Жалобная книга - Фрай Макс. Страница 64

– Витя, Виктор Сергеевич, который толстяк с книжкой – один из самых опытных. Лет десять, говорят, чужие судьбы таскает, с тех пор, как съездил в командировку в Ирак и нарвался там на какого-то местного чудо-дервиша. Тот его всему и обучил. Витя понять ничего не успел, как стал накхом . Как я понимаю, был прежде простой, хороший мужик, реалист, без особых претензий и фантазий – и на тебе. Теперь чуть ли не старейший московский практик и единственный среди нас теоретик. Исследует сей психофизический феномен изнутри, как он сам выражается… Правда, с большими перерывами на семейную жизнь. Мы-то все монашествуем, иначе не выходит, а у него жена, сын, две дочки, и ничего, на все его хватает – удивительный случай… А вот Юрка Ли, кореец, будешь смеяться, мой учитель. Выглядит очень молодо, правда? На самом деле, ему под сорок, и добрая половина присутствующих обязана ему своими умениями. Так уж ему везет, куда бы ни сунулся, вечно на новичков нарывается. Говорит, уже так привык учительствовать, хоть спец-ПТУ открывай для подрастающей смены… А Лялечка, которая подарила тебе гвоздику, моя девочка. “Моя” – в том смысле, что я ее нашла и всему научила. Приметила в троллейбусе. Несколько остановок промучилась, придумывая, как бы завязать разговор, и тут она сама спросила: “Вы что-то хотите мне сказать?” Очень талантливая девочка. Чужие мысли – не все, конечно, а лишь самые “громкие”, так, что ли? – еще до встречи со мной читала, как газету. Скорбный, по правде сказать, дар. Со своими-то думами не всякий справляется, а уж чужие… Зато ей потом очень легко было. Я имею в виду, учиться. И о ерунде не беспокоилась, с самого начала.

– О какой именно ерунде? – спрашиваю осторожно. – Ерунды – ее ведь много, разной.

– О той ерунде, которую из доброй половины новичков палкой не выколотишь. Вопрос вопросов: имеем ли мы право снимать сливки с чужих судеб?.. Ты-то, кстати, не терзаешься?

– Немножко, – признаюсь. – Одного мальчика было очень жалко: такая хорошая жизнь, и, считай, почти ничего не почувствует – зачем тогда все?.. Но это не очень мешает. Гуд… Максим с самого начала одну правильную подсказку мне дал. Напомнил: все равно ведь люди прилагают массу усилий, чтобы притупить остроту собственного восприятия. Стремятся ощущать как можно меньше. Очень стараются. Я все взвесила, припомнила своих родителей, знакомых, клиентов и была вынуждена согласиться. Чего там, я и сама этим грешу. Могу сутками напролет в компьютерные игрушки долбиться, лишь бы душевная мука оставалась сугубо умственной проблемой. А если так, почему бы не взять то, что все равно никому не нужно?.. Другое дело, я пока не уверена, что это нужно мне. Но и в обратном я уже не уверена. Поэтому, пусть все идет, как идет, а там поглядим.

– Правильный подход, – кивает Капа. – Даже удивительно слышать такие речи.

– Да нет, – говорю, – ничего удивительного. Просто я профессиональная фаталистка. Так заигралась в гадалку, что теперь думаю, как гадалка, чувствую, как гадалка и веду себя соответственно…

Великанша качает головой – не то одобрительно, не то насмешливо, кто ее разберет. И продолжает.

– Девочка с косой – Мила, Милана. Югославка. Приехала в Москву работать в какой-то фирме, месяца три назад. Сама нас нашла; как – не знаю, не расспрашивала. И никто, кажется, не расспрашивал. Может быть, чутье, а может быть, еще дома адресок раздобыла. Ее дело. Важно, что нашла. Теперь ни одной субботы не пропускает: они с Данилычем как впервые увиделись, переглянулись, да и засели в нарды играть. Кажется, только за этим сюда и ходят… Илья Данилович, к слову сказать, тоже Юркин ученик. Тот его у себя во дворе приметил, среди играющих пенсионеров. Пару недель кругами ходил, не знал, на какой гнилой козе к старику подъехать. В итоге, в нарды играть выучился – специально, чтобы Данилыча как-то заинтересовать. И так бывает, да… Дама в зеленой кофточке – Алена Геннадьевна, вроде бы, японский где-то преподает. Тихоня, очень скрытная, сюда заходит редко. Даже я о ней ничего толком не знаю: кто ее выучил, как к нам попала? Но раньше меня, это факт. Блондин кудрявый в дальнем углу – Олег, Подземный Житель. Охотится исключительно в метро. Там, говорит, жалобщики и страдальцы табунами бегают. Теоретически, оно так, но я под землей не люблю почему-то в чужую жизнь с головой нырять. И, кажется, никто не любит, кроме Олега.

– Я пробовал пару раз, – неожиданно оживился рыжий. – По мне, никакой разницы. Другое дело, что по кафе более перспективная публика ошивается. Я имею в виду, неординарных личностей много, прекрасных уродов и мутантов , как выражается один мой старый приятель, сам тот еще “урод”. А среди тысяч метрошных страдальцев нелегко интересную судьбу отыскать. От скуки с ними свихнешься, вот что.

– Возможно, Олег как раз и любит, чтобы попроще? Каждому свое, – Капа пожимает богатырскими плечами. – Или же умеет как-то выбирать самых интересных. Надо будет расспросить его при случае.

Она снова приближает губы к моему уху, продолжает экскурсию.

– Рядом с Олегом сидит Мишель. Канадец, клерк из посольства. Тоже Юркина добыча, тот его на каком-то дурацком приеме подцепил. Забавный паренек. Говорит, всю жизнь мечтал в России побывать, а еще лучше – пожить. Приложил какие-то невероятные усилия, чтобы заполучить это место; при этом сам не понимал, с какой стати ему понадобилось все бросать и ехать в Москву? Думал, дескать, все дело в Пушкине и Достоевском, а оказалось – предчувствие чудесной судьбы… Очень старается с нами подружиться. Мы-то все психи-одиночки, а он по-настоящему дружить пытается, чтобы все как у людей. У меня в гостях пару раз был, за Лялей ухаживает почти всерьез, Юрку вечно зазывает в какие-то кабаки, а теперь вот к Олегу прилепился. Тот его с собой в метро берет иногда. С точки зрения Мишеля – настоящее приключение.

– У каждого свои представления о приключениях, – смеюсь. – А элегантная дама в очках – тоже иностранка?

– Нет. Сибирячка. Вернее, выросла в Академгородке, под Новосибирском, но это уже давненько было. А с виду – да, ты права, этакая парижаночка, без возраста и с кучей чужих тайн на сердце.