Линия огня - Орехов (Мельник) Василий. Страница 64

– Успокойся, – снова поморщился Меченый. – Что за глупости? Зачем мне служить Хозяевам Зоны, если я сам – Хозяин?..

Эпс. Нет, столько сюжетных поворотов за одни сутки – это уже слишком. Мой голова нихьт.

– А может, ты Бэтмен? – прищурился я. – Никто не знал, а ты – Бэтмен?

Папаша Динки приподнял уголки губ, обозначив, что оценил остроту.

– Ты мне не веришь, – кивнул он. – Молодец, я бы тоже не поверил. Ну, хорошо. Попробуй, допустим, выстрелить из своего АКМК. В меня не надо, это уже излишний драматизм в присутствии Дины – допустим, в стену…

– Хватит мне горбатого лепить! – прошипел я. – Чтобы твои ребята на шум сбежались? Давай, папаша, пошли! По дороге поговорим и дообнимаемся!

– Ладно, я тебе помогу, – кивнул Меченый. Автомат у меня в руках внезапно сухо щелкнул, хотя я не нажимал на спусковой крючок. Затем еще и еще раз. Я оторопело посмотрел на него, убрав палец за предохранительную скобу – спуск ходил ходуном, словно на мой АКМК воздействовал бюрер, но выстрела по-прежнему не было. – Ну, убедился?

Я уронил автомат на цементный пол и выхватил нож.

– Ну, перестань, – в очередной раз поморщился Меченый. Меня словно обхватила за правое запястье невидимая могучая лапа. Я попытался дернуться, но нож не сдвинулся ни на сантиметр. – Что за детский сад. Давайте лучше присядем, и я отвечу на любые ваши вопросы.

Мы с Динкой ошарашенно опустились на стулья возле стола.

Сказать, что у меня в голове царил полный кавардак, – значит ничего не сказать.

Глава 18

Меченый

– Чайку? – осведомился Меченый, дружелюбно глядя на нас.

– Позже, – сухо сказал я, засовывая нож в карман. – Давай лучше по пунктам. Значит, ты – Хозяин?..

Динкин папаша печально покивал.

– Точно. Я ведь добрался тогда до ЧАЭС, когда отправился сюда ловить Стрелка. Правда, не нашел я тут никакого Стрелка. Зато нашел кое-что другое. В одном из подземных бункеров возле Саркофага я наткнулся на военную лабораторию, которая все еще действовала… Тебе знакомо такое название – «О-Сознание»?

– Научный проект, – произнес я. Говорил я на удивление спокойно, даже сам себе удивился. – Говорят, эти ребята мутили тут что-то между двумя взрывами. Проводили эксперименты над приговоренными к смерти уголовниками, пытались создать супердиверсантов для военных целей. Тут кругом их законсервированные объекты – на Агропроме, в Темной долине… Есть мнение, что некоторые мутанты Зоны вроде кровососов, бюреров и контролеров – неудачные результаты тех экспериментов, выжившие и размножившиеся под воздействием аномального поля. И сама Зона, вполне возможно, тоже их рук дело.

Меченый удовлетворенно кивнул.

– Именно. В той подземной лаборатории у Саркофага содержались результаты их самого многообещающего проекта – по созданию коллективного разума. В нескольких специальных камерах-резервуарах, подключенных к компьютерному серверу, там находились смертники, когда-то принявшие участие в эксперименте. Только к тому времени они уже не были уголовниками. Они были единым разумом Зоны, наделенным нечеловеческой логикой и высвободившимися в результате экспериментов мощными сверхъестественными способностями. Именно они и спровоцировали Второй взрыв, когда пришли к выводу, что дальнейшие исследования ученых угрожают функционированию Единого Разума «О-Сознания»…

– И ты присоединился к ним, – брезгливо проронил я.

Понятно. Хозяева Зоны – маньяки и убийцы-рецидивисты, приговоренные к смерти. Вот почему тут все так. Потому что они строят новую реальность в соответствии со своими извращенными, болезненными желаниями и представлениями.

– Да. – Лицо Меченого было бесстрастно. – Они предложили мне выбор: присоединиться к коллективному разуму – или погибнуть. Я висел в воздухе в центре лаборатории, удерживаемый их телекинетической силой, и для того, чтобы сделать выбор, у меня было десять минут, после чего в случае отказа меня разорвали бы на части, не прикоснувшись ко мне даже пальцем. Сначала я тоже ужаснулся. А потом попробовал их могущества и понял, что нет ничего более потрясающего, чем ощущать себя высшим существом. Чем вершить судьбы мира – хотя бы и на такой небольшой территории, ограниченной Периметром…

– Ты тут живешь, как в сарае, высшее существо. – Я окинул саркастическим взглядом обшарпанные стены.

– И что? – удивился он. – А, ты ожидал увидеть в логове главного злодея футуристические пещеры и хрустальные подземные дворцы, как в фильмах про Джеймса Бонда? Что за вздор, зятек!..

О как. Зятек, значит. Зафиксировали.

Мой потенциальный тесть между тем продолжал разглагольствовать:

– Зачем эти жалкие эрзацы, Хемуль, когда имеешь реальную власть? Знаешь, в той, прежней жизни я в своих представлениях тоже постоянно смешивал в кучу власть и богатство. Даже не богатство, а роскошь, которую многие наивно считают синонимом богатства. Мне казалось, что одно неотделимо от другого. Однако роскошь – это всего лишь суррогат и богатства, и истинной власти, лишь видимость того, что ты что-то значишь и что-то можешь в этом мире. Роскошь вполне может сопутствовать богатству, а богатство власти, но это совершенно необязательно – точно так же, как роскошь может сопутствовать счастью, однако сама по себе вовсе не означает счастья. Знаешь, сколько живших в роскоши людей покончили с собой от одиночества и отчаяния?.. Рим пал, когда его патриции окончательно погрязли в роскоши и уюте, когда они начали цепляться за эти жалкие заменители власти и из великих воинов превратились в слабых изнеженных педерастов. А вот поистине могущественные люди, оставившие в истории человечества заметный след, зачастую были аскетами. Наполеон в походах спал в мундире. Гитлер был вегетарианцем. Большевики, пришедшие к власти в России, в первые годы после Октябрьской революции работали по восемнадцать часов в сутки, недоедали и жили в крошечных комнатах комендатуры Кремля, а будущий деспот Сталин не высыпался, потому что под его окнами по утрам репетировал военный духовой оркестр. Впрочем, великие люди ведут аскетический образ жизни вовсе не потому, что они святые, не по природе своей – а потому лишь, что высшая власть пожирает все их время, все их помыслы, всю их жизнь. Это самая интересная игра и самая сильная страсть в мире. В перерыве между ходами едва успеваешь хлебнуть жидкого чая с плохим печеньем – и тебя снова с головой накрывает Власть. Это лучше секса, это лучше роскоши. Власть – высшее, что только может быть в нашем мире. Именно поэтому Бог – счастливейшее существо на свете. Потому что власть – это дистиллированное счастье…

Он замолчал, переводя дух.

– Ты по бумажке, что ли, готовился? – вежливо поинтересовался я, когда понял, что спич окончен.

Меченый снова приподнял уголки губ.

– В общем, я стал частью той силы, которая движет и контролирует все процессы, происходящие в Зоне, – он снова вернулся к основной теме. – И ни разу не пожалел об этом.

– Почему же ты в конце концов вспомнил обо мне? – тихо спросила Динка. – Почему именно сейчас?

Меченый потер подбородок. Посмотрел на нее.

– Ты же знаешь, наверное, почему я уехал, – проговорил он. – Мы с твоей мамой… у нас были серьезные проблемы. Я думал, что смогу заработать в Зоне денег и вернуться… А потом я полностью потерял память и несколько лет…

– Я знаю историю Меченого, – прервала его Динка.

– А потом я стал частью «О-Сознания», – закончил папаша. – И… я не смог уйти. Это было выше меня…

Динка прикрыла глаза ладонью. На ее лице отразилась мука.

– Но ты по-прежнему очень много значила для меня, – проговорил Эдуард. – Я особенно остро понял это, когда снова ощутил твое присутствие…

– Когда? – поинтересовался я.

– Два месяца назад. Когда ты, зятек, помогал расширению нашей территории, – усмехнулся Меченый. – Зона резко расширилась, и Дина случайно попала в ее радиус. И я ощутил присутствие своей дочурки – так явственно, будто стоял рядом с ней. Я понял, что Дина здесь, совсем близко, но в тот момент не мог ничего предпринять. Все наши силы были брошены на Большой Прорыв. Я сумел направить для ее охраны лишь стаю слепых собак, которую вы бодро перестреляли из автоматов… Вы увезли Дину за пределы Зоны, но вернуть ее обратно теперь, когда я уже знал, где искать, было лишь делом техники.