Дочь крови - Бишоп Энн. Страница 30

Люцивар отпрянул, но в тот же миг ощутил, как длинные ногти впиваются в основание шеи. Острый коготок на безымянном пальце больно уколол горло. Прижав кулаки к бедрам, Люцивар закрыл глаза и сдался, позволяя себя поцеловать.

Нет никаких причин чувствовать унижение или стыд. Его тело отвечало на возбуждение точно так же, как желудок реагирует на голод, а кожа — на холод. Физическая реакция не имеет ничего общего с чувствами или желанием. Ничего.

Но, Мать-Ночь, Деймон мог зажечь и камень!

— Зачем ты это делаешь? — задыхаясь, спросил эйрианец. — По крайней мере, назови причину.

— А почему бы и нет? — горько отозвался тот. — Я ведь здесь вроде шлюхи, должен спать со всеми. Так почему бы не с тобой?

— Потому что я не хочу, чтобы ты это делал. Ты и сам не хочешь. Деймон, это же безумие! Зачем ты это делаешь?

Деймон прижался лбом ко лбу Люцивара.

— Ты ведь уже знаешь ответ, так зачем задаешь мне вопросы? — Он легонько помассировал плечи эйрианца. — Я больше не могу выносить их прикосновения… С тех самых пор… Меня тошнит от тел этих женщин, от их запаха и вкуса. Они извратили все, чем я был, до тех пор, пока не осталось ничего чистого, что я мог бы предложить.

Люцивар обхватил запястья Деймона. Стыд и горечь, излучаемые сознанием Ублюдка, задели больное место, к которому эйрианец боялся притрагиваться уже пять лет. Как только она станет достаточно взрослой, чтобы понимать, что означает словосочетание «раб для утех», будет ли эта кошка с сапфировыми глазами презирать их обоих за то, каким образом им пришлось служить? Не имеет значения. Он будет сражаться до последнего, приложит все силы, чтобы обрести хотя бы призрачный шанс служить ей. И Деймон сделает то же самое.

— Деймон, — произнес он, глубоко вздохнув. — Деймон, она пришла.

Тот наконец отстранился.

— Я знаю. Я ее почувствовал. — Он засунул дрожащие руки в карманы брюк. — Вокруг нее ощущение беды, опасности…

— Какой беды? — резко спросил Люцивар.

— …и я не могу не думать, может ли он — точнее, станетли он — защищать ее.

— Кто? Деймон!

Тот опустился на пол, схватившись за пах и застонав.

Беззвучно выругавшись, Люцивар обхватил Деймона руками и приготовился ждать. Больше ничего нельзя сделать для мужчины, переживающего удар боли, посланной через Кольцо Повиновения.

К тому времени, как пытка прекратилась и Деймон поднялся на ноги, его красивое лицо с аристократическими чертами превратилось в холодную маску, искаженную болью, а голос лишился выразительности и каких бы то ни было чувств.

— Похоже, леди Корнелия требует моего присутствия. — Он щелчком пальцев сбил с рукава куртки веточку. — Можно было подумать, что к этому времени она научится действовать по-другому. — Он замер у выхода. — Береги себя, Заноза.

Через некоторое время после того, как шаги Деймона затихли вдали, Люцивар прислонился к стене беседки. Что же произошло между Деймоном и девочкой? И что означало это пожелание — «Береги себя»? Теплое прощание… Или же предупреждение?

— Деймон? — шепнул Люцивар, вспомнив другое место и другой двор. — Деймон, только не это!

Он помчался к особняку.

— Деймон!

Эйрианец ворвался в дом и принялся прокладывать себе путь через толпу сплетничающих девиц, на мгновение узнав искаженное гневом лицо Зуультах. Он уже поднимался по лестнице, ведущей в комнаты для гостей, когда волна боли от Кольца Повиновения заставила его опуститься на колени. Зуультах стояла неподалеку, и в ее глазах полыхала ярость. Люцивар попытался подняться на ноги, но новая волна боли, исходящая от Кольца, заставила согнуться пополам и прижаться лбом к ступенькам.

— Отпусти меня, Зуультах. — Его голос был хриплым и надтреснутым.

— Я сейчас научу тебя хорошим манерам, ты, надменный…

Люцивар кое-как повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Отпусти меня, ты, тупая сука, — прошипел он. — Отпусти сейчас, пока еще не слишком поздно.

Ей потребовалось слишком много времени, чтобы осознать: Люцивар боится не ее. И через еще одну очень долгую минуту эйрианец смог встать на ноги.

Прижав одну руку к паху, Люцивар кое-как поднялся по лестнице и заставил себя перейти на неровный бег, направляясь к комнатам для гостей. Сейчас не было времени думать о том, что за спиной растет толпа. Не было времени думать о чем-то, кроме того, что нужно как можно быстрее добраться до покоев Корнелии, прежде чем…

Деймон открыл дверь комнаты, закрыл ее за собой и спокойно одернул рукава, а затем ударил кулаком по стене.

Люцивар ощутил, как вздрогнул весь особняк от силы Черного Камня.

По ней побежали трещины, во всех направлениях одновременно, расширяясь и разрастаясь на глазах.

— Деймон?

Тот снова одернул рукава. Когда он наконец поднял взгляд на Люцивара, его глаза были холодными и словно остекленевшими, как мутные драгоценные камни. И уже нечеловеческими.

Деймон улыбнулся.

Люцивар содрогнулся.

— Беги, — ласково промурлыкал Деймон. Увидев толпу, собравшуюся в коридоре за спиной эйрианца, он спокойно развернулся и пошел в другую сторону.

Особняк продолжал содрогаться. Неподалеку что-то разбилось.

Нервно облизнув губы, Люцивар открыл дверь, ведущую в комнату Корнелии. Он уставился на постель — точнее, на то, что на ней лежало, и с трудом подавил приступ тошноты. Отвернувшись, он какое-то время неподвижно стоял на месте, оцепенев от ужаса и не в силах пошевелить хоть пальцем.

Люцивар ощутил запах дыма, услышал, как языки пламени взметнулись, пожирая комнату. Люди закричали. Стены особняка начали осыпаться, разрушаясь до основания. Эйрианец оглядывался, окончательно потерянный, пока часть потолка не рухнула рядом с ним.

От страха в голове наконец прояснилось, и он сделал единственную разумную вещь в данной ситуации. Побежал.

Доротея Са-Дьябло, Верховная Жрица Хейлля, мерила шагами свою гостиную. Длинный кокон, который она носила поверх простого темного платья, развевался за ее спиной. Женщина то и дело постукивала сложенными вместе кончиками пальцев, рассеянно отмечая, что ее кузина Хепсабах волновалась все больше по мере того, как длилось молчание и не прекращались неторопливые шаги.

Хепсабах заерзала в кресле:

— Ты же ведь не собираешься на самом деле снова привести его сюда? — Ее голос звучал совсем пискляво, выдавая нарастающую панику. Она пыталась заставить руки спокойно лежать на подлокотниках, поскольку Доротея находила нервные жесты весьма раздражающими. Однако, несмотря на все усилия несчастной, ее кисти жили своей жизнью, беспомощно трепеща на коленях.

Доротея бросила угрожающий взгляд в сторону кузины и вернулась к своему занятию.

— А куда еще мне остается отправить его? — бросила она. — Могут пройти годы, пока кто-нибудь наконец захочет подписать контракт на его услуги. А если учесть, как быстро разносятся слухи, боюсь, мне не удастся даже подарить этого ублюдка. Большая часть особняка была уничтожена огнем, зато комната Корнелии осталась нетронутой. Слишком многие видели, что лежало на той постели. Об этом столько говорили…

— Но… его ведь нет там. И здесь его тоже нет. Где же он?

— Огни Ада, мне-то откуда знать?! Где-то поблизости. Наверняка что-то замышляет, скитаясь в одиночестве. Может, превращает других ведьм в кучку раздробленных костей и шмотки мяса.

— Ты могла бы призвать его с помощью Кольца.

Доротея замерла на месте и, сузив глаза, прожгла кузину яростным взглядом. Их матери были сестрами. Отличная линия Крови. И консорт, зачавший Хепсабах, обладал большим потенциалом. Так как же могли две из Ста Семейств Хейлля породить такую беспомощную идиотку?! Если только дорогая тетушка не оплодотворила саму себя какими-нибудь отбросами! Подумать только, и Хепсабах — единственная женщина, с чьей помощью можно попытаться приструнить Деймона! Какая ошибка. Наверное, нужно было позволить той сумасшедшей демланской сучке оставить его себе. Но нет, тогда появились бы другие проблемы. Темная Жрица предупреждала ее. Правда, толку с этих предупреждений…