Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь. Страница 37
— Вот и хорошо, я тоже денек повеселюсь! — отвечала Шэюэ. — Мне не нужны лишние два ляна серебра в месяц, как тебе!
— Ах ты дрянь! — вскричала Сижэнь. — Тебе говорят серьезно, а ты всякий вздор мелешь!..
— Никакой не вздор, — парировала Шэюэ, — все для себя стараешься!
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Сижэнь.
— Ведь ты сама не любишь, когда второй господин уходит в школу, вечно ворчишь и с нетерпением ждешь его прихода, а едва он появится, у вас начинаются шутки и смех. Зачем же притворяться, будто ты заботишься о его занятиях? Меня не проведешь, я все вижу.
Сижэнь хотела отчитать как следует Шэюэ, но вошла девочка-служанка и сказала:
— Старая госпожа не велела второму господину завтра ходить в школу. Она пригласила тетушку Сюэ и беспокоится, что барышни, разъехавшиеся по домам, не успеют приехать. Праздник, который собирается отмечать старая госпожа, называется «день наступления морозов».
— Вот, вот! Этого я и ждал! — обрадовался Баоюй, не дослушав до конца. — Бабушка в хорошем настроении! В школу я не пойду и буду делать что вздумается.
Следует сказать, что Баоюй теперь занимался с усердием и мечтал хоть день провести беззаботно, повеселиться. Раз на праздник приедет тетушка Сюэ, значит, и Баочай с собой возьмет, думал Баоюй, радуясь предстоящей встрече.
— Лягу-ка я сейчас спать, — сказал Баоюй, — а завтра встану пораньше.
Ночь прошла без особых происшествий, а утром Баоюй первым долгом побежал справиться о здоровье бабушки, матери и отца. Отцу он сказал, что бабушка разрешила ему не ходить в школу, и тот не стал возражать.
Выйдя от отца неторопливыми шагами, как того требовали приличия, Баоюй стремглав помчался к матушке Цзя. Там еще никого не было, только маленькая Цяоцзе, ее привела кормилица, сопровождаемая целой толпой девочек-служанок.
— Мама велела справиться о вашем здоровье и занять вас разговором, — обратилась Цяоцзе к матушке Цзя. — Она скоро сама к вам придет.
— Милая девочка! — улыбнулась матушка Цзя. — Я встала нынче пораньше, в надежде, что кто-нибудь придет, но пришел только второй дядя Баоюй.
— Барышня, справьтесь о здоровье дяди, — напомнила девочке нянька.
Цяоцзе справилась о здоровье Баоюя.
— А ты как себя чувствуешь, малышка? — в свою очередь осведомился Баоюй.
— Вчера вечером мама сказала, что ей надо с вами поговорить, — произнесла Цяоцзе.
— О чем же это? — удивился Баоюй.
— Мама хочет, чтобы вы проверили мои знания, — ответила девочка. — Несколько лет меня учила Ли Вань, но мама не знает, чему я выучилась. Я ей сказала, что все знаю, а она не верит, говорит, что я целыми днями бездельничаю, играю с подружками. Но выучить иероглифы совсем не трудно. Я свободно читаю «Книгу дочернего благочестия». Мама и в это не верит. Поэтому хочет пригласить вас, чтобы вы проверили, когда у вас будет свободное время.
— Милое дитя, — промолвила матушка Цзя. — Твоя мама не знает грамоты и не может тебя проверить. Пусть это сделает второй дядя Баоюй, только при ней. Вот тогда она поверит.
— Сколько иероглифов ты знаешь? — осведомился Баоюй.
— Более трех тысяч, — отвечала Цяоцзе. — Прочла «Книгу дочернего благочестия», а полмесяца назад принялась за «Жизнеописание выдающихся женщин».
— И все тебе там понятно? — поинтересовался Баоюй. — Если нет, я могу объяснить.
— Конечно, — заметила матушка Цзя. — Ведь ты ей дядя, и это твой долг.
— О любимой супруге Вэнь-вана ты, конечно, все знаешь, — начал Баоюй. — А известно ли тебе, что Цзян-хоу [35], которая распустила волосы и, невзирая на грозящую ей казнь, пыталась образумить своего мужа, а также У Янь [36], установившая порядок в государстве, — были самыми знаменитыми среди всех княгинь?!
— Да, конечно! — ответила Цяоцзе.
— Если говорить о женщинах, прославившихся своими талантами, то прежде всего следует упомянуть о Цао Дагу [37], Бань Цзеюй [38], Цай Вэньцзи [39] и Се Даоюнь [40].
— А каких женщин можно считать мудрыми и добродетельными? — спросила Цяоцзе.
— Например, Мэн Гуан. Она одевалась в холщовую юбку, а волосы закалывала шпильками из терновника. Или же мать Бао Сюаня [41], которая носила воду в простом глиняном кувшине, также мать Тао Каня [42], отрезавшую волосы, чтобы удержать гостя. Этих женщин даже нищета не сломила, как же не назвать их мудрыми и добродетельными?
Цяоцзе радостно закивала головой.
— Но были и другие женщины, которым приходилось терпеть много страданий, — рассказывал Баоюй. — Это прежде всего Лэ Чан [43], которая носила при себе половинку разбитого зеркала, Су Хуэй [44], сочинявшая стихи, которые можно читать справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх, а смысл останется тот же. К ним же можно причислить женщин, глубоко почитавших родителей, например, My Лань [45], и еще Цао Э — когда утонул ее отец, она следом за ним бросилась в реку. Всех и не перечесть.
Цяоцзе сидела молча, задумавшись.
А Баоюй так увлекся, что все говорил, говорил. Рассказал, в частности, о том, как госпожа Цао [46] поклялась хранить верность погибшему мужу и отрезала себе нос. Цяоцзе слушала с трепетом и прониклась глубоким уважением к этой мужественной женщине.
Чтобы не напугать девочку этими страшными историями, Баоюй заговорил о красавицах:
— Или взять хотя бы Ван Цян, Си Ши, Фань Су, Сяо Мань [47], Цзян Сян, Вэньцзюнь, Хун Фу, ведь все они…
Заметив, что Цзяоцзе притихла и сидит задумавшись, матушка Цзя остановила Баоюя:
— Хватит, замолчи! Ты и так наговорил лишнего. Разве она все запомнит?
— Кое-что из того, что рассказывает второй дядя, я читала, — произнесла Цяоцзе, — но не все. А теперь, после объяснений, мне стало намного понятней даже то, что уже прочитано.
— Разумеется, иероглифы, которыми написаны эти сочинения, ты знаешь, — сказал Баоюй, — и проверять тебя незачем!
— Мама говорит, что наша Сяохун была когда-то вашей служанкой, — сказала вдруг Цяоцзе. — Мама взяла ее от вас, а новую служанку вам так и не дали. Теперь мама хочет послать вам какую-то Лю Уэр, но не знает, угодит ли она вам.
— Так мама сказала? — обрадовался Баоюй. — Что же, пусть присылает. Зачем же меня спрашивать? — И, обращаясь к матушке Цзя, он промолвил: — Смотрю я на Цяоцзе и думаю, что она и умнее и грамотнее матери.
— Грамота — это, конечно, хорошо, — улыбнулась матушка Цзя, — но лучше бы ей заняться рукоделием и прочей женской работой.
— Этому меня учит няня Лю, — поспешила объяснить Цяоцзе. — Вышиваю я не очень хорошо, все эти кресты и цветы, но кое-чему научилась.
— При нынешнем положении дел рукоделие нам вряд ли пригодится, но научиться не мешает, на случай, если наступят тяжелые времена.
Цяоцзе поддакнула и хотела попросить Баоюя продолжить толкование «Книги дочернего благочестия», но заметила, что Баоюй задумался, и не стала его тревожить.
О чем же думал Баоюй? Он был огорчен, что до сих пор Уэр не появлялась во дворе Наслаждения пурпуром. Но дело в том, что девочка долго болела, а потом госпожа Ван, после того как прогнала Цинвэнь, приказала не посылать к Баоюю похожих на нее служанок. Баоюй вспомнил, как встретился с Уэр и ее матерью в доме У Гуя, куда они принесли вещи Цинвэнь. Уэр тогда показалась ему необыкновенно привлекательной. И сейчас, узнав, что Фэнцзе собирается прислать ему эту девочку, он очень обрадовался.