Ритуал - Смит Лиза Джейн. Страница 19

Кэсси посмотрела ей прямо в глаза.

— Фэй, оставь меня в покое.

— Даже не мечтай, — подбодрила ее Дебора и злобненько рассмеялась.

Вначале Кэсси не могла сообразить, к чему все это, но вскоре поняла: красные коготочки придерживали листик бумаги, когда-то скомканный, а теперь почти гладенький.

«Мое стихотворение!!!!!» — в ужасе осознала она.

Гнев оказался настолько мощным, что пересилил усталость. На секунду у Кэсси закружилась голова от переизбытка вредной энергии: она набросилась на Фэй с кулаками и воплем:

— Это мое!

Фэй оказалась не готова к такому развитию событий: она отпрянула и стала уворачиваться от атак Кэсси, держа бумажку высоко над головой. Учитывая ее неслабый рост, у нашей невысокой героини не было шансов: прыгай — не прыгай, все равно останешься с носом.

Неожиданно Кэсси почувствовала, что кто-то схватил и сжал ее руки.

— Благодарю, Дебора, — Фэй дышала чуть чаще обычного. Она посмотрела на Кэсси. — Видите, даже у маленькой серой мышки бывают моменты, когда она мнит себя большой зубастой крысой. Что ж, впредь будем умнее. А сейчас, — продолжала она, смакуя каждое слово, — нас ждет небольшой поэтический экспромт. Хочу сразу принести извинения за, скажем так, не вполне подобающую обстановку, но что поделаешь? Было время, когда здесь преподавались естественнонаучные дисциплины, но все изменилось — и изменилось после того, как Крис и Даг Хендерсоны допустили крохотную оплошность при проведении химического эксперимента. Ты, конечно, видела братцев Хендерсонов: их сложно не заметить. Славные ребята, но слегка безответственные: они нечаянно изготовили бомбу.

Как раз к этому моменту глаза Кэсси окончательно привыкли к яркому свету, и она увидела, что стены черны от копоти.

— Естественно, находятся такие, кто считает, что здесь небезопасно, — поясняла Фэй, — поэтому держат корпус на замке. Но нас, как ты понимаешь, такие мелочи никогда не останавливали. Здесь так уединенно: шуми, сколько влезет, никто не услышит.

Дебора стискивала руки Кэсси волчьей хваткой.

— Бооооольно, — стонала пленница, но сдаваться но собиралась.

Как только Фэй, прокашлявшись, поднесла листок к глазам, Кэсси рванула руки с новой силой и опять, увы, безрезультатно.

— Так, дайте-ка взглянуть… «Мечты»… стихотворение Кэсси Блейк. Кстати сказать, название не лишено определенного изящества.

— Ты не имеешь права! — гнула свою линию Кэсси, но Фэй уже ее не слышала, она стояла на подмостках, огни рампы светили ей в лицо, зал только ждал момента, чтобы разразиться бурной овацией.

— Не сплю ночами, думаю о нем…

— Это личное, это нельзя читать вслух! — кричала Кэсси.

— …О том, кто разбудил во мне желанье…

— Отпусти меня!

— …А дни мои — сплошь выжжены огнем…

— Гадины!

— Попыткой оживить воспоминанья, — Фэй оторвалась от листка, посмотрела на подруг. — Вот и все. Что думаешь, Дебора?

— Отстой, — откликнулась добрая девица и еще немного подкрутила кисти Кэсси, чтобы той мало не показалось. — Дешевка.

— Знаешь, не вполне согласна: мне понравились отдельные образы — огонь, к примеру. Тебе нравится огонь, детка?

Кэсси замерла: в тягучем хриплом голосе появилась новая нотка, нотка, которую она уже чуяла за версту — опасность.

— Ты часто думаешь об огне, Кэсси? Тебе снится огонь?

От волнения у измученной героини пересохло во рту; медовые глаза напротив пылали жаром и безумием.

— Хочешь, фокус с огнем покажу?

Кэсси затрясла головой с неистовством, граничащим с ужасом: она начинала понимать, что есть вещи пострашнее унижения; впервые за всю эту нескончаемую неделю ее волновало не сохранение чести, а спасение жизни.

Фэй хватило одного взмаха руки, чтобы лист со стихотворением превратился в хлипкий бумажный кулек, в верхнем углу которого неожиданно занялось пламя.

— Кэсси, расскажи нам о нем. Что за красавчик так тебя разбередил — кто он? Нам же интересно!

Кэсси пришлось проявить чудеса реакции, чтобы увернуться от маленького факела, очутившегося прямо перед ее носом.

— Осторожно, — Дебора играла в этом спектакле роль доброго полицейского, — не надо слишком близко к волосам подносить.

— Позволь, но что такое «слишком»? — философски рассуждала Фэй. — Так — это слишком? — вопрошала она, пронося факел в сантиметре от волос плененной героини. — Или, может, так — это слишком? — пламя все ближе подступало к волосам.

Слишком — это когда огонь коснется Кэсси. Чтобы этого не произошло, девушка крутилась, как юла. Тлеющие клочки бумаги разлетались по закоулочкам. Пространство, в котором разворачивалось действие, накалилось до предела: в воздухе пахло жареным.

— О-йо-йой, вот это я понимаю. Действительно, близко. Хотя реснички все равно у нее чуток длинноваты, можно и подкоротить. Как считаешь, Дебора?

Кэсси пыталась вырваться, но силачка Дебора не поддавалась на мелкие провокации: чем больше сопротивлялась пленница, тем крепче она держала.

— Да отпусти же ты! — воскликнула героиня.

— А мне казалось, огонь тебе по душе. Посмотри на него. Что ты там видишь?

Кэсси, конечно, не хотела следовать указаниям черногривой бестии, но огонь действительно манил; она посмотрела на пламя. По-хорошему, бумага уже давно должна была догореть, но почему-то она все еще полыхала.

«Желтым, — подумала девушка. — Желтым и оранжевым. Вовсе не красным, как это обычно описывается».

Все ее органы чувств сейчас были настроены только на огонь, каждый по-своему: осязание наблюдало за тем, как жар пощипывает щеки; слух подмечал едва уловимый звук скручивания догорающей бумаги; обонянию предоставлялась возможность наслаждаться сомнительным запахом гари; зрение тоже полностью сосредоточилось на маленькой огненной феерии.

Серо- желтое пламя, снизу синее, как на зажженной газовой горелке, менялось каждую секунду своего существования, и каждую же секунду устремлялось ввысь, посылая в небо потоки энергии.

«Огонь — это энергия», — подумала Кэсси.

Она почти физически почувствовала сущность «красного цветка»: та не походила ни на бескрайний покой неба и моря, ни на затаившуюся целостность земли — нет, то была энергия действия, сила натиска и захвата.

— Да, — прошептала Фэй, соглашаясь с мыслями героини.

Ее хрипловатый голос вывел Кэсси из транса.

«Соберись!» — скомандовала себе девушка…

И все — огненным фантазиям пришел конец.

«Вот что происходит, когда не спишь ночами. Начинаешь быстро уставать, силы уходят, а глюки приходят».

Из глаз опять градом хлынули слезы: они беззастенчиво заливали скулы, щеки, подбородок.

— Ой-ой-ой, она же совсем еще ребенок! — защебетала Фэй, но в голосе ее появились новые нотки, теперь в нем чувствовалось отвращение. Отвращение и что-то, напоминающее разочарование. — Давай, малышечка, я знаю, ты можешь пошибче… наплачешься всласть, все горести и вытекут.

Кэсси не нужно было уговаривать: слезы лились не переставая, и капали, капали на подступающую все ближе горящую бумагу: капали и шипели, капали и шипели… Мысли отступили, остался один только ужас: загнанное животное, жалкое загнанное животное, без права на надежду…

Почти труп… труп…

— Что ты делаешь?! Отпусти ее сейчас же!

Голос явился из ниоткуда и еще пару секунд нимало не заботил героиню; куда больше сейчас ее занимал огонь: он ярко вспыхнул и потух, в мгновение ока превратившись в горстку грустного серого пепла. В руках у Фэй остался лишь обугленный ошметок бумажного кулька.

— Я сказала, отпусти ее! — рядом с Деборой вспыхнуло что-то яркое: не огненной природы — прохладнее, и не солнечной — спокойнее, скорее лунной — яркое, ровное свечение, похожее на то, что озаряет землю в полнолуние, приносит тепло, спокойствие и надежду.

Это была она.

Диана, викторианская принцесса, девушка с золотыми волосами. Кэсси пребывала в таком шоке от бешеной череды последних событий, что смотрела на златовласку так, будто видела ее впервые. И изучала.