Цифровой, или Brevis est - Дяченко Марина и Сергей. Страница 33

А главное – какое это имеет отношение к сегодняшней игре? К игре, которую он почти уже проиграл?

«Черепульки», «змеечерви». Интересно, как называют Ящеров? Аня все время, не занятое игрой, проводит у монитора в холле. Наверняка она знает. Наверняка она уже знает и о планах Марьяны – девчонки, конечно, вслух обсуждали свою хитрую стратегию – под камерами. При чем здесь орхидеи?

У ворот лагеря стояла огромная поливальная машина. Человечек в синей спецовке прикручивал шланг к пожарному крану. Арсен переступил через толстую гофрированную кишку, раскинувшуюся поперек дороги.

На главной аллее ему встретился воспитатель, сопровождаемый парой охранников. Вид у всех троих был недовольный.

– Эй, ты не видел здесь девушку? С рюкзаком? Ирина Игнатова ее зовут.

– Видел, – сказал Арсен. – Она уехала домой на электричке. А что?

Страшно хотелось есть. Вчера он не ужинал. Арсен взял двойной омлет и небольшое ведерко салата, запил все это апельсиновым соком и почувствовал себя гораздо лучше.

– Не знаешь случайно, где стоят камеры, которых нет на схеме? – спросил у Ани нарочито небрежно.

Она посмотрела внимательно:

– Я тоже думаю, что они есть. Но помочь тебе ничем не могу.

Толик лучился благодушием:

– Парень, готовься сегодня сливать. Вынесем ваш корпус за полчаса, и взовьется над крышей синее знамя!

– Мечтай, – кротко отозвался Арсен.

Он сыто потер живот, поднялся к себе в номер на несколько минут – надел спортивный костюм. Рысью направился в лагерь – его не ждали увидеть перед корпусом в такой час. Десять пятнадцать: сорок пять минут до игры, когда в библиотеку идти еще рано, но и сосредоточиться на чем-то не получается.

– Собраться всем, – сказал он на бегу. – В корпусе. В душевой.

– Где?!

– В мужской душевой! Всем, девятнадцать рыл!

Сразу сделалось тесно. Душевую если и ремонтировали за последние десять лет, то очень экономно: толстая белая плитка на стенах пришла из каких-то невообразимо древних времен. Стойки душей высились вдоль стены, ржавые, похожие на инструменты для пыток. На стенах моментально выступила испарина – клетушка не была рассчитана на два десятка человек. Арсен поставил на бетонный пол старый кассетный магнитофон, добытый накануне в библиотеке, и включил на полную громкость.

Грянули «Розовые розы», пришедшие из той же древности, что и плитка на стенах. Марьяна Чабанова поморщилась. Парни напряженно переглянулись.

– Подставляйте уши, – сказал Арсен, прикрывая губы ладонью. – Я скажу, что делать.

В одиннадцать часов две минуты, безо всякой раскачки, началась боевая операция. В одиннадцать ноль четыре Арсен оставил командирское место в своей комнате, выбежал из коттеджа и крупной рысью направился к воротам лагеря. По пустым аллеям, задыхаясь, добежал до библиотеки, распахнул скрипучую деревянную дверь. В маленьком холле темнели портреты писателей на стенах, невообразимо пафосные и скучные изображения. Старушка с вязанием на коленях глянула на Арсена – мимо Арсена – и снова вперилась в экран телевизора. Решетка, отделяющая компьютерные залы от холла, была прикрыта, но не заперта.

Арсен вбежал в комнату, где двумя рядами сидели, спина к спине, его Ящеры. Было душно, остро пахло потом. Под голыми лампочками кружились мухи, иногда садились на лица игроков. От мух отмахивались, не замечая. Почти все бормотали себе под нос – неразборчиво, никто не слышал другого – все были в наушниках. Одно место пустовало – место Иры Игнатовой. Арсен шлепнулся на стул перед экраном, натянул наушники и через несколько секунд ввел в игру чужого персонажа – девочку, похожую на эльфа, с яркими каштановыми волосами.

От столовой доносились крики и пальба. Шла операция, возглавляемая Марьяной – Лесси – Чабановой.

«Бука пошла! – летели строчки в окне чата. – Цельсий, помоги огнем!»

Баффи Игнатова неуловимо напоминала свою хозяйку и создательницу: ярко-зеленые глаза, каштановые волосы, собранные в хвост. Только легкомысленное платьице-матроска не вязалось с характером Ирины, каким его представлял Арсен.

Он заставил виртуальную девушку подойти к зеркалу. В очередной раз поразился качеству графики: видна была каждая щербинка на старом стекле, каждая трещинка деревянной рамы. На Арсена смотрело отражение Баффи, девушка улыбалась, будто чувствуя его взгляд, – в этот момент за спиной у нее, в зеркале, прошла тень.

Арсен, зажав правую клавишу мыши, резко развернул изображение.

В девичьей умывалке никого, кроме Баффи, не было. Во всем корпусе не было ни души, только часовые-снайперы на крыше. Слышался отдаленный треск выстрелов, крики – шел бой. На краю виртуальной раковины – можно было разглядеть каждую каплю воды на ее поверхности – стоял граненый столовский стакан.

Это оно? – подумал, волнуясь, Арсен. Или случайность? Я сижу за терминалом рядового игрока, значит, то, что манипулирует ими, должно действовать и на меня. Я должен рваться в бой, любить своих, презирать «черепулек» и ненавидеть «змеечервей». Или для того, чтобы программа включилась, мне надо поучаствовать в операции?

Через несколько секунд нарисованная девушка Баффи, которую никто из врагов не принимал в расчет, выбралась из корпуса и, ни от кого не прячась, двинулась к трансформаторной станции. Там дежурил – а на самом деле жадно прислушивался к звуку битвы – единственный часовой. Баффи долго целилась из кустов – и ухитрилась застрелить его с первого раза, и он красиво летел с крыши – несколько долгих секунд, чтобы можно было полюбоваться.

Баффи вернула станцию в собственность клана Ящеров. Не стала задерживаться, не стала охранять нажитое в тяжком бою – бегом направилась к турдомику. За тонкой стенкой, отделяющей компьютеры Ящеров от зала Змей, кто-то вдруг заматерился ломким мальчишечьим голосом. Арсен услышал его сквозь треск отдаленного боя, сквозь звук шагов Баффи и ее тяжелого дыхания – на секунду выпал из игры, осознав, что сидит перед монитором в библиотеке и что по краю монитора ползет муха.

Турдомик. Скрипучий порожек. Почему в этой игре все всегда скрипит?! Низкий подоконник, на котором кто-то выцарапал ножом: «Витя». Топот, дрожат кусты; Баффи пригнулась, готовая отстреливаться.

Подошел отряд Черепах, замелькали среди зелени желтые кепки. Демаскировка, подумал Арсен. Баффи прицелилась, Арсен невольно задержал дыхание, наведя мышку на четко различимую за ветвями фигуру. Это Рембо, один из лучших Аниных игроков, хорошо бы удалось его уложить с первого выстрела…

Зеленые листья кинулись в глаза. Замельтешил экран, развалился на фрагменты. В наушниках затрещало – не резко, как от электрических разрядов в Сети, а негромко и влажно, будто с корнем рвали траву. На короткую секунду Арсен сделался мухой на краю монитора. Сорвался с места, почувствовал свое легкое тело, взлетел – и тут же свалился внутрь, провалился в экран. Ощутил мгновенный ужас, захлебнулся. Ухнул в полную темноту, разлепил глаза, увидел, как падают на подоконник капли крови. Его крови. Нет, Баффиной. Виртуальной, нарисованной крови – Баффи ранили. Она подалась назад, прижалась к стене, вставила в пистолет новую обойму…

В окошке чата прыгали буквы. Слова шли с таким количеством опечаток, что их невозможно было разобрать, и мат, ругательства, оскорбления, поток грязнейшей белиберды…

– Бей «свиноящеров»! – заорали вдруг за тонкой стенкой.

– Вали «змеечервей»! – взорвалось вокруг Арсена. – Вали их!

– Мы их сделали! Йес!

– Я тебе жопу порву, «черепуля»!

Арсен стянул наушники. Половина виртуальных Ящеров была к этому моменту мертва: персонажи упали и растаяли на пятачке перед столовой, у баков с отходами, на подступах к танцплощадке. Их хозяева прыгали за спинами играющих, орали, гремели стульями, давали советы, которых никто не слышал, только фанерные стенки тряслись.

Баффи на экране дернулась и упала. «Ваш персонаж убит. Вы можете вернуться в игру в начале следующей игровой сессии…»