Первый бросок - Бушков Александр Александрович. Страница 36

– Нет, – сказал Мазур.

– Вы вообще не видели никакого приказа? Все было на словах?

Мазур кивнул.

– Что же вы так…

– А откуда вы все знаете? – спросил Мазур вяло.

– Кирилл Степанович… Странное заявление для кандидата в члены КПСС. Партия, товарищ старший лейтенант, руководящая и направляющая сила, как вам должно быть прекрасно известно… но вряд ли имеет смысл устраивать политинформацию, верно? Давайте вместе подумаем, как вам помочь. Как вам достойно выйти из скользкого положения, куда вас загнали… – Излучая отеческое радушие, он наклонился совсем близко, понизил голос: – Кирилл Степанович, вы человек молодой, неопытный, наверняка склонны до сих пор к некоторому идеализму. С полным доверием взираете на командиров и послушно выполняете все приказы, в том числе и такие вот устные… Я никоим образом не хочу вам внушить, будто следует нарушать уставы и субординацию… но некоторая доля здорового скептицизма не помешает.

– А конкретно? Не пойму, товарищ капитан второго ранга, куда вы клоните.

Мазур говорил чистую правду – он и в самом деле ни черта не понимал.

– Молодо-зелено… – задушевно протянул Панкратов. – Послушайте опытного человека, Кирилл Степанович, я боевой офицер и старый партиец, плохого не посоветую… Вам никогда не приходило в голову, что у адмирала Зимина и капитан-лейтенанта Самарина могут быть свои цели? Боже упаси, никоим образом не враждебные, не преступные, но все же существующие наряду с их служебной деятельностью? Кирилл Степанович, вы же прекрасно знаете, что через два месяца будет отмечаться двадцатилетие спецназа Балтфлота. По традиции, вернее, по установлениям, одобренным партией и нашим правительством, подобный юбилей сопровождается представлением к правительственным наградам и очередным воинским званиям. Так вот, ваш Зимин из кожи вон лезет, чтобы получить Золотую Звезду. Если подумаете, согласитесь со мной: операция, подобная нашей, в общем, и не требует личного руководства вице-адмирала, к тому же занимающего немалый пост в спецназе. Зимин, я вам авторитетно говорю, для того и настоял на личном командовании операцией, чтобы добиться к юбилею Героя. Примерно теми же мотивами руководствуется и Самарин. Карьеризм данного товарища общеизвестен. А меж тем в некоторых инстанциях, – он значительно показал пальцем вверх, – есть мнение, что история с «Агамемноном» – не более чем масштабная дезинформация западных разведок, которая должна заставить нас потерять время и силы… Ну согласитесь, что, несмотря на все ваши усилия, никаких следов корабля, а уж тем более мнимого золотого груза обнаружить так и не удалось…

– Мы обследовали чересчур маленькую акваторию, – сказал Мазур. – Точного места затопления никто не знает…

– О чем я вам и говорю! Трудненько найти то, чего нет и не было никогда!

– У вас, простите, не сходятся концы с концами, – сказал Мазур. – Если «Агамемнон» – липа, почему тогда адмирал рассчитывает получить Героя?

– Скажу вам вовсе уж откровенно: иногда самые высокие награды, как ни борется с такой тенденцией партия, достаются людям не за реальные заслуги… или не вполне реальные. Зимин давно уже понял, что тянет пустышку. Но продолжает вас принуждать к мартышкину труду. Расчет циничен и прост: если поиск затянется еще на месячишко, пусть он даже окончится провалом, человек, наученный кое-каким интриганским штучкам и имеющий знакомых на высоких постах, сумеет составить достаточно убедительный рапорт. Покажет, что он-де сделал все возможное, героически сворачивал горы… и проскочит, глядишь, под юбилейчик Звездочка. В особенности если они на пару с Самариным, изволите ли видеть, между делом хватко разоблачили иностранного шпиона…

– Это кого? – угрюмо поинтересовался Мазур.

– Вас, Кирилл Степанович, вас! Будто не понимаете? Так и не сообразили, что они пытаются с вами проделать? Я в свое время, по секрету скажу, насмотрелся на таких вот орлов вроде Самарина, использовавших осужденные впоследствии партией методы… То-то он пенсне таскает, будто никто не понимает, кому он подражает и кто у него кумир… понимаете? Приказ пообщаться с француженкой они вам отдали устно. Лично я верю даже, что эта девка вообще не имеет отношения к разведке, что вас и в самом деле пытались захомутать нетерпеливые штатовские вербовщики… Но все равно вашего положения это не улучшит. В случае чего Зимин с Самариным от всего отопрутся. Ничего они вам не поручали. Знать не знают. А вот разоблаченный пособник врага им как нельзя более кстати. Хоть какой-то результатик на фоне провала операции. Золото не подняли, так хоть шпиона разоблачили… Даже если вам дома удастся оправдаться, на служебной карьере можете ставить жирный крест. В лучшем случае – служба берегового обеспечения, строевой состав… Это в лучшем случае. А если они состряпают дело… И ведь, очень похоже, стряпают. Повторяю, я верю, что вы невиновны, но без вашей помощи доказать этого не удастся…

– И что же от меня требуется? – спросил Мазур, глядя в пол. Воровато оглянувшись на дверь, Панкратов понизил голос до вкрадчивого шепота:

– Согласно уставу, каждый военнослужащий имеет право подавать рапорт во все вышестоящие инстанции. Кроме того, существует еще политуправление, куда вы имеете право обращаться, как кандидат в члены КПСС. Я вам помогу написать убедительную и толковую докладную, которая произведет должный эффект. Мы с вами все напишем, с конкретными примерами и убедительными фактами, – как Зимин и Самарин ради орденов и званий тратят ресурсы государства на выполнение заведомо бесполезных программ, как идут на поводу у зарубежных дезинформаторов, как пытаются в сговоре возводить ложные обвинения на честных советских офицеров. Могу вас заверить, докладные эти незамедлительно попадут в инстанции и будут оценены с партийной принципиальностью. Адмиральское звание еще не дает гарантий неприкасаемости. Партия, Кирилл Степанович, и не таких зарвавшихся авантюристов в два счета останавливала… Мы не позволим отдельным авантюристам вроде Самарина поставить особые отделы над партией… Понимаете мою мысль? Я вам добра желаю, товарищ старший лейтенант… И борюсь за восстановление законности. Но без вашей помощи я вас выручить не смогу… Ну что? – спросил он уже совершенно по-свойски. – Будем писать бумагу? У меня все с собой, я вам для облегчения дела диктовать буду, а уж соответствующими деталями раскудрявим по ходу дела…

Бодренько потерев руки, он расстегнул молнию синей папки, принялся вытаскивать оттуда чистые листы.

Мазур таращился в пол. На душе было тяжко и муторно, в какой-то миг он едва не поддался увещеваниям, чувствуя себя зачумленным, чужим, преданным…

И взял себя в руки. Дело даже не в дурацком оптимизме – он верил адмиралу, с некоторыми натяжками верил и Лаврику, а вот к Панкратову не было ни веры, ни дружеского расположения. Панкратов попросту не мог оказаться прав, и в этом все дело…

– Вот, – плюхнув ему на колени папку с белоснежным листом, Панкратов совал в руку авторучку. – Начинайте. В правом верхнем углу: «Начальнику Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР…» Вы что?

Он выхватил у Мазура бумагу и оторопело уставился на три честных советских буквы, коряво выведенных посередине листа, знаменитое уравнение из анекдота: икс, игрек и еще что-то из высшей математики.

– Вы что это себе позволяете? – взвизгнул Панкратов, багровея на глазах. – Мальчишка! Так обращаться с официальным документом…

– С каким документом? – устало спросил Мазур, пожав плечами. – Это ж чистый лист…

– Вы мне тут дурака не валяйте, старший лейтенант! – От прежней доброты не осталось и следа. – С огнем играете?

– Знаете, я устал, – сказал Мазур. – И мне категорически было рекомендовано до полного рассмотрения дела ни с кем не общаться. Приказ непосредственного начальника. Вынужден выполнять. Если вас что-то не устраивает, обращайтесь к вице-адмиралу…

– Я обращусь, – зловеще пообещал Панкратов. – Обращусь куда следует, и все ваши действия – я не вас одного имею в виду – непременно получат принципиальную оценку…