Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь. Страница 10

При появлении паланкинов они поднялись и возвестили:

— Прибыли господа из рода Цзя!..

Цзя Шэ и Цзя Чжэн тотчас отошли в сторону, пропуская вперед паланкины.

Когда внутренние дворцовые ворота остались позади, женщины вышли из паланкинов. Здесь их встретили евнухи и повели дальше.

Матушку Цзя поддерживали под руки служанки.

Вот и спальня Юаньчунь. Глазам стало больно от блеска золота и яшмы, глазури, хрусталя.

Вышедшие навстречу придворные барышни сказали:

— Не нужно никаких церемоний, достаточно справиться о здоровье.

Матушка Цзя поблагодарила за милость, приблизилась к постели Юаньчунь, спросила, как она себя чувствует. Юаньчунь пригласила бабушку сесть. Матушка Цзя села, а следом за ней и все остальные.

— Как ваше здоровье, бабушка? — осведомилась Юаньчунь.

Матушка Цзя поднялась и ответила:

— Благодаря твоей счастливой судьбе пока здорова. — Голос ее дрожал от волнения.

Юаньчунь также справилась о здоровье госпожи Син и госпожи Ван. Те тоже встали со своих мест и ответили, что все хорошо. Наконец Юаньчунь поинтересовалась, как поживает Фэнцзе.

— Пока не жалуюсь, — ответила та, почтительно вставая.

— За последние годы тебе немало пришлось потрудиться! — вздохнула Юаньчунь.

Только было хотела Фэнцзе ответить, как появилась дворцовая служанка со стопкой визитных карточек и попросила государыню их просмотреть.

Это были карточки Цзя Шэ, Цзя Чжэна и других родственников по мужской линии. Юаньчунь невольно вспомнила родительский дом и расстроилась до слез.

— Мне уже лучше, — слабым голосом произнесла Юаньчунь, — передайте им, чтобы не беспокоились.

Матушка Цзя снова поблагодарила за милость.

— Как тяжело жить в разлуке с близкими! — снова вздохнула Юаньчунь. — Совсем другое дело в простых семьях!

— Не расстраивайся! — сдерживая слезы, успокаивала ее матушка Цзя. — Благодаря твоим заботам в доме у нас все благополучно.

Юаньчунь спросила о Баоюе.

— Он стал прилежно учиться, пишет сочинения, — сообщила матушка Цзя. — Отец внимательно следит за его занятиями.

— Это хорошо, — кивнула Юаньчунь.

Она приказала устроить для родственников угощение во внешнем дворце, куда их и отвели две дворцовых служанки и четыре евнуха. Там все было уже приготовлено, оставалось лишь занять места в порядке старшинства.

После угощения члены семьи Цзя поблагодарили за оказанную им честь и, поскольку дело близилось к вечеру, попрощались с Юаньчунь и собрались в обратный путь.

Юаньчунь приказала служанкам проводить гостей до ворот, где их встретили и повели дальше четыре младших евнуха. Женщины сели в паланкины и направились к внешним воротам, там их дожидались мужчины. Все вместе они отправились домой.

На следующий день все снова отбыли во дворец, но об этом мы рассказывать не будем.

Вы знаете, что Цзиньгуй прогнала от себя Сюэ Паня, Цюлин ушла к Баочай, и теперь Цзиньгуй не на ком было вымещать свою злость. С ней осталась лишь Баочань. Но служанка, с тех пор как стала наложницей Сюэ Паня, очень изменилась — не была больше кроткой, как прежде.

Почуяв в Баочань опасную соперницу, Цзиньгуй уже раскаивалась, что свела ее с Сюэ Панем. Выпив однажды вина, она позвала Баочань, велела приготовить отрезвляющий отвар и как бы между прочим спросила:

— Куда это третьего дня ездил твой господин?

— Откуда мне знать?! — огрызнулась Баочань. — Уж если он вам, госпожа, не сказал, неужели мне скажет?!

— Какая я госпожа! — воскликнула Цзиньгуй. — У меня все отобрали, всего лишили. Того не тронь, этого не задень — у каждого находится защитник! Так что незачем мне лезть на рожон, как говорится, «ловить вшей у тигра». Даже ты, моя служанка, грубишь, обрываешь меня на полуслове, — так уж лучше придушила бы сразу! Тогда вы с Цюлин станете госпожами! А то я, будто назло, живу и живу, стою на вашем пути!

Баочань вышла из себя и, тараща глаза на Цзиньгуй, заорала:

— Не вам говорить, не мне слушать подобные глупости, госпожа! Ничего такого я не думала, и вы это хорошо знаете! Может, вы и боитесь кого-нибудь тронуть, только не ничтожных служанок, и нечего на нас срывать свою злость! Будто вам неизвестно, что в доме творится! Да вы это лучше меня знаете!

Она заплакала в голос. Цзиньгуй, не владея собой, вскочила с кана и бросилась на Баочань с кулаками.

Но Баочань переняла уловки хозяйки. Она вопила, что ее бьют, звала на помощь, хотя Цзиньгуй пальцем ее не тронула, только перевернула все вверх дном и перебила посуду.

В это время, надобно вам сказать, тетушка Сюэ находилась в комнате Баочай и, услышав шум, приказала:

— Сянлин, пойди взгляни, что там творится, и передай, чтобы угомонились!

— Не надо Сянлин туда ходить, мама, — вмешалась Баочай. — Разве ей с ними справиться? Ее появление только подольет масла в огонь.

— В таком случае я сама пойду, — заявила тетушка Сюэ.

— Вам тоже не стоит ходить — пусть скандалят, — проговорила Баочай. — На них нет управы!

— Нет, так не годится! — возмутилась тетушка Сюэ и, взяв с собой служанку, решительно направилась в комнату Цзиньгуй. Пришлось Баочай последовать за матерью.

— А ты останься! — приказала она Сянлин.

— Что у вас тут происходит? — крикнула тетушка Сюэ, подойдя к комнате Цзиньгуй. — Перевернули все вверх дном. Разве подобает так себя вести? А услышат люди, негодницы вы этакие? Ведь осудят!

— А мне нечего бояться! — крикнула в свою очередь Цзиньгуй. — Это у вас все вверх дном, не поймешь, где хозяева, где слуги, где старшие жены, где наложницы! В нашей семье ничего подобного не было! Я не вынесу таких оскорблений!

— Старшая сестра, — попыталась вразумить ее Баочай, — мама пришла на шум. И не придавай значения тому, что она сказала «вы», не делая различия между невесткой и служанкой. Объясни, в чем дело, и давай жить в мире, чтобы не волновать маму.

— Вот именно! — промолвила тетушка Сюэ. — Объясни, что случилось, а потом разберемся, в чем я виновата!

— Ах, дорогая барышня! — насмешливо воскликнула Цзиньгуй. — Ты такая мудрая, такая добродетельная! У тебя наверняка будет хороший муж, а у твоей матери хороший зять, тебе не придется жить вдовой при живом муже, как живу я. Некому за меня вступиться, все только обижают. Хитрить я не умею, говорю все прямо, так что ты уж не придирайся к словам. Даже родители меня не поучали. А до моих служанок тебе и подавно нет дела!

Баочай и растерялась и рассердилась, к тому же ей стало обидно за мать.

— Прошу тебя, сестра, не говори лишнего! — сдерживая закипавший в душе гнев, произнесла она. — Кто к тебе придирается? Кто обижает? Даже Цюлин я ни разу не обидела!

Тут Цзиньгуй совсем разошлась, заколотила ногами по кану, зарыдала:

— Где уж мне равняться с Цюлин? Я не стою даже земли, которую она топчет ногами! Она живет здесь давно, знает все твои тайны, а главное — умеет льстить. Я же приехала недавно, а льстить вообще не умею! Да что об этом толковать! Много ли в Поднебесной девушек, которым судьба даровала счастье стать гуйфэй! Я дам тебе хороший совет. Не выходи замуж за дурака, чтобы при живом муже не остаться вдовой! Пусть мой пример послужит тебе уроком!

Тут уж тетушка Сюэ не могла сдержаться.

— Я не защищаю свою дочь, — произнесла она, гордо выпрямившись. — Она старалась тебя успокоить, а ты ее — уколоть. Уж лучше задушила бы меня, чем ее обижать. Может, тебе от этого легче станет!

— Мама, — сказала Баочай, — вам вредно волноваться! Мы хотели успокоить сестру, а рассердили ее еще больше и сами расстроились. Лучше уйдем, а когда сестра перестанет гневаться, поговорим с нею. И ты угомонись, хватит шуметь, — обратилась Баочай к Баочань.

И они с тетушкой Сюэ вышли. Едва миновали двор, как увидели девочку-служанку матушки Цзя, вместе с Цюлин она шла им навстречу.

— Ты откуда? — спросила служанку тетушка Сюэ. — Как чувствует себя старая госпожа?

— Старая госпожа здорова, — отвечала девочка. — Она справляется о вашем здоровье и благодарит за фрукты, которые вы ей третьего дня прислали, еще она просит передать поздравления барышне Баоцинь.