Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Цао Сюэцинь. Страница 111

— Это была шутка, — в один голос сказали Сижэнь и Баоюй. — Не надо расстраиваться!

— Пойми, ты меня очень обидела! — произнесла Сянъюнь. — А еще говоришь: «Не надо расстраиваться»?!

Она развернула платок и отдала Сижэнь кольцо. Сижэнь растроганно сказала:

— Я уже получила подарки из тех, что вы присылали барышням! Но вы и в самом деле не забыли меня, иначе не привезли бы это кольцо! Теперь я верю, что вы любите меня, как и прежде! Колечко недорогое! Но это неважно, главное — внимание!

— А скажи, от кого ты получила подарки из тех, что я присылала в последний раз? — поинтересовалась Сянъюнь.

— От барышни Баочай, — ответила та.

— Вот оно что, — вздохнула Сянъюнь. — А мне показалось — от Дайюй. Ваших барышень я давно знаю, но ни одной из них не сравниться с Баочай. Как жаль, что мы с нею не родные сестры! Будь у меня такая сестра, она заменила бы мне родителей!

Глаза ее наполнились слезами и покраснели.

— Ну, ладно, хватит! — принялся утешать ее Баоюй. — Не надо об этом вспоминать.

— Но я уже вспомнила! — сказала Сянъюнь. — Я все прекрасно понимаю: ты боишься, как бы сестрица Дайюй не узнала, что я хвалю Баочай. Ведь ей это не понравится! Верно?

— Барышня Сянъюнь с каждым годом становится все более откровенной! — воскликнула Сижэнь.

— Совсем недавно я сказал, что с вами трудно разговаривать, — заметил Баоюй, — и не ошибся.

— Милый братец, лучше помолчи, а то слушать тошно, — с усмешкой произнесла Сянъюнь. — Ведь разговариваем мы с тобой — и все хорошо. Но стоит появиться сестрице Дайюй — ты сразу теряешься.

— Хватит шутить! — прервала их Сижэнь. — А у меня к вам просьба, барышня.

— Какая? — спросила Сянъюнь.

— Я сшила туфли, но не успела сделать прорези для вставки цветных лент, — ответила Сижэнь, — два дня проболела. Не поможете ли мне?

— Странно! — воскликнула Сянъюнь. — У вас в доме все умеют и кроить и вышивать! Почему тебе вздумалось обратиться ко мне? Ведь это дело служанок, стоит тебе распорядиться, и тотчас все будет исполнено!

— К сожалению, это невозможно! — покачала головой Сижэнь. — Не каждую работу поручишь другим. Неужели вы не знаете?

Сянъюнь догадалась, что туфли сшиты для Баоюя, и улыбнулась:

— Хорошо, я тебе помогу. Если, конечно, эти туфли твои! Иначе не стану!

— Ну что вы! — с упреком произнесла Сижэнь. — Будь они мои, неужели я посмела бы вас беспокоить? Туфли не мои, честно вам говорю, и не спрашивайте меня больше, я буду очень вам благодарна.

— Признайся, не так уж мало я для тебя делала, — возразила Сянъюнь, — но сейчас ты должна понять, почему я отказываюсь.

— Не понимаю, — удивилась Сижэнь.

— Хочешь меня обмануть? — вскричала Сянъюнь. — Думаешь, я не знаю, как несколько дней назад ты показала одному человеку сшитый мною чехол для веера, а его со злости изрезали ножницами? Или же ты считаешь, что меня, как рабыню, можно заставить делать все, что угодно?

— Я, право, не знал, что чехол сшила ты, — вмешался в разговор Баоюй.

— Он в самом деле не знал, — подтвердила Сижэнь, — я обманула его. Сказала, что есть замечательный мастер, который прекрасно вышивает цветы, и велела принести чехол для веера, чтобы сравнить. Сама же принесла вашу вышивку, будто это образец, но когда Баоюй показал ее сестрице, та вдруг рассердилась и изрезала ее. Тогда Баоюй потребовал сделать такую же точно новую вышивку, и пришлось мне признаться, что чехол вышили вы. Как он раскаивался!

— Тем более странно! — сказала Сянъюнь. — Но на барышню Дайюй сердиться не стоит — раз умеет резать, пусть сама и шьет.

— Она не сможет! — заметила Сижэнь. — А если бы и смогла, бабушка не разрешила бы ей утомляться! Доктор считает, что ей нужен покой. Кто же решится ее беспокоить? За весь прошлый год она сшила только мешочек для благовоний, а в этом году вообще не притрагивалась к рукоделию. Разве я осмелюсь ее тревожить?

В это время на пороге появился слуга.

— Прибыл господин с улицы Синлун, — доложил он, — и старший господин зовет второго господина Баоюя.

Баоюй сразу понял, что приехал Цзя Юйцунь, и ему стало не по себе.

Сижэнь принесла выходную одежду. Натягивая сапоги, Баоюй ворчал:

— Пусть бы отец сам с ним разговаривал, а то всякий раз требует меня!

— Ты умеешь принимать гостей! — засмеялась Сянъюнь, обмахиваясь веером. — Поэтому отец и зовет тебя!

— Отец тут ни при чем! — вздохнул Баоюй. — Это Цзя Юйцуню я понадобился!

— «У радушного хозяина нет отбоя от гостей», — заметила Сянъюнь. — Стал бы господин Цзя Юйцунь сюда ездить, если бы не твои таланты!

— Ладно, ладно! — оборвал ее Баоюй. — Нет среди смертных зауряднее меня, и я не хотел бы поддерживать знакомство с подобными ему!

— А ты не меняешься, все такой же! — промолвила Сянъюнь. — Ведь ты уже взрослый и если не хочешь сдавать экзамены на цзюйжэня [258] или на цзиньши, то, по крайней мере, должен встречаться со служилыми людьми, беседовать с ними о карьере, о государственных делах. В будущем это поможет тебе продвинуться по службе и приобрести верных друзей! А чему ты можешь научиться, находясь все время среди женщин?

Баоюю не понравились слова Сянъюнь, и он ехидно усмехнулся:

— Сестрица, посидела бы ты лучше в соседней комнате! Ведь я просто недостоин находиться рядом с тобой, столь многоопытной в житейских делах!

— Не уговаривайте его, барышня! — вмешалась в разговор Сижэнь. — Недавно барышня Баочай сделала ему замечание, так он даже не дослушал, кашлянул с досады и ушел. Не подумал, что она может оскорбиться. Барышня Баочай покраснела от смущения. А будь на ее месте барышня Дайюй! Представляю себе, сколько было бы пролито слез! Уже за одно то, что барышня Баочай сдержалась, она достойна уважения! Я думала, она рассердится, но мои опасения оказались напрасными. Барышня Баочай поистине великодушна. Но Баоюй этого не оценил и стал ее избегать! А вот к барышне Дайюй всякий раз бегает просить прощения.

— Дайюй никогда не говорила глупостей! — отрезал Баоюй. — Иначе я давно поссорился бы с ней!

— Значит, ты считаешь, что это глупости? — спросили Сянъюнь и Сижэнь.

Дайюй, надо вам сказать, знала о приезде Сянъюнь и была уверена, что Баоюй сразу побежит к ней и заведет разговор о цилине. Поэтому она подумала:

«В последнее время Баоюй увлекается чтением частных жизнеописаний и неофициальных историй выдающихся людей и знаменитых красавиц, которые соединяли свою судьбу с помощью различных безделушек: утки с селезнем, фениксов, яшмовых колец и золотых подвесок; платков и поясов. Эти пустяковые вещицы способствовали соединению влюбленных!»

Заметив у Баоюя золотого цилиня, Дайюй испугалась, что эта безделушка может отдалить от нее Баоюя, который совершит с Сянъюнь то, о чем говорится в любовных романах. Поэтому она тоже пошла к Сижэнь, чтобы узнать, что да как, но в комнату не вошла, а осталась за дверью. Она не ожидала, что Сянъюнь заведет речь о житейских делах, а Баоюй скажет: «Дайюй никогда не говорит подобных глупостей, иначе я давно поссорился бы с ней!»

Эти слова и обрадовали, и встревожили Дайюй, и она невольно вздохнула. Разумеется, хорошо, что в Баоюе она не ошиблась, что он и в самом деле верный, преданный друг. Но зачем он так открыто говорит о своих самых заветных чувствах? И в то же время дружит с остальными девушками! И потом, эти разговоры о «золоте» и «яшме»! Яшма касается только их двоих. А при чем здесь Баочай? Затем Дайюй вспомнила, что рано осиротела и, хотя родственники о ней заботятся, она все равно одинока.

Дайюй жила в постоянной тревоге, и это усугубляло ее болезнь. Врач сказал, что слабое дыхание и малокровие могут привести к чахотке. Значит, ей не прожить долго. Но стань Баоюй другом ее жизни, она не была бы так несчастна!

От этих печальных мыслей на глаза навернулись слезы. Дайюй так и не решилась войти и, утирая слезы, ушла.

Баоюй между тем оделся и вышел из дому. Заметив впереди Дайюй, которая медленно шла, утирая слезы, он подбежал к ней и спросил: