Тайна Врат - Чекрыгин Егор. Страница 12

В ответ Ренки плюнул в сторону Ваара и гордо задрал подбородок. Хотя, если честно, этот человек пугал его куда больше, чем убийца-дворецкий с его «красивой местью».

— Фу, сударь, — возмутился Ваар. — Это совсем уж по-детски. Вы бы мне еще язык показали. Право, я начинаю в вас разочаровываться. Чего вы хотите добиться своим глупым геройством? Надеетесь попасть в баллады? Не стоит. Никто и никогда не узнает, что с вами стало. Вы просто исчезнете, и даже трупа вашего не найдут, и вскоре вас объявят дезертиром. Или другой вариант — завтра же утром человек в вашем мундире и под вашим именем сядет на судно и выйдет в море. А через какое-то время до королевства дойдет слух, что высадился он на территории Кредонской республики и предложил свои услуги тамошним властям. Ваш род будет опозорен. Его вычеркнут из списков благородных людей. А ваше имя станет нарицательными для предателей. Вам это надо?

— Сволочь! — заскрипел зубами Ренки. — Однако я все равно тебе ничего не скажу! Путь благородного человека должен быть прям, как его клинок! А верность вождю и клану есть высшее предназначение оу!

— Тьфу, извините, я ошибся. — В голосе Ваара звучало искреннее разочарование. — Я-то думал, что имею дело с достойным противником. А наткнулся на сопляка, по собственной глупости ввязавшегося в игры взрослых.

— Ну, этот «сопляк» уже дважды помешал твоим планам! — гордо ответил Ренки, чтобы не оставлять за Вааром последнего слова. — Надеюсь, что смогу разочаровать и в третий раз.

— Эх, юноша, — усмехнулся противник. — Не стоит принимать за победу случайное стечение обстоятельств. Сразу видно, что вы еще ничего не понимаете в ремесле игрока. Вы даже не фигура на шахматной доске. Всего лишь упавший на нее мусор, который надо смахнуть, чтобы без помех играть дальше. Скажу вам по секрету: подобные случайности сплошь и рядом встречаются в нашем деле. Как ни планируй, всегда может статься, что что-то пойдет не так. И кстати, сказав: «дважды», вы, видимо, имеете в виду то маленькое происшествие с каретой графини Крааст? Так это был всего лишь мелкий приработок на стороне. Вы только оказали мне услугу, избавив от необходимости «зачищать» ставших ненужными исполнителей.

— Зато потом… — запальчиво сказал Ренки, которого задели слова, а главное, пренебрежительный тон его противника.

— О! — радостно подхватил Ваар. — За «потом» я вам особенно благодарен! Гидшаа уже было почти разочаровались в порученных мне поисках. А тут ваша компания, громкий шум, личное вмешательство Риишлее. Вы даже не представляете, сколько денег мне это принесло! Хотите вина? — предложил Ваар, подходя к стойке и наливая из кувшина пару кружек. Потом вернулся, удобно расположился на стуле напротив, хлебнул вина, сплюнул и выплеснул кружку на пол. — … Небесный Верблюд! Какая гадость!!! Имел бы возможность — пристрелил бы этого кабатчика еще пару раз за то, что торгует такой мерзостью. Кстати, сударь, с вашей стороны было весьма опрометчиво возвращаться в этот городишко. Слишком многие тут имеют на вас зуб. Уверен, стоило вам только сойти с корабля, и не в одном домике начали доставать ножи и заряжать пистолеты. Просто давка из желающих вас убить! Мы и то едва не упустили добычу, когда эти конкуренты вас умыкнули. А потом пришлось гнаться за фургоном, лезть в окно… Выяснять, кто перешел нам дорожку… Никогда еще не работал в такой толчее! Впрочем, о работе. Скажу вам, мой юный друг, эта работенка была одной из лучших в моей жизни. Воистину, удача повернулась ко мне лицом. Искать то, во что и пославшие тебя наниматели толком не верят. При этом ты на постоянном жалованье, и твои расходы щедро оплачивают. Да я до скончания веков готов так охотиться за любыми сокровищами древности, хотя и считаю все это чушью. Наши результаты были для меня такой неожиданностью, что я даже немножко испугался. Впрочем, вы вряд ли что-нибудь об этом знаете. Вас, наверное, ни во что и не посвятили — вы для них всего лишь дурачок, умеющий махать шпагой да стрелять из мушкета. В нашем деле такие люди тоже бывают полезны. Но они, что называется, расходный материал. Вполне возможно, что ваши товарищи, посылая вас в этот городишко, решили избавиться от ставшего ненужным работника.

— Я, сударь, — холодно произнес Ренки, взбешенный насмешками Ваара, — знаю побольше вашего. В отличие от вас у нас есть…

— Ну, чего же вы так резко замолчали? — поинтересовался Ваар. — Продолжайте, раз уж начали.

— Ничего ты больше от меня не услышишь, — зло ответил Ренки, поняв, что чуть было не выболтал тайну Готора.

— Ну, главное я уже знаю. Есть что искать. — Лицо Ваара из расслабленно-благодушного вдруг стало жестоким и свирепым. — Остальное — дело практики. Медленно, но верно. Ноготь за ногтем, игла за иглой, кусочек за кусочком… Каким бы крепким ты не воображал себя, щенок, а завтра к вечеру выболтаешь мне все, что знаешь и о чем просто догадываешься. Упакуйте его! — приказал он своим подельникам. — Мы тут уже изрядно нашумели. И хотя в этой части города на подобный шум стараются не обращать внимания, надо убираться отсюда в более тихое местечко, пока не набежала толпа пьяниц и прочей мерзоты. Хидшии, остаешься со мной, надо по-быстрому допросить этого, — ткнул он рукой в сторону подельника «дворецкого». — Узнать подробности. А потом тут все прибрать, чтобы никто даже не понял, что произошло. Работу надо делать чисто. Вы четверо, берите нашего бравого офицера, сажайте в карту и везите в загородный домик. Часа через три рассветет, и тут начнет шататься народ. И я не хочу, чтобы кто-то болтался у нас под ногами, когда мы будем потрошить такого благородного оу. Он нужен мне живым и относительно здоровым, так что отвечаете головой не только за его сохранность, но и за здоровье. Выполнять!

Дальше последовал очередной удар по затылку, отправивший Ренки в темноту. Его отвязали от стула, сунули в рот кляп, снова связали руки, оттащили в стоявшую у дверей кабака карету и куда-то увезли.

Очнулся пленник от жуткой боли. Видимо, карета подпрыгнула на кочке, отчего Ренки сильно приложился об пол шишкой на многострадальном затылке. Голова страшно болела, подташнивало, а еще жутко хотелось опорожнить мочевой пузырь.

Возможно, именно последнее обстоятельство и заставило Ренки действовать особенно энергично — предстать перед своими врагами в обмоченных штанах для юного оу было горше смерти.

Увы, но в его ситуации возможностей и надежд было совсем немного. Вернее, только одна — приобретенный еще в столице узкий кинжал с заточенным как бритва лезвием, спрятанный в специально сделанном в сапоге кармашке.

Накануне, наводя красоту перед торжественным ужином у Одивии Ваксай, Ренки было подумал выложить его, но потом просто забыл сделать это, настолько незаметен и привычен стал для него этот клинок. Готор еще как-то смеялся, заметив привычку Ренки носить этот кинжал, что настоящему шпиону без ножа в каблуке и фальшивой бороды появляться на публике просто неприлично.

И пусть Ренки, как обычно, покоробило от слова «шпион», с полюбившимся оружием он не расстался. Может, виною тому упрямство, а может, воспоминания о каторге. Ощущение безоружности, постыдное и противоестественное для того, кому при рождении положили кинжал в колыбельку.

Как тот, кто однажды голодал, набивает карманы хлебными корками, так и Ренки со времен каторги немного помешался на оружии и всегда стремился иметь под рукой какой-нибудь кусок острозаточенной стали. А лучше — в сочетании с пистолетом или мушкетом.

И вот, подвигав ногами, пленник почувствовал, что клинок все еще находится в сапоге, а значит, не был обнаружен во время обысков. Потянувшись к сапогу, Ренки невольно застонал от боли в затекшем теле.

— Смотри-ка, очнулся! — раздался голос в темноте кареты. — Может, еще разок вдарить?

— На кой? — ответил второй голос. — Хозяин велел доставить живьем. Слышь, ты, там, — пнул он лежащее в ногах тело. — Если не хочешь схлопотать — веди себя тихо!

В кои-то веки Ренки последовал разумному совету и сначала потратил немного времени, чтобы, шевеля пальцами, хоть немного вернуть подвижность затекшим рукам, связанным за спиной, потом начал возиться на полу, пытаясь дотянуться до голенища сапога, для чего пришлось скрючиться и изогнуться до хруста в позвоночнике и помутнения в глазах от боли и вывернуть ногу под каким-то кошмарным углом. За эту возню он схлопотал еще пару пинков, но все же сумел нащупать рукоять вожделенного кинжала. Вытащил и в такт дорожной тряске стал перепиливать волокна веревки. Резать было жутко неудобно, но острый как бритва клинок медленно, по ниточке, справлялся с задачей. И наконец пленник почувствовал, что путы ослабли и он может освободить руки.