Не по чину - Красницкий Евгений Сергеевич. Страница 3

«Ну хорошо, сэр, допустим, что тут вы угадали, но все равно непонятно, почему задействовали резервный план? Да, случай подвернулся, да, использовали его удачно, да, как заметил Пастер: «Случай благоприятствует подготовленным»…

Подготовленным! Вот оно! Значит, и в самом деле резервный план готовили заранее!

Так, так, так… А если те, кто ожидал похитителей ниже по течению Немана, об этом варианте не знали? Хе-хе, сэр Майкл, извините за вульгаризм, но кого-то тут, похоже, кинули. Все вместе подготовили, организовали, а потом одна группа заговорщиков другой группе показала в форточку известную часть тела. Ну прямо как домой вернулись, а, сэр? Нет, ну не меняется род людской, хоть ты тресни! Что ЗДЕСЬ, что ТАМ. Да и в библейские времена, судя по письменным источникам, тоже с кидаловом не стеснялись. Вот тебе, бабушка, и преемственность поколений! Темпора, конечно, мутантур [1], а нам пофиг – ни хрена не меняемся! Интересно, кто кого кинул?»

В деле явно участвовали поляки и полочане, но просто так, со стороны, все разузнать и подготовить невозможно. Хотя подозревать кого-то из приближенных князя или княгини вовсе не обязательно, достаточно купить или запугать какую-нибудь «Констанцию Бонасье» или «дворецкого Бэрримора» и получай все расклады: расписание княгини, количество сопровождающих, систему охраны, маршрут, время и все прочее, что требуется для похищения.

«Ладно, со своими заговорщиками пусть городненцы сами и разбираются – не наша это задача, так что в детектива не играем, а вот в освобождение заложников из лап террористов – придется… Да не играть, а все всерьез.

О господи, опять: ди эрсте колонне марширт, ди цвайте… и это – на всю оставшуюся жизнь! Назвался сотником, полезай… куда, собственно? Да куда угодно, в зависимости от ситуации – полезай, и все! Собственно, вы уже влезли и даже устроились там со всеми удобствами. И никуда не денетесь – что ни говорите теперь, как ни крутите, а ровно с той самой минуты, как князюшка в ваших руках оказался, деваться вам некуда, так что пока наплюйте-ка на все иные расклады и приступайте к своим непосредственным обязанностям, господин сотник. Что у нас там по плану?

Нападать придется среди бела дня. Поскольку сменой караулов и хозяйственными делами они занимаются по ночам, то днем вполне могут быть сонными или вообще дрыхнуть. Нападение перед рассветом – это для приключенческих романов. Во-первых, часовые, если они профессионалы, а не салаги-срочники, в это время бдительности не теряют. Во-вторых, роса – скользко, трава к обуви липнет, и нашуметь можно запросто. В-третьих, все лесные шумы в это время как раз «выключены», так что любое шевеление тотчас порождает сакраментальный вопрос: «Кому не спится в ночь глухую?»

Далее… убрать дозорных в лесу. Легко сказать. Приучили киношники, понимаешь, к тому, что часовой – прямо-таки мальчик для битья, подходи и режь. Жизнь не кино, хороший, правильно несущий службу часовой, да еще по уму поставленный, не такая уж и легкая добыча. Как же это устроить-то? Ладно, подумаем еще, с Егором посоветуемся.

Потом надо как-то народ выманить на открытое место, под наши выстрелы. Ну, с этим относительно проще, слава богу, в учебной усадьбе отрабатывали. Алексей, помнится, удивлялся, зачем нам освобождению пленников обучаться, но потом согласился, что лишним не будет.

Теперь прикинем распределение сил. Десяток Якова занимается дозорными в лесу. Опричники – домом и заложниками. Остальные – в готовности к отражению подмоги.

Дозорного на противоположном берегу отловить, скорее всего, не удастся, даже и пробовать не стоит. Значит, весть подаст. Яков и Веселуха уверяют, что ниже по течению основных сил с боевой ладьей нет. Мало ли что они уверяют! С какой стороны придет подмога, по суше или по воде, наверняка мы знать не можем. Значит, основную свою ударную силу держим здесь, у дома, и, разумеется, скрытно.

Хм, а кто князя-то с городненцами охранять останется? Эх, сколько ребят под Пинском потеряли! Уходило из Михайлова городка сто десять отроков, а сейчас осталось чуть больше шести десятков. Почти та самая половина! Значит, придется урезать группы… блин, тришкин кафтан. Якову оставляем шестерых. Опричники все здесь нужны, а охранять пленных тогда остаются полтора десятка.

Кого поставить над ними старшим? Опять Роську? Обидится – в пинский порт не взяли, теперь тоже. Демьяна? Объясним, что князь слишком ценная добыча, кому попало не доверишь. Уговорим, в общем. Хорошо бы еще кого-то из взрослых оставить, чтобы пацаны не лопухнулись. Хотя там же Илья, его на кривой козе хрен объедешь. И Антоху там же оставлю, «для массовости». Тоже обидится, но вот уж на фиг! Нечего ему здесь делать – еще полезет начальство грудью защищать».

Вот этот-то план Мишка и обкатывал с Егором, потихонечку сатанея от того, что десятник вроде бы и не приводил серьезных аргументов против, но ни в какую не соглашался, постоянно демонстрируя какие-то смутные сомнения. Подмоги он почему-то не опасался, а сомневался в главной фазе операции, озвучивая самые мрачные варианты развития событий. То «перебьют всех заложников», то «затворятся в доме и будут заложников по кускам выкидывать, пока не отпустим», то «да не знаем мы, что там внутри, дом-то здоровенный», и прочее в том же духе.

Мишкину мольбу «просто поверить», как это было с фальшивой грамотой для пинчан, Егор тоже отмел:

– Там если бы и не получилось, то особого вреда не случилось бы, а здесь, если у тебя сорвется, так даже и думать неохота, что выйдет.

– Да уразумей ты, дядька Егор: если это для тебя непонятно и удивительно, то и для них так же будет. Удивить – значит победить!

– Все равно! – Егор набычился, словно собирался бодаться. – Не можем мы знать наверняка, как они себя поведут. Удивятся или там не удивятся… а вот возьмут и… Тьфу, чтоб тебя! Говорил я это уже, а тебе что об стенку горох.

– Ну, хорошо. – Мишка предпринял последнюю попытку уговорить десятника: – А что бы ты сам в таком разе делал?

– Да не обещал бы того, чего сделать не могу! – перешел десятник на повышенный тон. – Ты со мной мог переговорить, перед тем как к князю переться? Совсем уж завеличался? Думаешь, если у тебя все задуманное раньше получалось, так и дальше пойдет? – Мишке показалось, что Егор сейчас схватит его за грудки и как следует тряхнет. – А хрена не хочешь? Вот от такого величания люди и гибнут! И не только сами – своих ратников без толку кладут! За теми, кто недавно десятником стал, пригляд нужен даже больше, чем за новиками, а ты… – Егор вместо ожидаемой ругательной вставки хватанул ртом воздух, словно задыхался. – Боярич, в сотники заскочил… Скольких отроков уже угробили? Не наука тебе? Драть тебя кувыркать, вдоль и поперек, рожном, оглоблей, коромыслом и прялкой бабьей, во все дыры…

Егора, что называется, понесло, причем серьезно: в обычной ратнинской ругательной тираде начали проскакивать морские термины, какие-то непонятные Мишке слова, и даже прорезался псковский говор.

«О, как его накрыло! Похоже, пиратская молодость наружу лезет».

Постепенно в речи бывшего «джентльмена удачи» начали появляться и осмысленные словосочетания: «что я Корнею скажу?», «детей малых угробишь, недоносок», «что возомнил о себе?».

Мишка прямо-таки физически почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается бешенство, со скрежетом зубовным задавил его в себе (а так хотелось выпустить наружу!) и заорал в ответ:

– Да пошел ты! Не хочешь – обойдемся, сиди, пленных охраняй! Зассал, морской волк – грудь в волосах, жопа в ракушках? Так и говори!

– Что-о-о?! Да я тебя…

Мишка кувырком назад перешел из сидячего положения в стойку, уходя от протянутой к нему руки Егора.

– Антоха! Опричникам – к бою! Поручикам – всем сюда! Только шевельнись, козлодуй! – Последние слова Мишка, угрожающе покачивая кистенем, адресовал начавшему подниматься на ноги Егору. – Не успеешь…