Синее пламя - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 22

Шестеро воинов, облаченных точно перед сражением, ждали поодаль. Дэйт незаметно подал им сигнал, и те окружили их плотным кольцом. У каждого кроме меча и кинжала к поясу была прикреплена заостренная дубовая палка На фоне стали, тяжелых кирас и шлемов это «оружие» смотрелось почти так же нелепо, как болтавшиеся на поясах аптекарские склянки, наполненные козьей кровью.

Герцог счел все это глупыми предрассудками, здраво полагая, что шаутта таким не остановить, но мешать инициативе начальника охраны не стал.

Они спустились по открытой лестнице во двор, миновали его. Слуги кланялись и опять спешили по своим делам. В замке царило утреннее оживление, и та подавленность, что здесь витала, ощущалась не сразу. Лишь теми, кто жил тут давно и знал привычный уклад.

Гул шагов эскорта, звон стали и скрип доспехов раздавался в наполненных светом залах. Возле входа в жилую часть дворца его милости их встретил усиленный отряд гвардейцев.

– Моя жена? – негромко спросил герцог, и командир отряда, рыжеусый сержант, бодро ответил:

– Не покидала покоев, владетель.

Они прошли дальше, через тронный зал, задрапированный по случаю траура фиолетовой тканью, с могучим троном, выточенным из костей самого настоящего гратанэха, создания эйвов.

Дэйт стрелял глазами по помещениям, выискивал малейшую опасность, а также проверял, на месте ли охрана, не пусты ли коридоры, ходят ли еще патрули. Кое-где на стенах и потолке оставались побуревшие пятна крови. Внизу слуги уже все отмыли, но замок был огромен, и для полной уборки требовалось время.

Их приближение услышали, и одна из служанок герцогини распахнула двери, присев в реверансе.

– Ждите, – сказал герцог своему сопровождению, и воины присоединились к охране ее светлости, расположившись по залу полукругом, контролируя все входы и выходы. – Дэйт, ты со мной.

В светлых, украшенных на манер восточных герцогств покоях властвовал утренний холод и свежий, горный воздух. Окна были распахнуты настежь.

Герцогиня, высокая, начавшая полнеть, с темными волосами, собранными в четыре косы, уложенные в высокую прическу, в теплом фиолетовом платье, украшенном турмалинами, встала с подушек, скидывая с плеч меховое манто.

– Муж мой.

Дэйт помнил тот день, когда увидел ее впервые, встречая далекое посольство из Карифа на дороге Вороньего перевала.

Он сразу ей не понравился, а она – ему. Взаимная антипатия с первого взгляда.

Дэйт был не в восторге от южанки. Счел ее слабой, капризной, избалованной и заносчивой. Недостойной ни его владетеля, ни того сурового края, в котором они жили.

Свою ошибку он понял не сразу. Она кровь от крови и плоть от плоти Стилета Пустыни, Палача Эль-Аса и Убийцы сотен жен. И была очень похожа на своего знаменитого деда – умная, расчетливая и, когда надо, очень жестокая.

Ее ум пригодился герцогу, и он всегда прислушивался к советам, которые она озвучивала своим певучим, лишенным всякого намека на грубость голосом. Ее расчетливость не раз играла на пользу политике в отношении соседей. Она могла убедить мужа отступить, показать минусы в его действиях и предложить альтернативное решение проблемы. А жестокость… жестокость не касалась тех, кто служил ее семье.

Ее новой семье.

Герцогиня нашла общий язык с начальником охраны, антипатия давно исчезла, а пришло взаимное уважение.

– Оставьте нас, дамы, – попросил герцог, заложив руки за спину.

Пятеро фрейлин, находившихся в покоях и льнущих поближе к растопленному камину, посмотрели на герцогиню, дождались кивка, поднялись со своих мест.

Дэйт отметил про себя, что южанок, прибывших вместе со своей госпожой в далекую страну, среди них не осталось. Все они погибли, защищая карифку, в ту страшную ночь, когда пришли шаутты.

Когда последняя женщина выходила, шелестя юбкой, в дверях она разминулась с пузатым, седоусым господином с блестящей лысиной. У него было круглое лицо и проворные, светло-зеленые глаза. Походка точно у раненой птицы – когда-то давно он сломал ногу, упав с лестницы одной из замковых башен, и кость срослась неправильно.

На его груди висела серебряная цепь со знаком крылатого льва – символа герцогства. Первый советник и казначей Тэлмо. Наполовину лав, но никогда не жил среди бродячего народа и не путешествовал в трясущихся кибитках по бесконечным трактам этого мира. Тэлмо служил еще отцу его светлости, и Кивел да Монтаг ценил старикана.

Он неловко поклонился герцогине, и та ответила ему милостивой улыбкой, показав рукой на кресло, куда тот, облегченно отдуваясь, уселся, вытянув ноющую ногу.

Дэйту сесть не предложили, но его это не обижало. Он встал в двух шагах от герцога, так чтобы видеть сразу и дверь, и окна.

– Что удалось узнать?

Вопрос владетеля был обращен к нему, и начальник охраны с сожалением произнес:

– Ничего нового, ваша милость. Уверен лишь в том, что среди тех, кто живет в замке, ни один не открывал им ни ворот, ни калитки.

– Такая уверенность должна быть основана хоть на чем-то.

– Для лунных людей почти нет преград, муж мой, – сказала герцогиня. – В моей стране ходят легенды, что эти твари живут в тенях барханов, воют вместе с ирифи [8] в покинутых городах и обезвоженных оазисах. Стены, которые выстроил человек, для них не преграда. Они бесплотны. Особенно в полную луну.

– Эти были во плоти, ваша милость, – напомнил Дэйт. – Их рубили много раз, одному даже отсекли руку. Мои люди сожгли ее в то же утро.

– Шаутты могут захватывать тела мертвых и вести себя как живые люди. Опознать их можно только по глазам, – скрипучим голосом проронил Тэлмо. – Мастер Дэйт прав в том, что они пришли никем не остановленные и точно так же ушли. Ни ворота, ни калитки после наступления ночи не открывались, а мосты так и остались подняты.

– Верно. Я дважды проверил, – подтвердил Дэйт. – Предательства стражи не было. Если в замке и есть лазутчики, то только вашего кузена.

– Не спеши ручаться за всех, – предостерег герцог. – Человеческая душа самый мутный и грязный из колодцев.

– Твари появились во внутренних покоях, ваша милость. Появились из теней, что лежали на полу. Так они миновали все посты внешнего периметра, все стены и решетки.

– Раньше с ними боролись, Дэйт.

– И говорят, что продолжают бороться. На Рубеже. И гибнут точно так же, как здесь.

– Предлагаешь поднять руки к небу и ничего не делать? – мрачно проронил герцог.

Дэйт, посмотрев на герцогиню, ответил:

– Мы будем сражаться. Я уверен в людях. Гвардия верна. Воины смогут если не остановить их, то задержать, выиграть время, чтобы следующие посты подготовились, отразили нападение и увели вашу семью в безопасное место. Времени будет мало, но оно будет. Но все же мой совет…

– Знаю я твой совет! – оборвал герцог, подошел к столу и налил себе вина. – Уехать.

– Пока все не успокоится и мы не будем уверены, что опасность миновала. Хотя бы пока не поймем причину нападения. Горный замок место надежное, к тому же те стены создавал один из Шестерых и…

– Магии в них нет, – отмахнулся Кивел да Монтаг. – Уже очень давно. С тех пор, как погиб последний великий волшебник. И запирать себя в орлином гнезде я не планирую.

– Там меньше пространства, охранять вашу семью…

– Скажи ему, Захира, – устало произнес герцог и снова налил себе выпивку.

– Властитель не может оставить столицу, – произнесла герцогиня. – Не может бросить замок своих предков, оставить без присмотра Львиный трон. Да Монтаги правили еще во времена великих волшебников, они дружили с крылатыми кошками, на которых летали ученики Скованного. Один из рода моего мужа всегда должен оставаться в Шаруде, иначе он потеряет право на власть.

– Это всего лишь легенда, госпожа. Старый договор, который дальний предок его милости заключил с Гвинтом.

– Простые люди любят легенды. Ценят их. – Захира да Монтаг говорила с ним почти участливо, но продолжала смотреть только на мужа. – Легенды неотъемлемая часть их жизни. И нарушить устоявшийся веками порядок значит заставить сомневаться. А когда народ сомневается, всегда найдется тот, кто направит подобное сомнение в нужное русло.