Возвращение астровитянки - Горькавый Ник. Страница 45

Сэм польщено хмыкнул:

—Конечно, заходите — ознакомьтесь!

От калитки к Сэму прошагал мужчина средних лет, хорошо одетый, с портфелем-чемоданчиком. Интеллигентное лицо, благородная седая шевелюра. Представился — Билли Поркотрим.

—Как у вас тут хорошо, просто душа отдыхает! Гость огляделся вокруг.

—Присаживайтесь. — Сэм указал на второй шезлонг. Гость поблагодарил и, не моргнув глазом, сел в своём хорошем костюме в пыльный шезлонг, предварительно не проверив его пальцем. Это Сэму понравилось.

Поговорили о кустарниках — о сортах, сроках посадки и подстрижки, чем подкармливать, какую почву в «Магазине для садоводов» лучше покупать. Билли оказался неплохим знатоком, но слушал очень внимательно, как ученик слушает речи мастера.

—Могу ли я вас чем-нибудь угостить в знак благодарности за возможность посмотреть ваш чудесный кустарник? У меня с собой неплохой пикник-кейс. — Билли положил чемоданчик на столик и открыл крышку.

Сэм заинтересованно вытянул шею, он слышал про такой шик, но сам не имел. Походный бар — дорогая штука, да и не очень нужная при сидячем образе жизни Сэма.

Не удержался и заказал редкость:

—Пиво «Кострикер»!

Билли, не моргнув глазом, поднял краник и налил большой бокал. И себе нацедил того же пива, попробовал и похвалил Сэма за тонкий вкус и отличный выбор. Сэм ухмыльнулся — знай наших!

Посидели, слушая посвистывание красных кардиналов в кустах и попивая холодный «Кострикер». Сэму, правда, пиво показалось слишком уж приятным, наверное, с добавкой легального эйфорина. Но получилось здорово!

Разговорились про работу. Сэм рассказал о своей компьютерной фирме, а Билли указал на большой куб в трёх кварталах, возвышающийся над зелёной каймой парка.

Интернат для детишек.

Разговор был располагающий, неспешный. Пришлось даже сходить в дом и принести воды для дозаправки переносного бара.

Билли с энтузиазмом рассказывал о своей работе.

—Четверть населения пользуется услугами клиник искусственного рождения и Интернатов. За небольшую сумму вы вызываете сына или дочь из небытия, дарите наследнику жизнь, продолжаете свою генетическую линию. Дети — это гуманно. Государство это ценит. Вы получите льготы как отец — дополнительный отпуск, пособие. Как будет рад ваш ребёнок появиться в этом мире! Один ваш росчерк — и вы дарите маленькому человечку жизнь. Что может быть ценнее этого подарка? А потом сын вырастет и скрасит вам старость. Вы будете желанным гостем в семье сына, будете качать на колене внуков. Решайтесь, будьте мужчиной! Не даря жизнь — обрекаешь на смерть!

Последние реплики Сэму не понравились. «Как можно обречь на смерть ещё только обсуждаемого ребёнка?» — с недоумением подумал он, но не стал перебивать Билли.

— В Интернатах растут миллионы детей. Это детский рай! Они там всегда среди сверстников, у них множество друзей. У нас работают талантливейшие педагоги, прошедшие специальное обучение. Мы создаём наилучшие условия для наших крошек — у нас самих в детстве не было таких замечательных спален, парков, бассейнов и игровых комнат, какие есть у наших маленьких жильцов.

— А как насчёт наследственных заболеваний? — спросил Сэм.

Билли тут же предложил ему пакет генетических улучшений.

— Со скидкой! Минимум генетических модификаций оплачивается правительством — вы платите только за дополнительные улучшения.

— Генетические модификации? — встревожился Сэм. — Я вхожу в общество, которое против генетически модифицированных продуктов!

Билли стал поспешно объяснять:

— Это совсем иное дело. Представим человеческий геном как текст или рассказ, который надо отредактировать. Природа, как бы она ни была мудра, тоже ошибается — и нередко. В нашей аналогии, слова — это гены, а буквы — отдельные нуклеотиды. Если в тексте есть какие-то неприемлемые выражения…

— Как матерные? — подхватил Сэм.

— Верно! — обрадовался Билли. — Вы очень умны. Такие выражения мы аккуратненько вырежем из текста, а если какого-то слова не хватает — мы его вставим. Никакой опасности, обычная работа редактора… Или кодировщика, который ищет ошибки в программе, — намекая на работу Сэма, добавил Билли. — Мы разбиваем неприличный текст на буквы, перемешиваем и строим совершенно безобидное предложение, которое даже детскую мораль не повредит. Вы ведь не против улучшения программ, с которыми работаете?

— Нет! — замотал головой захмелевший Сэм.

—Так сделайте же своего мальчика счастливым! Дайте вашему сыну максимум генетических улучшений за минимум расходов!

Билли тоже был явно навеселе и вскоре признался Сэму, что, кроме двух собственных семейных дочек, у него есть ещё и интернатский мальчик, его улучшенная генокопия. Сына Билли завёл втайне от жены.

—Только строго между нами! — Билли смахнул пьяную слезу и вытащил бланк договора.

И Сэм подписал, волнуясь и гордясь собой.

—Какой вы молодец! Подумайте через несколько лет и насчёт второго!

Попрощались.

Билли двигался по лужайке пьяненько, экзальтированно махал руками. Хозяин даже забеспокоился — доберётся ли гость до своей квартиры? — и, когда тот вышел на улицу, Сэм выглянул сквозь незаметную щель в живой изгороди. И с удивлением обнаружил, что Билли идёт к красивой приземистой машине, и, чем ближе он подходит к машине, тем его походка становилась трезвее и быстрее, а жесты — скупее и энергичнее. Одной рукой он виртуозно спрятал в кейс бумаги, подписанные Сэмом, другой — подвесил т-фон к уху. Через минуту дорогая машина, нежно заурчав, скрылась за поворотом.

—Какое шикарное авто! — восхитился Сэм Бордеро, вспомнив свой дребезжащий тарантас, а потом удивился: — Билли же сказал, что шёл пешком?

Солнце садилось за верхушки деревьев, и в парке становилось прохладно и приятно. Самое время гулять, но на Кена вечер нагонял тоску. Скоро позовут ужинать, а потом ребята с адским грохотом и дикими криками повалят по своим спальням. Это означает два часа свободного времени, которое будет для мальчика заключаться в том, чтобы прожить их без синяков. После ужина почти все воспитатели расходятся по домам, на посту остаются только старые роботы, с которыми взрослые ребята давно научились ладить.

Вечером развязываются руки и у самых младших бандитов. Главным врагом Кена был здоровяк-генотормоз Дорняк. Впрочем, Кена в приюте никто не любил. Ведь у него есть настоящий отец. Большинство остальных ребят были отказные — родители в своё время отказались от них. Обычно это происходит после трёх лет, когда государство перестаёт платить семье пособие на ребёнка.

Благодаря наличию отца у мальчика есть надежда уйти из Интерната. Остальные обитатели Интерната часто издеваются именно над этим: «Ну и почему тебя твой отец не забирает?»

Кена побили вчера, когда он ответил на хитрый вопрос кибер-учителя. На этот вопрос никто из других ребят не смог ответить. Оки пригрозили, что завтра вообще убьют — умный Кен им надоел. Сбросят с крыши, будто сам упал, — и всё.

Это не пустая угроза. В прошлом году на руке упавшего с крыши рыжего подростка нашли намотанную бечевку, ведущую к большому воздушному змею, застрявшему на дереве. Элементарная задачка для сообразительных полицейских: большой змей дернулся от порыва ветра, и глупый ребёнок упал с крыши.

Кен умный и генетически улучшенный — культурный. Таких вдвойне не любят. Зато он мог про других презрительно думать (стараясь, чтобы эта мысль не проявилась на лице): «Быдло, генетический трэш!»

Темнело всё сильнее. Мальчик вздохнул и пошёл по кругу между деревьями, трогая их за морщинистую кору на высоте головы. Этот ритуал он придумал уже давно. Такое древесное защитное кольцо помогает от несчастий — и от злобных невидимых существ, которые кричат по ночам в уши, и даже от Дорняка.

Потом на дереве в центре круга нужно постараться найти и убить паука. Чтобы кишки размазались, тогда помогает ещё лучше.

Прозвучал сигнал сбора на ужин.

Паука найти не удалось. Сообразительные стали, гады, прячутся.