Ритуал - Смит Лиза Джейн. Страница 32

Она стояла, потряхивая своей шикарной гривой, явно наслаждаясь тем, что находится в центре внимания, а сзади бушевал океан — лучшей декорации и придумать невозможно. От ходьбы взад и вперед ее блузка сползла с одного плеча. Картина маслом.

— Эти пуритане размышляли только о чистом — ну, большинство из них. Конечно, были и такие, кто не вполне радовался скучной пуританской жизнишке: нескончаемая работа без отдыха и развлечений, одежда по сюда, — она показала на свою шею, — и шесть часов церкви по воскресеньям…

— Фэй, — попробовала урезонить рассказчицу Диана, но Фэй ее проигнорировала.

— Ну и, конечно, соседи, — продолжала она. — Все эти соседи, наблюдающие за каждым твоим шагом, обсуждающие тебя, блюдущие, чтобы, не дай бог, на твоем платье не обнаружилась лишняя пуговка, или чтобы ты случайно не улыбнулась по дороге на собрание. В те дни нужно было быть покорной, не поднимать глаз и делать то, что тебе говорят, не задавая вопросов. По крайней мере, если ты была девочкой. Ты даже в куклы играть не могла, ведь куклы считались посланницами Дьявола.

Вопреки собственной воле, Кэсси завороженно наблюдала монотонное расхаживание Фэй и снова сравнивала ее с рысью — загнанной в клетку. «Да, если б Фэй жила в те дни, — подумала Кэсси, — ох, задала бы она всем жару».

— И предположим, что некоторым юным созданиям это не нравилось, — сказала Фэй. — Кто знает? Но, так или иначе, в одну из зим несколько девочек собрались вместе, чтобы погадать. Естественно, это запрещалось — великий грех, — но они все равно гадали. У одной из них в доме жила рабыня из Вест-Индии, которая владела искусством гадания. Это занятие помогало им коротать длинные и скучные зимние вечера. — Она бросила многозначительный взгляд из-под ресниц в сторону Ника, будто бы говоря ему, что сама смогла бы предложить куда более занимательные вещи.

— Но это терзало их бедные пуританские умишки, — продолжила Фэй, выглядя опечаленной. — Их мучила вина. И в итоге у одной из них случился нервный срыв: она заболела и в бреду во всем призналась. Их рассекретили. Все остальные девочки оказались в сложном положении: в те дни не принято было баловаться со сверхъестественным, взрослым это не нравилось. Так что бедненьким пуританским девочкам пришлось перевести стрелки на кого-нибудь другого.

Фэй подняла свой длинный, тонкий палец, заканчивающийся алым ногтем, обвела им всех сидящих вокруг, словно пистолетом, и указала на Кэсси.

Кэсси перевела взгляд с пальца на лицо Фэй.

— И они это сделали, — радостно сообщила Фэй. Она убрала палец, будто вставляя меч в ножны, и продолжила. — Они указали на рабыню из Вест-Индии и на парочку других старых женщин, которые им не шибко нравились — женщин с плохой репутацией в деревне. И, указывая на них, называли их… — она остановилась, чтобы добавить моменту драматизма, устремила лицо к висевшему в небе полумесяцу, затем опять посмотрела на Кэсси и закончила: — называли их… ведьмами.

По группе прокатилась волна возбуждения — смеси горького скептицизма с раздражением; на многих лицах читалась гадливость. Кэсси почувствовала, что ей становится страшно.

— И знаете что? — Фэй окинула слушателей чарующим взглядом, затем медленно улыбнулась и прошептала: — Это сработало. Никто не винил девочек за забавы с гаданием: все принялись искать ведьм. Единственной проблемой, — продолжила рассказчица, презрительно вздернув брови, — стало то, что эти пуританишки не знали, как отличить ведьму от не ведьмы. Они искали женщин необычных, или слишком независимых, или… богатых. У осужденных ведьм конфисковывали имущество, так что это стало очень даже прибыльным делом. А настоящие ведьмы все это время находились у них прямо перед носом. — Потому что, понимаете ли, — мягко продолжила Фэй, — в Салеме действительно жили ведьмы. Но не те бедные женщины и мужчины из числа осужденных, среди которых не было ни единой настоящей колдуньи или колдуна — а другие, взаправдашние; они смотрели на это безобразие, и оно им не нравилось: слишком близко и слишком болезненно. Некоторые из них даже пытались остановить процессы над ведьмами, но это только вызывало ненужные подозрения, ведь в то время даже дружить с заключенными было опасно.

Она замолчала. Стояла тишина; с лиц вокруг Кэсси ушла веселость, от них веяло холодом и злостью. Будто то, что рассказывала Фэй, до сих пор резало по живому, будто это была не сказка, старая, как покрытое паутиной содержимое бабушкиного сундука, а вечное предупреждение.

— И что случилось потом? — спросила Кэсси сдавленным голосом.

— С обвиненными? Их казнили. По крайней мере, тех, кому не повезло — тех, кто так и не признался. Прежде чем вмешался губернатор и положил этому конец, они успели повесить девятнадцать человек. Последняя публичная казнь состоялась как раз триста лет назад… 22 сентября, в день осеннего равноденствия, в году 1692. Да, у бедных осужденных ведьм шансов не было. Но настоящим ведьмам… — улыбнулась Фэй, — настоящим ведьмам удалось уйти после того, как шумиха улеглась. Тайком, естественно. Они тихо собрали вещички и переселились на север, чтобы основать свою собственную деревеньку, где никто не будет показывать на них пальцем, потому что там все одним миром мазаны. И назвали они свою деревеньку… — она взглянула на Кэсси.

— Нью-Салем, — закончила героиня.

Она тут же вспомнила надпись, выбитую на камне рядом со зданием школы.

— Основана в 1693 году, — добавила она тихонько.

— Да. Ровно через год после того, как закончились процессы. Так что теперь ты знаешь, как был основан наш городок — двенадцатью членами шабаша и их семьями. А мы, — Фэй грациозно обвела рукой группу, — это то, что осталось от тех двенадцати семей; мы — их единственные потомки. В то время как остальные отбросы, которых ты видишь в школе и в городе…

— Такие, как Салли Уолтман, — вставила Дебора.

— …являются потомками слуг. Помощников, — ласково, но немилосердно пояснила Фэй, — или чужаков, которых сюда занесло и которым разрешили остаться. Но двенадцать домов в Вороньей Слободке — это дома двенадцати первых семей. Наших семей. Они вступали в браки друг с другом и сохраняли кровь чистой — большинство из них, по крайней мере. И в конце концов, они явили миру нас.

— Ты должна понять, — произнесла Диана, — что часть того, о чем рассказывала Фэй — всего лишь легенды. Мы не знаем точно, что послужило началом охоты на ведьм в 1692, зато достоверно известно, что случилось с нашими предками, потому что сохранились их дневники, их записи, их книги заклинаний. Их Книга Теней. — Она повернулась, подняла что-то с песка, и Кэсси узнала книгу, которую видела на подоконнике в тот день, когда Диана чистила ее свитер.

— Это, — сказала Диана, поднимая ее, — принадлежало моей прапрабабушке. Книга досталась ей от ее мамы и так далее. Каждая из них записывала в книгу все, что делала: заклинания, ритуалы, важные моменты их жизни, и передавала книгу последующему поколению.

— Так продолжалось примерно до времени наших прабабушек, — включилась Дебора. — Лет восемьдесят или девяносто назад они решили, что все это слишком страшно.

— И слишком грешно, — вставила Фэй с сияющими глазами.

— Они упрятали Книгу и постарались стереть из своей памяти древние знания, — продолжила Диана. — Они стали учить своих детей, что быть другим — неправильно, что хорошо быть нормальным, таким, как чужаки.

— Они ошибались, — проговорил Крис. Он наклонился вперед, скулы его напряглись, лицо исказилось болью. — Мы не можем быть, как они. Кори знала это. Она… — Он замолчал и замотал головой.

— Успокойся, Крис, — мягко сказала Лорел. — Мы знаем.

Шон выпятил грудь и горячо заговорил:

— Они спрятали древнее барахло, но мы его отыскали. Мы не любим, когда нам говорят «нет».

— Действительно, не любим, — проговорила Мелани, бросив на Шона удивленный взгляд. — Конечно, некоторые из нас еще играли в Бэтмена, пока старшие пытались оживить древнюю традицию.

— И некоторым из нас от рождения дано больше, чем другим, — добавила Фэй. Она растопырила пальцы, наслаждаясь видом своих длинных красных ногтей. — Некоторым дано… взывать ко всем Силам.