Цифровой, или Brevis est - Дяченко Марина и Сергей. Страница 66
– Э-э-э…
В последний раз они виделись на день рождения Арсена. В августе.
– Летом, – сказал он честно. – Так получилось, что я в школу сейчас не хожу…
– Она не звонила тебе?
В последний раз Марьяна звонила месяц назад, не меньше.
– Ну, недели три, – сказал он неуверенно. – А… что случилось?
– Она ушла из дома, – сухо сказал мужчина на том конце провода. – Если ты узнаешь от друзей, где она, – прошу, перезвони. Пожалей ее мать.
– Я… конечно. Обязательно. Я только ничего не знаю…
– Никто ничего не знает, – скучным голосом сказал отец. – Но если вдруг узнаешь. Вдруг.
– Хорошо.
Он послушал короткие гудки в трубке. Уронил телефон на колени.
Марьяна. Август. Ночь, парк, трава влажная и не очень чистая. Программа «Чиксы». Надо же было оказаться таким дураком! С Баффи, безо всяких программ, оказалось совсем по-другому. С Марьяной они молчали – а с Баффи разговаривали, не умолкая. Он говорил об играх – в постели с девушкой. И обоим было хорошо. Еще пару часов назад, как же было хорошо, до слез на глазах. Он разболтался, он оказался восторженным и экзальтированным, он рассказал ей словами Максима о всемогуществе, которое не имеет смысла, потому что исключает волю. И об игре как способе достигать всемогущества постепенно, шаг за шагом, всегда стремиться к нему – и никогда не достигать. И досочинил, в порыве вдохновения, отсебятину: может быть, человечество – это игра Бога, его способ преодолеть собственное всемогущество. Тут же понял, что это банальная чушь. Но Баффи слушала.
И вот теперь – Марьяна. Еще ничего не ясно, но кошки на душе уже скребут. «Что-то происходит. Ты замечаешь?»
Он включил компьютер. Пока тот загружался, смотрел в окно. Быстро темнело, в окнах дома напротив загорались окна…
Арсен мигнул.
В почти полной темноте окна погасли все разом. Потом вдруг замигали вразнобой. Нет, не вразнобой. Как на огромном осциллографе, метнулся график: окна загорались одно за другим, вычерчивая кривую линию вверх… вниз… прошла волна вспышек справа налево, все погасло – и жилые квадратики засветились опять, уютно, спокойно, как зимние окна ночью.
И тут же погас свет в комнате Арсена. Погас и опять загорелся. Арсен обернулся, уверенный, что это скачок в сети, что компьютер сейчас тоже перегрузится…
В дверях стоял папа.
– Ой, прости, я думал, в комнате никого нет, – сказал он виновато. – Думаю, что зря свет горит – выключу…
И, будто вспомнив о чем-то, ушел в гостиную к своему телевизору.
Арсен сел к монитору. Вытащил из кармана удлинитель для USB-порта. На самом деле это просто кусок провода со штекерами, сам по себе он ничего не значит, это подсказка, подпорка для фантазии и памяти, все равно что мышь с обрезанным штекером. Арсен уронил его на стол рядом с клавиатурой.
Зашел в поисковик и легко, в два клика, отыскал сетевой дневник Марьяны Чабановой.
Последние записи были под замком, но Арсену это не доставило неудобства. Он отпер виртуальный замок так же легко, как открывал настоящие.
«…Я понимаю, что это и есть настоящая жизнь. Я надеялась, что со временем станет тусклее, но нет – с каждым днем все ярче и ярче. Я существую только затем, чтобы помнить одного человека, думать о нем, искать в Сети его фотки. Я вижу его в каждом парне, который идет по улице навстречу. Я отключаю комментарии к этому посту, потому что мне не надо советов. Мне надо просто выговориться…»
Арсен сжал в кулаках провод с USB-портом. Закрыл глаза. Большая Красная Кнопка, лишняя фантазия заберет на себя лишний ресурс…
«Да».
Он распался, размножился и собрался опять, как головоломка. Он был в дневнике Марьяны – внутри. Это не был дневник мертвого человека – это он смог определить с первого взгляда. Сетевые дневники мертвецов выглядят по-другому. Арсен пытался разговаривать с мертвыми, у него хватило безрассудства, и мертвые даже иногда отвечали на страницах своих дневников. Но это не были гости с того света – просто ветер, ходящий по пустым комнатам. Отголоски, эхо.
А дневник Марьяны был дневником живого человека. Скорее всего, она просто офф-лайн, подумал Арсен. Она убежала из дома и тусуется где-то, «вписалась» к кому-то на квартиру. Она еще вернется…
И тут же понял: нет.
«Марьяна, – написал он под сообщением с закрытыми комментариями, – где ты?»
Нет ответа. Еле заметное колебание – будто вздох. Я занимаюсь ерундой. Миллиарды Арсенов заполонили Сеть, я смотрю изнутри на лица пользователей: белые, черные, желтые, юные, старые. Вижу маму… Аню… Толика. Вижу Максима, он подмигивает. Он разглядел меня сквозь картинки и строчки. Страшно представить, что он такое. Я не буду об этом думать.
Миллионы пользователей. Марьяны нету среди них. Но дневник жив.
«Не надо меня искать».
Откуда пришел ответ?!
Он обшарил Сеть, сшибая антивирусные программы, как кегли ребром ладони. Марьяны не было в Сети. Ни за экраном компьютера, ни за экранчиком мобилки, ни за любым другим девайсом, – Марьяны не было. Не было Марьяны-человека.
Неужели она тоже цифровая?!
– Я ищу одного человека, Максим.
– Ты ищешь Марьяну Чабанову, – Максим сидел, закинув ноги на стол, собирая на экране ноута свой бесконечный пазл из картинок, лиц, движущихся и неподвижных фрагментов.
– Да. Она ушла из дома неделю назад.
– Есть такое дело, – Максим кивнул. – Посмотри на столе, там, рядом с автоматом.
Арсен огляделся.
Комната с мониторами не менялась. Каждое утро уборщица мыла пол, выбрасывала использованные стаканчики и заправляла новые в пластиковую тубу у автомата с горячими напитками. Продукция фирмы «Новые игрушки» – коробки с играми, заполонившими рынок, – рядком стояла на столе за неимением полки.
Арсену бросилась в глаза новая коробка, которой он еще не видел: «Девичий закон». Обложка простая и мелодраматичная: письмо на вырванном из тетради листе утопает в луже крови. Арсен присмотрелся: первые строчки письма, написанные круглым девчоночьим почерком, с трудом, но можно было разобрать: «Я понимаю, что… жизнь. Я надеялась, что со временем станет тусклее, но нет… существу… только затем, чтобы помнить одного человека…»
Арсен выронил коробку с диском. Она не удержалась на столе и соскользнула на пол, легко, почти беззвучно.
– Что? – спросил Максим, не оборачиваясь.
– Как ты это сделал?
– Что именно? И почему ты уверен, что это сделал именно я?
Арсен сжал кулаки. Зажмурился. Ничего не увидел, кроме круглой красной кнопки. «Да».
В этом здании полно было работающих компьютеров.
Он разлетелся миллионом копий. Собрался вместе, как огромный фасеточный глаз. Прильнул изнутри к экранам. Тысячи, десятки тысяч уже играли в «Девичий закон», в основном девчонки. Но и женщины тоже. И даже мужчины. Арсен увидел начало игры, и середину игры, и двадцать концовок из возможных двадцати трех. Все игры, запущенные в Сети, в локалке, на каждом компе, сложились в единый мир: из «Королевского бала» можно было пройти в «Тетрис» на мобилке, и катились поезда транспортных стратегичек, и ордами шли варвары, бежала крыса в елизаветинском воротничке, грелся у костра несчастный Пантелькин, безумный учитель из Питера: «Не надо меня искать!»
И этого тоже не надо.
«Нет». Щелчок тумблера. Всего два положения: вверх, вниз. Вот в чем величие человека: все сложные, самые сложные понятия на земле уложить в двоичный код.
Он обнаружил себя стоящим у автомата с напитками за секунду до падения. Вот давал же себе обещание – не уходить в цифру стоя, сперва устраивать свое мясное тельце на диване или в кресле. Уцепился за окошко выдачи стаканов, запачкал пальцы липким, и захотелось руки помыть. Руки липкие, такое специфическое ощущение.
– Максим!
– Да?
– Что стало с Марьяной Чабановой?
– Сядь.
– Что с ней случилось?!
– Арсен, ну не кричи. Ничего плохого с ней не случилось. Плохое случилось с ее семьей, потому что теперь они на некоторое время оторвались от экранов и заметили, что все это время рядом была дочь, что ее что-то мучило, что-то складывалось не так…