Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь. Страница 69
После ухода служанки Фэнцзе закончила причесываться и вдруг подумала, что нужно дяде передать поклон, раз уж она сама к нему не едет. Кроме того, следовало позаботиться, чтобы Баочай хорошенько подготовилась к визиту, ведь она совсем еще молода. Фэнцзе повидалась с госпожой Ван, извинилась, что не может поехать, а затем отправилась к Баоюю.
Баоюй одетый лежал на кане и с безразличным видом наблюдал, как Баочай причесывается.
Фэнцзе остановилась в дверях, но Баочай, случайно повернув голову, заметила ее, торопливо вскочила и пригласила сесть. Баоюй тоже приподнялся и повторил приглашение.
Баочай строго сказала Шэюэ:
— Ты что, не видела, как вошла вторая госпожа? Почему не предупредила?
— Вторая госпожа сделала мне знак молчать, — улыбаясь, ответила Шэюэ.
— Ты почему не собираешься? — спросила Фэнцзе у Баоюя. — Не хочешь ехать? Взрослый, а ведешь себя как ребенок! Не видал, как причесываются? Целыми днями вы вместе, неужели еще не нагляделся? И как ты не боишься, что служанки станут над тобой смеяться?
Она хихикнула и, в упор глядя на Баоюя, причмокнула губами. Баоюю стало неудобно, но особого значения намекам Фэнцзе он не придал. Зато Баочай смутилась и покраснела.
Сижэнь, которая в это время принесла чай, сделала вид, будто ничего не слышала.
— Не обращай на нас внимания, вторая сестрица, — сказала Фэнцзе, подымаясь с места и принимая чай, — скорее одевайся!
Баоюй бросился помогать жене.
— Шел бы ты лучше вперед, — сказала юноше Фэнцзе. — Разве мужья ожидают жен?
— Мне не очень нравится мой халат, — проговорил Баоюй, — он куда хуже, чем плащ из павлиньего пуха, который бабушка подарила мне в позапрошлом году.
— Почему же ты его не наденешь? — решила поддразнить юношу Фэнцзе.
— Рано еще.
Тут Фэнцзе вспомнила историю с плащом и пожалела, что завела о нем разговор. Баочай принадлежала к семье Ван и приходилась ей родственницей, так что ее можно было не стесняться, но здесь находились служанки, и Фэнцзе стало неловко.
— Вы ничего не знаете, вторая госпожа, — вмешалась в разговор Сижэнь. — Он этот плащ никогда не наденет!
— Почему? — удивилась Фэнцзе.
— Скажу вам прямо, вторая госпожа: у нашего господина какие-то странности, — отвечала Сижэнь. — Когда-то старая госпожа подарила Баоюю плащ, это было в день рождения его второго дяди, но он прожег его в первый же раз, как надел. Я в то время уехала домой ухаживать за больной матерью, но слышала, что Цинвэнь, хоть и расхворалась, за ночь починила плащ, и старая госпожа ничего не заметила. Как-то, еще в прошлом году, господин Баоюй шел в школу, день выдался холодный, и я велела Бэймину взять с собой плащ. Но Баоюй заявил, что больше никогда его не наденет, и приказал убрать подальше.
— Бедная девочка! — вскричала тут Фэнцзе. — Как мне ее жаль! Она была так красива, и руки золотые, только уж слишком остра на язык! И надо же было, чтобы наша госпожа, наслушавшись сплетен, так жестоко с ней обошлась! Кстати, я давно хотела сказать. Однажды на кухне я видела дочку тетушку Лю — зовут ее, кажется, Уэр, — вылитая Цинвэнь! Я сразу подумала, что хорошо бы отдать ее в услужение Баоюю, на место Сяохун, которую я взяла к себе. Поговорила с ее матерью. Та дала согласие. А тут Пинъэр мне говорит, что госпожа распорядилась не определять к Баоюю служанок, хоть чем-то похожих на Цинвэнь. Пришлось мне отказаться от своего намерения. Но сейчас, когда второй господин Баоюй женат, бояться нечего! Я непременно ее пришлю… Не знаю только, что скажет на это сам второй господин! Если он до сих пор тоскует по Цинвэнь, пусть смотрит на Уэр, ему будет легче…
Баоюй собрался было уходить, но, услышав о Цинвэнь, стал сам не свой.
— А что он может сказать? — вмешалась Сижэнь. — Он давно взял бы ее, если бы матушка разрешила.
— В таком случае завтра же пришлю сюда Уэр, — заявила Фэнцзе. — Если госпожа будет недовольна, все возьму на себя.
Баоюй не мог скрыть своей радости и тут же побежал к матушке Цзя. Между тем Баочай уже оделась. Глядя, с какой любовью относится Баочай к мужу, Фэнцзе невольно вспомнила, что произошло нынче между нею и Цзя Лянем, и обида вспыхнула с новой силой.
— Пойдем к госпоже, — сказала она Баочай, стараясь ничем не выдать своих страданий.
Войдя к матушке Цзя, они услышали, как Баоюй сказал, что собирается ехать к дяде.
— Вот и хорошо, — сказала матушка Цзя, — только смотри не пей лишнего и поскорее возвращайся! Ты ведь еще не совсем здоров!
Едва Баоюй вышел во двор, как вдруг снова вернулся и что-то шепнул на ухо Баочай.
— Ладно, идите скорее, — с улыбкой сказала Баочай и продолжала болтать с матушкой Цзя и Фэнцзе. Вдруг вошла Цювэнь и доложила:
— Второй господин Баоюй через Бэймина велел передать, что просит вторую госпожу Баочай выйти.
— Баоюй что-то забыл? — спросила девушку Баочай.
— Бэймин сказал девочке-служанке, что второй господин Баоюй просит госпожу Баочай скорее выйти, если же она раздумала ехать, пусть не стоит на ветру, не то простудится.
Матушка Цзя, а за ней и все остальные рассмеялись.
Баочай густо покраснела и, повернувшись к Цювэнь, тихонько произнесла:
— Ну и дура! Стоило из-за этого бежать сломя голову!
Цювэнь, давясь от смеха, вышла и велела девочке-служанке хорошенько отругать Бэймина. Однако Бэймин отмахнулся от нее и убежал, крикнув на ходу:
— Ради этого я сошел с коня и вернулся. Ведь если бы не передал, досталось бы мне от второго господина. Передал — меня все равно ругают!
Девочка-служанка, смеясь, убежала в дом и передала эти слова матушке Цзя.
— Иди, — сказала матушка Цзя, обращаясь к Баочай, — не волнуй его!
У Баочай не проходило чувство неловкости, а тут еще Фэнцзе стала ее поддразнивать, и ей ничего не оставалось, как уйти.
Пришла монахиня Даляо из кумирни Осыпающей цветами [65]. Она справилась о здоровье матушки Цзя, поклонилась Фэнцзе и села пить чай.
— Почему ты так долго не приходила? — спросила матушка Цзя.
— Много дел было, — отвечала монахиня. — Нас навещали знатные женщины. Завтра снова приедут. Хотят совершить доброе дело. Может, и вы заглянете? Развлечетесь немного.
— А что за доброе дело, о котором вы упомянули? — осведомилась матушка Цзя.
— В позапрошлом месяце в доме вдовы его превосходительства господина Ван Цзытэна появились оборотни, — отвечала Даляо, — а однажды ночью госпоже привиделся покойный супруг. После этого она приехала к нам и сказала, что собирается воскурить благовония перед статуей бодхисаттвы, Осыпающего цветами, а также устроить обед и заказать сорокадевятидневные молебствия, дабы испросить спокойствия для всех членов семьи, помочь умершим вознестись на Небо, а живым — обрести счастье. Теперь вы понимаете, почему я никак не могла прийти справиться о вашем здоровье, почтенная госпожа!
Надо сказать, что до вчерашнего вечера Фэнцзе, пока не увидела привидение, не была суеверной. Но сейчас ее душу охватили сомнения, и она обратилась к монахине:
— Кто этот бодхисаттва, Осыпающий цветами? Каким образом он избавляет людей от наваждений и изгоняет нечистую силу?
Даляо поняла, что молодая женщина все приняла всерьез, и сказала:
— Раз уж вы задали мне такой вопрос, госпожа, я вам объясню. Бодхисаттва, Осыпающий цветами, творит чудеса. Он родился в стране великого дерева бодхи под западным небом Индии. Отец с матерью рубили хворост, продавали, тем и кормились. Бодхисаттва появился на свет с тремя рогами, четырьмя глазами, руками чуть ли не до земли и восьми чи ростом. Родители подумали, что это оборотень, отнесли его за ледяные горы и там бросили. Подобрала бодхисаттву старая обезьяна, познавшая великую истину. Выйдя как-то на поиски пищи, она заметила младенца, а над ним облако пара. Все тигры и волки в страхе попрятались. И поняла обезьяна, что младенец этот необыкновенный. Унесла обезьяна младенца к себе в пещеру, вскармливать стала. Мудрым оказался бодхисаттва, умел рассуждать о прозрении, и они с обезьяной изо дня в день беседовали о таинствах буддийской веры. Через тысячу лет на гору посыпались сверху цветы, и бодхисаттва вознесся на Небо. До сих пор на той горе сохранилось место, где велись святые беседы и сыпались с неба цветы. Если обратиться к бодхисаттве с мольбой, он явит мудрость и избавит от страданий. За это люди построили в честь бодхисаттвы храм и делают ему подношения.