Ритуал - Смит Лиза Джейн. Страница 27

И все- таки ее услышали. С вершины холма к Кэсси неслась Диана: она обняла бедняжку за плечи.

— Что? Что стряслось?

— Кори! — выдавила Кэсси задушенным голосом. Она еле говорила: — Диана, помоги Кори! Она ранена! С ней приключилась какая-то неприятность…

Она прекрасно понимала, что с Кори случилось нечто намного более ужасное, чем неприятность, но не могла выговорить нужные слова.

— Пожалуйста, помоги ей!

— Где? — резко спросила Диана.

— Там внизу. У подножия холма. Не ходи туда! — Кэсси сбивалась; ее предложения тоже не блистали логикой.

Господи, она полностью потеряла самообладание, и ничего не могла с этим поделать. Она только знала, что нельзя бросать Диану, нельзя оставлять ее одну — наедине с этим.

Златовласка молнией слетела по ступенькам вниз. Кэсси на трясущихся ногах последовала за ней. Она увидела, как старшая подруга подошла к месту трагедии и нагнулась.

— Она… — Кэсси сжала кулаки.

Диана выпрямилась. Ее жесткая напряженная поза говорила сама за себя.

— Она холодная. Она мертва.

Затем старшая девушка обернулась: лицо ее побелело, зеленые глаза горели. Что-то в выражении ее лица странным образом придало Кэсси сил, и она, спотыкаясь, спустилась по оставшимся ступенькам, бросилась к Диане и обняла ее.

Диана дрожала; не удивительно — Кори была ее подругой, не Кэссиной.

— Все будет хорошо. Все будет хорошо, — бессмысленно твердила Кэсси.

Хорошо уже не будет, никогда. А в голове ее снова и снова звучали слова:

«Когда- нибудь они найдут кого-нибудь из вас у подножия этой лестницы со сломанной шеей». «Когда-нибудь они найдут кого-нибудь из вас…»

И действительно, шея Кори была сломана.

К такому заключению пришел судмедэксперт. Тот день прошел как в тумане. Появились взрослые и занялись делами: представители школы, полиция, врачи задавали вопросы, помечали что-то в своих блокнотах. Все это время школьники стояли в сторонке и молча наблюдали за происходящим. Они не принимали участия в действиях взрослых; у них у самих накопилась куча вопросов.

— Чего мы ждем? Почему мы просто не схватим ее? — выпытывала Дебора у собравшихся в задней комнате в момент, когда Кэсси вошла туда.

Время было неурочное: в этот день правил не существовало.

— Мы все слышали, как она произнесла эту фразу, — продолжала Дебора, — Сюзан, Фэй, я, даже она это слышала, — сказала злюка, указывая на Кэсси, пытающуюся негнущимися руками достать из автомата банку сока. — Сучка сказала, что сделает, и сделала! Так чего же мы ждем?!

— Правды, — спокойно и холодно ответила Мелани.

— От них?! От чужаков?! Ты шутишь. Они никогда не признаются, что это сделала Салли. Полиция говорит, что это несчастный случай. Несчастный случай!

«Отсутствуют следы борьбы, — говорят они, — она поскользнулась на мокрых ступенях».

А знаешь, что говорят те, другие? Они говорят, что это сделал один из нас!

Лорел оторвалась от кипятка, которым она заливала очередной травяной сбор. Кончик ее носа порозовел от слез.

— Может, это и вправду сделал кто-то из нас, — произнесла она.

— И кто, например? — вспыхнула Дебора.

— Например, тот, кто не хотел, чтобы Кори вошла в Клуб. Тот, кто опасался, что она примет не ту сторону, — предположила Лорел.

— И всем нам хорошо известно, какая именно сторона этого опасалась, — заявил новый голос, услышав который Кэсси так дернулась, что чуть не уронила сок.

Это явилась Фэй собственной персоной. Кэсси никогда еще не видела ее в задней комнате, но вот она пришла, золотые глазищи полуприкрыты, в них медленно тлеет огонь.

— Ну, стороне Дианы нечего было беспокоиться, — заявила Лорел. — Кори боготворила Диану.

— Да что ты говоришь! Почему же тогда всю прошлую неделю она обедала со мной? — спросила Фэй хрипловатым голосом.

Лорел уставилась на Фэй в изумлении, она колебалась. Но уже через несколько секунд лицо ее прояснилось, и она покачала головой.

— Мне безразлично, с кем и когда она обедала; ты никогда не заставишь меня поверить в то, что Диана смогла бы причинить вред Кори.

— Она права, — к удивлению Кэсси встряла Сюзан. — Диана не смогла бы.

— К тому же, мы знаем, кто смог, — резко подытожила Дебора. — Это Салли… или ее парень-придурок. Мы должны их схватить — немедленно!

— Я согласен, — поддержал Дебору Шон.

Лорел посмотрела сначала на него, потом на Дебору, затем на Фэй.

— А ты что думаешь, Мелани? — наконец спросила она.

Голос Мелани оставался по-прежнему холодным и отстраненным.

— Я думаю, что нужно провести собрание, — ответила мудрая.

Шон быстро кивнул.

— Я — за!

В этот момент в комнату зашла Диана, за ней брели близнецы Хендерсоны. Оба выглядели опустошенными и сбитыми с толку, будто бы не могли понять, как такое могло с ними случиться. Глаза Криса покраснели.

При виде братьев все подобрались, и они уселись за стол в полнейшей тишине. Затем Фэй повернулась к Диане; ее золотые глаза сверкали, как золотые языки пламени.

— Сядь, — решительно сказала она. — Нам нужно поговорить.

— Да, — тихо согласилась Диана.

Она села, Фэй последовала ее примеру, Лорел, поставив две чашки с горячим живительным отваром перед близнецами, сделала то же самое. Дебора дернула стул и резко опустилась на него. Сюзан с Мелани этого делать не пришлось — они и так сидели.

Все повернулись к Кэсси.

Их лица казались такими странными — чужими, неузнаваемыми: светлый эльфийский лик Лорел не лучился; холодные глаза Мелани стали еще отрешеннее обычного; выпяченные губы Сюзан плотно сжались; Дебора еле сдерживала ярость. Даже привычно вороватое выражение Шона выражало беспрецедентное достоинство. Диана выглядела бледной и мрачной.

Стеклянные двери отворились, и вошел Ник. Лицо его, как обычно, ничего не выражало и походило на холодный красивый камень. Он прошел в глубь комнаты и сел рядом с Дагом.

Кэсси стояла посреди холодной пустыни отчужденности. Она смотрела на них, членов клуба, а они — на нее, лишнюю. Какие тут слова! Она развернулась и вышла.

10

Кэсси шла, не разбирая дороги. В школе попытались продолжить занятия, но никто даже не думал идти на уроки: ученики бродили по коридорам, слонялись вверх и вниз по лестницам, толпились у главного входа. С удивлением обнаружив, который час, Кэсси решила сходить на урок теоретической физики. Она могла бы спокойно позвонить маме или просто пойти домой, но сперва нужно было прийти в себя — в таком виде показываться на глаза матери не хотелось.

На физике девушка делала бессмысленные записи, чувствуя на себе бесчисленные взгляды. У нее возникло странное ощущение, будто бы не было этих двух недель, будто бы она опять там — в том жутком мирке, где Фэй внесла ее в свой черный список. Однако на перемене она почувствовала разницу: люди беспрестанно подходили к ней и робко шептали: «Ты в порядке?» или «Ну как ты?» Видно было, что их не очень-то тянет это делать, но они отчего-то считают, что должны. После уроков такие визиты вежливости участились: школьники подходили уже группками по двое и по трое, чтобы сказать, например, следующее: «Нам очень жаль» или «Мы хотим, чтобы ты знала — нам тоже будет ее не хватать».

Вдруг она все поняла и чуть было не рассмеялась, так иронична и неприглядна оказалась истина. Они выражали ей свои соболезнования! Не лично ей — клубу: для них она олицетворяла клуб. Все эти не-пришей-кобыле-хвосты тянулись к ней, не понимая, что она такая же чужая в клубе, как и они.

Когда подошла очередная соболезновательница, оказавшаяся чирлидершей [12]и сказала: «Представляю, как тебе, наверное, тяжело!», — Кэсси сорвалась.

— Да я даже не знала ее, — завопила она. — Я разговаривала с ней только один раз в жизни!

Чирлидерша поспешно отвалила. После этого поток соболезнований прекратился.

До дому Кэсси довезла преподаватель истории мисс Ланнинг. Девушка отмахнулась от маминых встревоженных расспросов — очевидно, из школы позвонили и обрисовали ситуацию — и вышла на улицу. По утесу она спустилась на пляж, раскинувшийся прямо под домом бабушки.