Цифровой, или Brevis est - Дяченко Марина и Сергей. Страница 54
Единственная женщина в этой компании, сухая дама лет сорока, стояла у большого монитора, на котором сменялись диаграммы, и говорила голосом таким же бледным и припудренным, как ее кожа, непонятные Арсену слова.
Речь шла о крупных поставках оптоволоконного кабеля.
– Вот здесь – очень чисто, пожалуйста, – сказал Максим. – Никакой самодеятельности. Суше, сдержаннее.
Максим сидел за соседним столом, просматривая картинки на своем мониторе и только искоса, как бы невзначай, поглядывая на экран перед Арсеном.
– Сам, теперь сам. Ты все умеешь. Аккуратнее, пожалуйста.
На столе перед человеком в темно-сером завибрировал телефон. Человек был уверен, что отключил его перед совещанием; он удивленно наклонил голову, положил ручку, потянулся к сложнейшему умному прибору, заменявшему ему телефонную трубку.
В этот момент пришла пора принимать решение.
Арсен сосредоточился. Подвел курсор. Коснулся пальцем рубчатого резинового колесика – и дважды щелкнул левой кнопкой.
Человек в высоком кресле кивнул – отрывисто, будто стряхивая с макушки пепел.
– Сядь, – Максим указал на кресло напротив.
Кресло было обширное, под толстый зад, и холодное, обтянутое натуральной кожей. Арсен ощущал себя в нем, как в животе у дохлого кита.
– Я доволен твоей работой, а ты доволен?
– Да, конечно!
– То ли еще будет. Это так, разминка, а к главному мы пока не подошли… Не переживаешь, что приходится горбатиться на инопланетный разум, а?
Арсен покраснел:
– Издеваешься, да?
– Не издеваюсь. Добродушно зубоскалю. Так интересно за тобой наблюдать… Кстати, тебе больше ничего не надо?
– То есть?
– Деньги у тебя есть. Чиксы тоже. Хочешь, все вокруг будут верить тебе и слушать, как главный в жизни авторитет?
У Арсена мороз подрал по спине.
– Хо… хочу.
– Дальше. Скоро начнется учебный год. В твои планы, конечно, не входит каждодневное отбывание в школе, уроки, классные часы…
Арсен поперхнулся:
– Ты говорил, свободное посещение…
– Свободное посещение предполагает, как ни крути, написание контрольных, тематических, какое-никакое присутствие в школе. Но с той утилитой, что я тебе пропишу, ты кого угодно убедишь в чем угодно. Тебе организуют свободное посещение. Или сразу выдадут аттестат. Когда придет повестка в военкомат – ты сможешь убедить их, что ты инвалид. Или, наоборот, что ты достоин занять генеральскую должность.
– Да?!
– Да, но рамки приличия надо соблюдать. Тех, кто назначит тебя генералом, отправят в дурку, совершенно точно. Но я не помню, чтобы ты мечтал о военной карьере.
– Максим! – Арсен услышал мольбу в собственном голосе.
– Ты слишком серьезный, – Максим подмигнул. – Ты боишься мне подыграть. А я легко иду на контакт. Я все тебе рассказал, все ты обо мне знаешь, все карты я выложил… Не бойся просить чего-то для себя! Ну? Арсен, чего ты хочешь?
– Чтобы служила мне рыбка золотая, – Арсен хмыкнул. – И была бы у меня на посылках.
Максим прищурился:
– Итак?
– Ты сможешь исполнить все, что я попрошу?
– Посмотрим. Всемогущего я из себя никогда не корчил.
– Тогда я хочу, чтобы не было войны, финансового кризиса, террористов, болезней…
– Стоп, стоп, стоп! – Максим поднял ладони, будто отталкивая от себя надвигающийся локомотив. – Не заставляй меня вспоминать бородатые анекдоты про мужика, его жену, Чечню и золотую рыбку. По-твоему, инопланетное существо может вот так, по своей воле, перекраивать земную историю?!
Арсен хлопнул глазами. Максим смотрел возмущенно, но возмущение было наигранным: из-под него, как из-под слоя замазки, проступала насмешка. Не злая, правда. Без желчи.
Это что-то из научной фантастики, подумал Арсен. Не наступи на бабочку. Не смей спасать Джордано Бруно. А имеем ли мы право изменять историю?
– А что касается отдельного человека…
– Арсен, ты меня извини, но ходишь ты в школу или нет – мировой истории от этого ни холодно ни жарко. Войны, эпидемии, кризис, террористы – это все очень плохо, но это внутренние проблемы человеческой цивилизации. А я просто тихо вью свое гнездо.
– А человечеству это как, безразлично? – спросил Арсен. – Ты ведь все равно вмешиваешься! Вот у Брэдбери бабочку раздавили, и все пошло наперекосяк…
– Про художественное преувеличение тебя в школе учили? Да! Есть на свете вещи, которые всем нельзя. А одному или нескольким – можно. Я могу давить бабочек, но если остальные будут делать то же – всем конец. Помолчи! – Максим отмахнулся от Арсена, который уже раскрыл было рот. – Я знаю, что это безнравственно. Монархия – безнравственно. А революция со многими смертями, депрессия, безработица, развал – это нравственно? Я вью свое гнездо, я содействую развитию информационной сети, чтобы жить в ней. С таким же успехом я мог быть просто успешным медийным магнатом. Вообрази поселение древних людей, частокол и лес вокруг. Они отвоевывают у леса пашни – и один из них, к примеру, колдун и делает то же самое, но при помощи файерболов… Доступная аналогия?
– Ну… да.
– Теперь о всеобщем благе. Я тебе обещаю, что со временем мы займемся этим тоже. Шаг за шагом. Помогая конкретным людям. Я очень рад, что ты не такой эгоист, каким кажешься, и все же, Арсен… Чего ты хочешь для себя?
«Власть слова – ON».
«Невидимка – ON».
Нет, он не растворился в воздухе. Просто его перестали замечать. Не налетали в толпе, не наступали на ноги, не норовили прищемить дверью. Его не видели в упор. Чисто психологический эффект.
Он будто высвечивался перед их глазами только тогда, когда начинал говорить. Его слова воспринимали как приказ либо как истину. Он постучал в дверцу шикарной машины перед светофором – дама, сидевшая за рулем, впустила его без единого вопроса и вернулась к своему телефонному разговору. Она кричала на кого-то, матерясь и брызгая слюной, а на телеэкране перед ней шел боксерский поединок в записи, и Арсену казалось, что дама за рулем тоже кого-то молотит – словами. Машина катилась мягко, была изнутри обшита кожей и пахла мятой, но Арсену очень скоро сделалось неприятно, и он сказал даме:
– Приехали. Я хочу выйти.
Дама остановилась у обочины, как таксист. Хуже – как водитель маршрутки. Арсен вышел, и огромный сияющий автомобиль сорвался с места.
Он вошел в ресторан и прошел его, никем не остановленный, от парадного входа, через служебные помещения, через кухню, к задним воротам. Мимо штабелей вышел во двор, ворота были заперты.
«Ключ – ON».
Серый, похожий на улыбающееся лицо, навесной замок открылся, едва Арсен взялся за него рукой. Отошла скоба. Арсен толкнул ворота, тяжелые и скрипучие, и вышел на улицу. Никто не обратил внимания.
Парни в черных футболках с черепами пили пиво на скамейке, курили и сплевывали на асфальт. Арсен заколебался. Потом подошел и, примерившись, ткнул самого здоровенного кулаком в нос.
Тот выпустил банку пива, и она покатилась, расплескивая кляксы, по асфальту. Парень схватился за нос. Арсен увидел с раскаянием, что на пальцах у него кровь.
– Ты чего? – закричали его приятели. – Эй, Колян, ты чего?!
Парень мигал, глядя прямо перед собой. Арсен попятился. На какую-то минуту, ему показалось, взгляд парня сфокусировался на нем – и тут же соскользнул, как апельсиновая корка с ледяной горы.
Парень запоздало выматерился. На глазах у него были слезы – видимо, Арсен чувствительно его ткнул. Не желая больше на это смотреть, Арсен развернулся и быстро пошел прочь.
Скудность фантазии, вот что нас губит. Максим сказал: «Прояви фантазию, как только сможешь. Ну, без катастроф желательно и еще так, чтобы получить удовольствие».
Арсен остановил такси. Велел ехать в аэропорт. Расплатился пятитысячной бумажкой. Рассовал по карманам сдачу.
Он прошел через все кордоны, вошел на служебную территорию аэровокзала и сел в микроавтобус, который вез пилотов на лондонский рейс. Он вошел в кабину и нашел себе место на откидном стульчике сбоку. Его не замечали.