Танатонавты - Вербер Бернард. Страница 78

— Пошли! Вперед, только вперед, в неизвестное!

198 — СУФИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

199 — ДОБРАЛИСЬ

Фредди меня поражает. Он бесстрастно идет к этой границе, которую не пересекал никто. Пуповина бесконечно уже растянута, а он напирает, я же едва волочу ноги. Я уже устал от сюрпризов смерти. И все же я чувствую, что впереди таится тайна, последняя мистерия смерти.

Наконец я узнаю самый секретный из всех секретов. Жертвой чего может стать… мертвец? Здесь, за этим занавесом, сбываются все приключенческие и любовные романы. Здесь, за этим занавесом, реальность объединяется с фантастикой и все мифологии мира сливаются с точной наукой.

Я немножко колеблюсь, а потом устремляюсь вперед.

Вот она, наконец, эта последняя территория Запредельного Континента.

Я вижу ее.

Мгновенно забывается Роза. Тайна из тайн, секрет из секретов, вечно открываемый людьми, я тебя вижу. Я тебя вижу, я тебя чувствую, я тебя слышу. Это конец. Это кладбище слонов. Здесь умирает свет, весь свет, здесь умирают звуки, все звуки. Души, все души. Мысли, все мысли.

Я вижу Рай.

В моей голове взрывается миллион небесных музык. Обломки звезд посылают мне последнее, кроткое прости. Умирающая звезда и умирающий человек проходят одной и той же дорогой. Дорогой в Рай.

Я бреду в тумане, ватными ногами загребая дымчатые вихри с драгоценной земли. Будто в приветствии, сами собой вздымаются мои прозрачные руки. Колени не держат, я падаю, обнимаю расплывчатую почву.

По ошибке — или по любви — я попал в Рай. Как он прекрасен! Больше, чем все те видения идеальной красоты на шестой территории. Они были всего лишь репродукциями, копиями, имитациями. Истинная красота Рая превосходит все.

Рай — моя единственная страна, единственная родина, единственный предмет моего шовинизма. Я здесь. Кажется, я всегда знал это место, я всегда понимал, куда уходит жизнь и откуда она возвращается. На Земле, там, внизу, я был лишь прохожим. Туристом на каникулах. Я — эктоплазма, я никогда и не был никаким Мишелем Пинсоном. Я всего лишь только эктоплазма. Не был я этим бедным, глупым парнем, что звался Мишель Пинсон.

Он такой идиот, этот Мишель, а я, я такой… легкий. Легкость, вот истинное, предельное достоинство. Мое желание — остаться мыслящим паром. Я еще связан с Землей и моим телом. Юношеское заблуждение.

Я вижу Розу и люблю ее еще больше, чем на Земле. Зачем возвращаться в нашу тесную кожу, наши болезненные тела, наши мозги, забитые раздражающими беспокойствами? Нам хорошо вдвоем, здесь. Нам незачем бояться времени. Нам вообще нечего бояться.

Мне смешно за всех этих танатонавтов, что ждут меня у входа в Рай. Большей глупости трудно себе представить. Я вернулся в свою страну, в свой мир. Откровение из откровений. Я — у своего источника. Я вижу настоящее небо. Со стороны, тот, другой, еще один из этих землян, кажется мне грязно-желтым. Белый, истинно белый цвет, может существовать только в Раю.

Я в Раю. И подумать только, я хотел не дать его Розе!

Дымка рассеивается. Подо мной появляется длинная колонна мертвых. Она похожа на реку, а вдали, кажется, этот поток разделяется. Я спускаюсь, чтобы лучше разглядеть это зрелище. Действительно, река душ расходится на четыре ветви и в середине человеческих душ сейчас я различаю души животных и даже растений. Без сомнения, у Рая есть вторая дверь, через которую в него вливаются и эти души. Души морских анемон и водорослей, медведей и роз. У растений тоже есть души. Я это знаю, потому что сейчас я понимаю все.

Абсолютный синкретизм. Мы едины, и там, на Земле, мы все сообща страдаем. Надо жить, отринув от себя все насилие. Не причинять насилия никому, кем бы или чем бы он ни был. Никогда не причинять насилия. Этот закон жизни проникает в меня до самых кончиков пальцев, до корней волос. Я не был никем, кроме как невежественным человеком, возжелавшим подняться в Рай только за тем, чтобы мне измерили и показали всю степень моего невежества.

Река, увлекающая души людей, животных и растений, делится на четыре ветви. Какие книги, сваленные стопкой на Раулевом столе, говорили о том свете, омываемом четырьмя потоками? Об этом говорили индусы, и иудеи тоже. В голове пронеслась страница из тетрадки Рауля: «ИУДЕЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ. Рай находится на седьмом небе. Ведут туда две двери. Они зовут к танцу и радости. Можно видеть четыре реки: из воздуха, меда, вина и благовоний…». «Рай омывается четырьмя реками», гласит и Коран.

С одного края мира по другой, от одной древней цивилизации до другой, наши предки это знали и иносказательно описывали один и тот же пейзаж.

Четыре реки. Четыре водораздела. Четыре типа душ, не просто хороших и плохих, а скорее четыре тональности, будто бас, баритон, дискант и фальцет. Четыре вида существования души.

По стопам Розы мы с Фредди вливаемся в реки усопших.

И внезапно я вижу ангелов.

200 — ХРИСТИАНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

201 — НА КРАЮ

Издали они казались светлячками.

Ангелы.

Я сразу понял, кто они.

Ангелы Рая.

Спектакль стоил всей этой дороги.

Фредди взял меня за плечи и потряс как грушу. Он стал кричать, что мы поклялись вернуть Розу в страну живых, а не оставаться с ней на континенте мертвых. Он умолял меня не забывать о цели нашей миссии. Он знал все мои мысли. Эти эктоплазмы все так быстро понимают!

Раввин говорил и я постепенно приходил в себя. Наваждение кончилось. Смерть, я уже победил тебя, когда ты была женщиной в белом атласе. Ты меня уже не соблазнишь, даже появившись в облике Рая.

Фредди был доволен. Он понимал, что вернул покой моей душе. Даже Рай слабее силы моей воли. Я знал, кто я такой. Чистая душа и бренная плоть, пока что еще не отсоединившиеся друг от друга. Я был духом и материей, а дух должен оставаться прочнее материи. Я должен сохранить равновесие между сердцем и разумом.

Я знал, кто я такой. Я знал, кто мы такие. Не две души среди прочих, а два танатонавта, выполняющих задание. Мы не мертвецы, а живые, способные исследовать Запредельный Континент и вернуться оттуда. И мы здесь для спасения Розы.

Мы проследовали по «медовой» реке усопших. Смешались с ними. Покойники остолбенело разглядывали нас, до сих пор влачивших за собой свои пуповины. Я понятия не имел, почему мы все еще их не оборвали, но, во всяком случае, держаться они пока еще держались.

Четыре потока были очень длинными. Можно подумать, они все стояли в очереди к аэропортовым стойкам в период летних отпусков.

Изо всех сил я закричал: «Роза! Роза!» и какой-то старик, выглядевший, будто его часа три драла орава голодных кошек, встрепенулся и показал мне знаками, что она где-то впереди. «Без сомнения, Роза уже миновала стоп-контроль и сейчас уже идет на взвешивание», — сообщил он.