Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. - Цао Сюэцинь. Страница 119

Таньчунь молча села на свое место, а Фэнцзе с досадой воскликнула:

– И как назло, я все время болею!

Она приказала вызвать жену Линь Чжисяо и трех других управительниц и при матушке Цзя строго их отчитала. Матушка Цзя приказала всех допросить: кто назовет имена игроков, тем выдать вознаграждение, кто скроет – примерно наказать.

Опасаясь гнева матушки Цзя, ни жена Линь Чжисяо, ни остальные управительницы не посмели вступиться за виновных. Они собрали служанок и каждую в отдельности допросили. Поначалу ничего не удалось выяснить, но недаром говорят: «Когда утекает вода, обнажаются камни». Вскоре удалось выявить трех главных игроков, у них было восемь постоянных партнеров. А вообще по ночам играли в азартные игры десятка два человек, а то и больше. Их всех привели к матушке Цзя и поставили посреди двора на колени. Провинившиеся отбивали земные поклоны, моля о пощаде.

Первым долгом матушка Цзя спросила имена и фамилии трех главных виновниц и поинтересовалась, какие они делали ставки. Одна из женщин приходилась теткой жене Линь Чжисяо, другая – младшей сестрой кухарке Лю из сада Роскошных зрелищ, а третья оказалась кормилицей второй барышни Инчунь.

Прежде всего матушка Цзя распорядилась сжечь кости и карты, деньги все отобрать и распределить между слугами и служанками, трем главным виновницам дать по сорок палок и выгнать из дворца; остальным – по двадцать палок с вычетом трехмесячного жалованья, после чего поставить их на чистку отхожих мест. Жена Линь Чжисяо отделалась строгим внушением, но ей жаль было тетку, а Инчунь – кормилицу. Дайюй, Баочай и Таньчунь, сочувствуя Инчунь, решили вступиться за кормилицу. Они пошли к матушке Цзя и сказали:

– Эта женщина никогда не играла. Непонятно, каким образом она впуталась в эту историю.

– Ничего вы не знаете! – оборвала их матушка Цзя. – Эти кормилицы больше других заслуживают наказания, они вечно скандалят, а потом просят, чтобы за них вступались. По себе знаю! Хорошо, что она попалась, накажу ее, пусть другим неповадно будет! А вы не мешайте мне!

В полдень матушка Цзя легла отдыхать. Зная, однако, что она гневается, уйти никто не осмеливался.

Госпожа Ю пришла к Фэнцзе поболтать, но, застав ее в скверном расположении духа, отправилась в сад Роскошных зрелищ.

Госпожа Син посидела немного у госпожи Ван и тоже решила прогуляться по саду. У ворот ей попалась девочка-служанка из комнат матушки Цзя. Все звали девочку дурочкой, она и в самом деле была глуповата. Девочка шла навстречу госпоже Син и, хихикая, размахивала каким-то ярким предметом. Поглощенная этим занятием, девочка не глядела по сторонам и, лишь столкнувшись с госпожой Син, подняла голову и остановилась как вкопанная.

– Глупая девчонка! – рассердилась госпожа Син. – Что это тебя так насмешило? Ну-ка дай поглядеть!

«Дурочке» было четырнадцать лет, у матушки Цзя она служила недавно, и использовали ее только на черных работах. Толстушка, она была проворной и ловкой в работе, отличалась упрямством, не разбиралась в житейских делах, а уж если принималась о чем-нибудь рассуждать, вызывала веселый смех. Матушке Цзя Дурочка нравилась; она и дала девочке прозвище, и если та совершала оплошность, ее не наказывали. Когда нечего было делать, девочка гуляла.

Вот и сегодня, бродя по саду, она свернула за небольшую искусственную горку половить сверчков и вдруг увидела на траве мускусный мешочек с вышивкой. Только вышиты были на нем не цветы и не птицы, на одной стороне – два голых обнявшихся человека, на другой – иероглифы. Девочка не поняла, что это любовная сцена, и принялась размышлять:

– Может быть, это дерутся волшебники?

Так и не догадавшись, что вышито на мешочке, Дурочка направилась прямо к матушке Цзя, чтобы ее расспросить.

Поэтому она с готовностью протянула мешочек госпоже Син и, радостно улыбаясь, сказала:

– Поглядите, госпожа! Очень любопытная вещица!

Госпожа Син как увидела, так и остолбенела.

– Где ты его взяла? – только и смогла она вымолвить.

– Я хотела половить за горкой сверчков, – стала объяснять девочка, – там и нашла.

– Никому не рассказывай! – предупредила госпожа Син. – Это нехорошая вещь! Если увидят, тебя могут убить.

– Не буду, не буду! – торопливо произнесла девочка, побледнев от страха. Она поклонилась госпоже Син и, ошеломленная, бросилась прочь.

Госпожа Син огляделась – поблизости никого не было, только девочки-служанки, не отдашь ведь им мешочек. И госпожа Син спрятала его в рукав, недоумевая, как мог он очутиться в саду. Стараясь ничем не выдать своего волнения, госпожа Син направилась к Инчунь.

Инчунь хоть и была расстроена тем, что кормилица ее провинилась, но госпожу Син встретила как положено.

– Ты уже взрослая, – принялась та упрекать девушку, – а потакаешь кормилице, совершившей неблаговидный поступок. Ведь она опозорила нас!

Инчунь потупилась, потом, нервно теребя пояс, сказала:

– Я дважды с ней говорила. Но она слушать ничего не желает. Что же я могу сделать? Не я ее, а она меня должна поучать! На то она и кормилица!..

– Глупости! – прервала ее госпожа Син. – Поучать следует того, кто провинился. Ведь ты – барышня и вправе сделать ей замечание. А не слушается – мне бы сказала. Теперь все в доме знают об этой истории. И свои, и чужие! На что же это похоже? Мало того! Она наверняка играла на твои шпильки, кольца, платья! Характер у тебя мягкий, и ты ей волю дала! А клянчить она мастерица, язык хорошо подвешен. Если это так, я не дам тебе ни гроша! Посмотрим, что ты будешь делать на праздник!

Инчунь еще ниже опустила голову. Госпожа Син холодно усмехнулась.

– Ты родная дочь старшего гоподина Цзя Шэ от наложницы, а Таньчунь – дочь второго по старшинству господина Цзя Чжэна, тоже от наложницы. По происхождению вы одинаковы, но твоя мать пользуется в доме куда большим влиянием, чем наложница Чжао. А ты во всем уступаешь Таньчунь. Почему?

Разговор их был прерван появлением служанки.

– Пожаловала супруга второго господина Цзя Ляня! – доложила она.

Госпожа Син сказала служанке:

– Передай ей, пусть лечится, мне не нужно ее услуг!

Следом прибежала девочка-служанка и доложила:

– Старая госпожа проснулась!

Госпожа Син поспешила к матушке Цзя. Инчунь проводила ее до ворот.

– Ну, что вы теперь скажете, барышня? – обратилась к ней служанка Сюцзюй. – Помните, я сказала вам, что исчез золотой феникс с жемчугами? Вы не поверили, что эта старуха его утащила и отнесла в заклад, ведь ей нужны деньги на азартные игры. Вы были убеждены, что феникса убрала Сыци, и велели мне у нее спросить. Сыци тогда болела и просила вам передать, что феникс по-прежнему лежит в шкатулке, на книжной полке. Она сама его туда положила, поскольку скоро праздник Середины осени и барышне он понадобится. Вам, барышня, надо бы спросить об этом у старухи.

– Зачем? – возразила Инчунь. – Она взяла феникса на время. Я ведь предупреждала ее, если что-нибудь берет, пусть кладет на прежнее место. Кто мог подумать, что она забудет?!

– Да разве она забыла? – возмутилась Сюцзюй. – Просто она знает вашу доброту. Вам нужно доложить обо всем второй госпоже Фэнцзе, пусть заставит старуху вернуть или же выкупить феникса, и делу конец.

– Не надо, – остановила ее Инчунь. – Чем поднимать скандал, пусть лучше пропадет…

– Нельзя так, барышня! – укоризненно покачала головой Сюцзюй. – Будете всего бояться, так вас самих, чего доброго, украдут! Пойду-ка я доложу второй госпоже!

Инчунь не стала больше ей возражать, и Сюцзюй направилась к выходу.

И надо же было такому случиться, чтобы невестка кормилицы Инчунь, жена слуги Юй Гуя, как раз в это время шла к Инчунь с просьбой вступиться за ее свекровь, услышала из-за двери разговор о золотом фениксе и последние слова Сюцзюй. Опасаясь гнева Фэнцзе, жена Юй Гуя влетела в комнату и, подобострастно улыбаясь, взмолилась:

– Барышня, не поднимайте скандал! Наша старуха из ума выжила. Чтобы отыграться, взяла золотого феникса, не подумав о неприятностях, которые ее ждут. Мы все знаем, так что рано или поздно выкупим феникса и возвратим барышне! Умоляю вас, вступитесь за нашу старуху перед старой госпожой!