Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. - Цао Сюэцинь. Страница 84

– Я слышала, второй господин, что вы называете барышень просто по имени. Хотя в доме нет посторонних, все же следует уважительнее относиться к тем, кто прислуживает вашим бабушке и матушке. Если это получилось случайно, куда ни шло. А последуют вашему примеру братья и племянники, все станут говорить, будто у нас в доме младшие не уважают старших.

– И в этом вы правы, тетушка! – снова согласился Баоюй. – Я и в самом деле иногда называю барышень по имени.

– Не судите его строго, – сказали Сижэнь и Цинвэнь. – Он без слова «сестра» ни к одной барышне не обратится. Разве что в шутку. Да и то когда нет посторонних.

– Вот и хорошо, – заметила жена Линь Чжисяо. – Значит, книги читает и знает этикет. Чем скромнее он будет, чем покладистее, тем больше его будут уважать. Обижать никого не надо, не только служанок, переведенных сюда из комнат старой госпожи, но даже ее собачек и кошек. Вот как должен вести себя юноша из знатной семьи! – Она допила чай. – Ну отдыхайте, а мы уходим!

– Желаю вам спокойной ночи, – ответил Баоюй.

Жена Линь Чжисяо ушла, а следом за ней и сопровождавшие ее женщины.

Цинвэнь заперла ворота и, вернувшись в дом, со смехом воскликнула:

– Тетушка наверняка подвыпила, иначе не стала бы читать нам нравоучения!

– Но ведь она желает нам только добра, – возразила Шэюэ, – боится, как бы чего не случилось, вот и предостерегает.

Говоря это, Шэюэ расставляла на столе вино, закуски и фрукты.

– Вместо высокого стола, – заявила Сижэнь, – поставим на кан круглый и низенький и все усядемся за него – и свободно и удобно.

Высокий стол вынесли, а фрукты и закуски Шэюэ и Сыэр перенесли на кан. В прихожей возле жаровни сидели на корточках две старухи и подогревали вино.

– Жарко, давайте снимем халаты, – предложил Баоюй.

– Хочешь – снимай, – ответили ему. – А нам надо ухаживать за гостями.

– Ухаживать вам придется до пятой стражи, – проговорил Баоюй. – К чему условности и правила приличия! Ведь здесь все свои!

– Ладно, пусть будет по-твоему, – согласились девушки, скинули халаты, оставшись в легких кофточках, плотно облегающих тело, а вслед за тем сняли и головные украшения, кое-как собрав волосы в пучок на макушке.

На Баоюе была красная шелковая куртка да зеленые в черный горошек сатиновые штаны, тесемки у щиколоток он ослабил, чтобы не стесняли. Повязав вокруг талии полотенце для вытирания пота, Баоюй сидел, подложив под руку шелковую подушку с узорами из роз и лепестков гортензии, и играл с Фангуань в «угадывание пальцев».

Фангуань все время жаловалась на жару, хотя осталась в одной кофточке цвета яшмы и узких светло-розовых штанах, подпоясанных зеленоватым полотенцем. Волосы были собраны на затылке и ниспадали на спину толстой косой, мочку правого уха украшал кусочек яшмы величиной с рисовое зернышко, левого – подвеска из красной яшмы, похожая на вишню, оправленную золотом. Эти скромные украшения великолепно оттеняли белизну ее круглого, как луна, лица и глаза, светлые, точно осенние воды Хуанхэ.

Глядя на нее и Баоюя, все в один голос говорили:

– Они словно близнецы!

Сижэнь наполнила кубки вином:

– Погодите играть! Давайте выпьем по глотку вина!

С этими словами Сижэнь подняла кубок и выпила до дна. Ее примеру последовали остальные. Затем все расселись на кане.

Чуньянь и Сыэр оказались на самом краю и, чтобы не тесниться, принесли себе табуретки.

На тарелках из белого динчжоуского фарфора были разложены сорок закусок: сушеные и свежие фрукты с севера и юга и множество разнообразнейших яств.

– А теперь давайте сыграем в застольный приказ! – предложил Баоюй.

– Только без шума, чтобы не услышали! – предупредила Сижэнь. – И не надо нам древних текстов, мы – не ученые.

– Лучше сыграем в кости, – предложила Шэюэ.

– Нет, – махнул рукой Баоюй. – Давайте угадывать названия цветов.

– Верно! – поддержала его Цинвэнь. – Я и сама об этом думала.

– Игра интересная, – согласилась Сижэнь, – только нас мало.

– Надо пригласить барышень Баочай, Линь Дайюй и Сянъюнь, – вмешалась тут Чуньянь. – Пусть поиграют с нами до второй стражи, а потом отпустим их спать!

– Придется открывать ворота, поднимется шум, – возразила Сижэнь. – А тут нагрянут дозорные…

– Обойдется! – возразил Баоюй. – Надо еще позвать третью сестру Таньчунь, она тоже любительница вина, и тогда нечего бояться! Да и барышня Баоцинь…

– Барышня Баоцинь живет у старшей госпожи Ли Вань, и если за ней послать, начнется переполох, – сказал кто-то.

– Пустяки! – заявил Баоюй. – Скорее зовите ее!

Чуньянь и Сыэр не решились возражать и вместе с другими служанками побежали исполнять приказание.

– Эти девчонки ничего не добьются, – заметили Цинвэнь и Сижэнь. – Придется самим нам пойти, мы доставим сюда барышень живыми или мертвыми!

Цинвэнь и Сижэнь приказали пожилым служанкам зажечь фонари и сопроводить их к барышням. Все было так, как они говорили. Баочай отказалась пойти, ссылаясь на позднее время, Дайюй – на нездоровье.

Сижэнь и Цинвэнь принялись их упрашивать:

– Уважьте нас, хоть чуть-чуть посидите…

К великой радости Сижэнь, девушки наконец согласились, но решили, что надо непременно пригласить также Ли Вань с Баоцинь, а то получится неудобно, и велели Цуймо и Чуньянь за ними пойти.

Чуть не силой Сижэнь притащила Сянлин. На кане поставили еще один столик, и все наконец расселись.

– Сестрица Дайюй пусть сядет у стены, а то простудится! – сказал Баоюй, подсовывая девушке под спину подушку.

Сижэнь и остальные служанки сели на стулья, которые поставили возле кана.

Дайюй удобно устроилась, прислонившись к подушке, и оживленно беседовала с Баочай, Ли Вань и Таньчунь.

– Вам не нравится, – говорила Дайюй, – когда по ночам пьют и играют в кости. Но раз мы сами так поступаем, то не вправе других осуждать.

– Но мы ведь не каждый день веселимся, – с улыбкой возразила Ли Вань. – А только по праздникам! Так что плохого в этом ничего нет.

Цинвэнь тем временем принесла бамбуковый стакан с узорами из цветов, встряхнув, перемешала лежавшие в нем гадательные пластинки и поставила посередине стола. Затем она достала игральные кости, положила в коробочку, встряхнула ее, открыла и объявила, что выпало шесть очков. Шестой с края оказалась Баочай.

– Ладно, – согласилась Баочай, – буду первой тащить. Посмотрим, что вытащу!

Она встряхнула стакан и вытащила пластинку с нарисованным на ней пионом и подписью: «Красотой превосходит все цветы», а также строкой из стихотворения танской эпохи: «Не ведает пион сердечных чувств, но сердце человека тронуть может». К строке было пояснение: «Сидящие за столом должны выпить по кубку вина! Пион, самый красивый из всех цветов, велит прочесть стихотворение, станс либо спеть песенку».

– Как удачно! – рассмеялись все дружно. – Ты самая достойная пара пиону!

Все подняли кубки. Баочай выпила и сказала:

– Пусть Фангуань споет!

– Согласна, – промолвила Фангуань, – но лишь при условии, что все еще выпьют, тогда мое пение покажется особенно красивым!

Условие было выполнено, и Фангуань запела:

– Не надо! – закричали все. – Не надо никаких поздравлений. Спой что-нибудь другое!

Пришлось Фангуань спеть арию «Когда любуюсь я цветами», начинающуюся со слов:

Пока она пела, Баоюй взял со стола пластинку, прочел нанесенную на ней строку «Не ведает пион сердечных чувств…» и, когда Фангуань умолкла, задумчиво посмотрел на нее. Сянъюнь взяла у него пластинку и отдала Баочай.