилкой, выжила в первом бою на арене! И не ныла, как ты, понял?! Я сказал, сядь!!!
Немного отрезвленный его речью, я, продолжая кипеть, опустился на траву, и с ненавистью уставился на Наставника. А он, вместо того, чтобы возмутиться, вдруг продекламировал:
- Это еще одна часть Пророчества! Что скажешь теперь, сынок?
- Что за Покой Роз? - мгновенно остыв, поинтересовался я. - И что за перепутье? Ей что, было суждено оказаться в Корфе?
- Не все сразу! - остановил меня Учитель. - Я сам мало что понимаю… Покой Роз, по-моему, это зал во дворце Императора, где находится ложе, на которое попадает вновь обретенная Дщерь Императора…
- То есть Беате суждено возлечь под этого похотливого недоумка?- взбесился я. - Никогда!!!
- Не ори! По твоему, ей лучше было умереть на арене? Или остаться на стене в Аниоре? Или в качестве солдатской подстилки сопровождать армию Ордена? Ну, что молчишь?
Я покраснел: я не желал ей ни смерти, ни бесчестия, но выбрать, что для нее лучше, не мог…
- Я не знаю, Наставник!
- И не знай дальше! - нахмурив брови, вдруг рявкнул Мерион. - Пусть девочка идет по своему пути. А у нас, по крайней мере, появилось целых семь лет, чтобы попытаться вытащить ее оттуда! Понял?
Я просто кивнул, чтобы не расплакаться: оставлять ее в этом аду не хотелось ни на один день…
- А теперь послушай меня, сынок! - уже гораздо мягче продолжил Учитель. - У нас есть еще пару недель до отплытия обратно к Хранителю, которые можно было бы потратить с толком… Ты как, не против?
Я не среагировал - мои мысли были заняты Беатой. Тогда Мерион встал, закинул перевязь с мечами за спину и почти шепотом произнес:
- Ну, ты тут страдай, а я немного пощиплю этих разноцветных, так, в память об Обители и моих друзьях…
Следующие дней десять мы снова толком не спали: окрестности столицы, изобиловавшие небольшими городками и деревеньками, просто кишели монахами: гарнизоны, разного рода подразделения, стоящие на зимних квартирах, патрули, отряды, посланные на поимку неведомых лазутчиков, то есть нас… - без боев не проходило ни одного дня. Мало того, что время и место нападения выбирал исключительно Наставник, так он еще умудрялся устроить из всего этого тренировки: по его указке я отрабатывал в реальных боях с часто весьма многочисленным противником указанные им связки. Приходилось работать одному: у Учителя плохо заживала рана, и кроме того, ему "было лениво отрывать старый, иссохший зад с такого удобного пня ради каких-то уродов", как он однажды выразился. Я работал тем оружием, которое он мне выбирал из наших с ним боевых трофеев: цепом, шестом, алебардой, топором одним и двумя, двуручниками, мечом и щитом, метательными ножами и пиками… Работать на пределе своих сил, уставшим, не выспавшимся, босиком и в обуви, в латах с чужого плеча и в одной набедренной повязке…
За все это время он вмешался лишь один раз - когда, сражаясь сразу с двумя неплохо обученными воинами, я поскользнулся на куске выпавшего из обоза шелка и чуть не получил копье под ребро - вовремя брошенный Учителем нож спас мне жизнь… И, как ни странно, мне постепенно становилось все легче и легче уживаться с мыслью о грядущем уходе из Империи, от Беаты…
А за четыре дня до ухода мы вдруг получили еще одно подтверждение тому, что Пророчество начинает сбываться: атаковав очередной разъезд Ордена, я довольно быстро справился с деморализованными неожиданным нападением монахами, и, добивая раненных, неожиданно услышал от одного из них странную фразу:
- Не забирай мою жизнь, о Клинок Мести!!! Молю тебя о пощаде!!!
Расспросив истекающего кровью молодого, еще фиолетового уровня монаха, удалось узнать, что в окрестностях столицы заговорили о каком-то страшном Клинке Мести, рыскающем в окрестных лесах и уничтожающем только солдат Ордена, на чьих руках есть кровь невинных жертв… Что все попытки прекратить распространение этих слухов в войсках и в народе привели лишь к их разрастанию и усилению страха перед выездами в патруль: мало кто, особенно из молодых монахов, горели желанием вообще выходить с территории лагерей… Командованию пришлось даже увеличить число воинов в каждом разъезде…
Мерион, дослушав сбивчивый монолог солдата, изо всех сил старающегося остаться в сознании, - что с его ранами было практически невозможно, - легким движением ладони подарил Орденцу удар милосердия и, ехидно ухмыльнувшись, процитировал:
- "…и Когтем Мести обернуться"!!! - Вот тебе и оставшаяся разгадка второй части, сынок… Что ж, пока есть время, будем орудовать Когтями!!!
Глава 40.
Безусловно, вложиться в дело было необходимо: перспективы, нарисованные и документально подтвержденные Кормухиным, поражали воображение, но смущала одна маленькая деталь - проводить черным налом все расчеты с новыми партнерами было немного рискованно. Нет, проблем с обналичкой у него не было - соответствующие связи в нескольких не самых мелких банках и в Москве, и в регионах, и на западе были наработаны не один год назад. Но перевозка товара на полтора десятков миллионов евро дважды в месяц, да еще расчеты в Нижнем Новгороде все-таки была мероприятием, к которому надо было отнестись со всевозможным тщанием. Любая ошибка могла обойтись очень, даже слишком дорого. Наверное поэтому, перелистывая уже не раз прочитанные и перечитанные бумаги, Кириллов не отвечал на испытующий взгляд партнера, еще раз перебирал в голове все слабые на его взгляд места будущего проекта, с каждой секундой понимая, что ни за что не откажется от его реализации, что бы ему не посулили взамен - люди, завязанные с ТОЙ стороны, могли вознести его на уровень, о котором он даже не мечтал… Наконец, оторвавшись от созерцания не цепляющих сознания строчек, Михаил Вениаминович аккуратно отложил в сторону прошитые степлером бумаги и решительно хлопнул ладонью об стол: