Не по чину - Красницкий Евгений Сергеевич. Страница 30

Ратники быстро обменялись взглядами и… никто ничего не сказал – похоже, Мишкин аргумент оказался для них совершенно неожиданным и очень серьезным. Опыта, хотя бы единичного, они тоже не имели – какие бы деяния за Ратнинской сотней в прошлом ни числились, князей ей пленять не доводилось еще ни разу.

– Теперь второе, – не дождавшись комментариев, продолжил Мишка. – Если брать, то сколько? Сколько вообще с князя запросить можно? Нет, я понимаю, что много, гораздо больше, чем с боярина, но сколько именно? И как с ним торговаться?

– Так ты, говорят, торговаться мастер, – оживился задумавшийся было Фаддей. – В Турове, сказывают, купца чуть без штанов не оставил.

«Ну да! Муж Варвары – первой ратнинской сплетницы. Знает даже то, чего не было, и, что примечательно, в мельчайших подробностях».

– Так это купец! С ним торговаться любому пристало, а тут князь! К тому же купец тот родич мой, разошлись, в конце концов, полюбовно. Ты себе можешь вообразить, как с князем полюбовно разойтись?

Фаддей вылупился на Мишку так, словно у того внезапно выросли рога или перья: представить себе подобных отношений с князем он явно не мог.

– Ну и третье: а с кого брать-то собираемся? Не с князя ли Вячеслава Владимировича Туровского? – окончательно огорошил Мишка собеседников.

– Это как? – озвучил общее недоумение Арсений.

– Да вот так! Выкуп князь будет собирать с земли, которой владеет. Но владеет-то Всеволод Давыдович частью земель Туровского княжества! Он же не удельный князь, а подручный. Выходит, мы с туровских земель выкуп брать собираемся! Это как? Правильно? И как на это князь Туровский посмотрит?

– Тьфу, чтоб тебя! – Арсений с чувством плюнул под ноги. – Все через задницу! Думали, в кои-то веки великую добычу взяли… Обрадовались, придурки, а тут как бы не вышло, что сами в долгу.

«Блин, вот так и рубили головы вестникам за дурные новости… Ишь уставились, будто вы, сэр, у них кусок изо рта выхватили. А надежды-то, надо полагать, у господ военных были самыми радужными. Облом-с, сэр! А не слинять ли вам по-английски, пока личный состав в задумчивости пребывает? Не дай бог, разгорячатся излишне…»

– А с Гоголя сколько запросил? – впервые за весь разговор произнес что-то членораздельное Молчун.

– Доспех, оружие, коня строевого, коня заводного с поклажей и сверх того двенадцать гривен. На гривны грамотка дадена, если до Рождества Христова не расплатится, на эти двенадцать гривен лихва набираться станет – по гривне в месяц, за год просрочки еще двенадцать наберется. С тем и отпустим в Городно.

– Отпустим? Да ты в уме?

«Угу. Традиционно пленника держат у себя, пока за него выкуп не привезут. В европах-то могут и отпустить под рыцарское слово, но здесь такого обычая нет».

– А ты прикажешь его с собой тащить? – Мишка опять, отвечая вроде бы Чуме, поглядывал на всех ратников. – Охранять, кормить… и так-то намаемся, пока князя с княгиней в Туров доставим, а тут еще такую мороку себе навязывать.

– Ничего! Своя ноша не гнетет!

– Тогда и ратников городненских придется с собой тащить, о них, между прочим, по две гривны с носа уговорено. Что, будем ладьи, как бочки солониной, набивать? И ведь тоже: кормить, охранять, да еще и раненых обихаживать – не дай бог помрут.

– А ежели обманет твой Гоголь? – вполне резонно усомнился Чума. – Человечек-то дерьмовый, всякой пакости ждать можно.

– Зимой в усадьбу его наведаемся – я с опричниками да вы. Не откажетесь, поди? Я у дружинников выведал, где у Гоголя имение. День пути от Городно, никто не помешает.

– Хе-хе, вестимо, не откажемся! Возьмем свое, да с лихвой!

– Имение-то велико ль? – снова поинтересовался Молчун, и снова в точку!

«Ай да Молчун! Позволю себе заметить, сэр, живая иллюстрация к пословице «Молчание – золото». Как он личный состав от мрачных мыслей на конкретную прибыль перевел! Снимаю шляпу, сэр Майкл, и вам рекомендую то же самое!»

– Да, верно! – подхватил мысль Молчуна Арсений. – В простой веси на двенадцать гривен добычи и не наберется, это село большое нужно.

– Я что, дурак, по-твоему? – изобразил обиду Мишка. – Выспросил, конечно, да не у самого Гоголя, а у дружинников. Имение велико. Три веси, рыбные ловы на Немане и, самое «сладкое», торговля у него там с ятвягами устроена… вроде бы. Слушок прошел, что Гоголю княжий тиун пенял, будто тот беспошлинно торгует, пользуясь тем, что рубеж ятвяжский рядом. Если правда… а с чего бы неправде быть, рубеж-то и впрямь рядом? Так вот: если это правда, то там и поболее двенадцати гривен взять можно.

Судя по мимике и переглядыванию, Егоровых ратников явно посетила мысль о зимней «турпоездке» на ятвяжскую границу, вне зависимости от того, расплатится Гоголь вовремя или нет.

«А что, сэр? Ничего невероятного в вашем предположении нет. Мужики ушлые, уговорить Егора вспомнить флибустьерскую молодость вполне способны, а к Гоголю они питают отнюдь не симпатию, скорее наоборот. Ну, попал тезка великого писателя, прямо скажем, очень конкретно попал! Средневековье-с, изволите ли видеть, сэр. Лихие девяностые – лишь подобие нынешних нравов! Все то же самое: есть место, где компактно сосредоточены немалые средства и которое можно взять силой, оставаясь инкогнито. Да и неизвестно, станет ли терпила обращаться к властям, поскольку у самого рыло в пуху. Классика!»

– Когда ж ты успел все обговорить-то? – Арсений явно задал вопрос только для того, чтобы что-то спросить, потому что полученную от Мишки информацию требовалось как-то осмыслить, переварить, возможно, возникнут еще вопросы или сомнения, так что разговор о выкупе заканчивать было рано.

– Так с князем, еще там, где Ерофея Скуку со товарищи нашли.

– А! За нашей спиной договариваешься?! – Чума обличающе выставил в Мишкину сторону указательный палец.

– Я, выходит, лжец, по-твоему? И верить мне нельзя? – Мишка положил руку на рукоять меча. – Отвечаешь за свои слова?

Фаддей Чума не ответил, но весь напружинился и тоже ухватился за оружие.

«Опять, сэр? Тогда, за болотом, вы с ним тоже схлестнулись. Помните? Еще раздумывали, как бы ему по шлему болтом попасть, чтобы не убить, а только оглушить. А сейчас что делать станете? Кинжал в ногу засажу, он наверняка не помнит, что я левой ножи метать умею. Нет, не дадут – разнимут».

Действительно, не дали. Скандалистов, впрочем, не хватали, не вязали, не кричали: «Угомонитесь!» – все вышло намного проще. Савелий Молчун сделал всего один длинный шаг, оказавшись между Мишкой и Фаддем, и буркнул всего одно слово:

– Объясни.

– Нет! Это пусть он объясняет! – перешел Мишка на скандальный тон. – Он Лисовина лжецом обозва…

На этом весь скандал и кончился: Мишкины пальцы на рукояти меча словно сдавили клещами – это непонятно как оказавшийся рядом Заика цапнул своей лапищей руку боярича. Мишка прекрасно понимал, что вся эта сцена была лишней и глупой, но надо было оправдывать возраст, да и репутацию Бешеного Лиса тоже. Как, впрочем, и особое положение рода Лисовинов. В общем, дурь, но необходимая, как в дворово-уличном мальчишеском соперничестве – дал слабину один раз, потом замучаешься последствия разгребать, так что лучше порой и перегнуть палку. Во избежание, так сказать. Детские игрища намного консервативнее взаимоотношений взрослых – веками сохраняются, и подростки, сами того не сознавая, копируют поведение взрослых предков тысячелетней давности. А тут и Средневековье «в полный рост», и подросток, самоутверждающийся в глазах взрослых, и… все прочее. Надо, и все тут!

– Объясняй, нам надо знать! – потребовал Арсений таким тоном, что стало ясно: ответ тем или иным способом ратники все равно заставят дать.

– Руку отпусти, – остаточно покочевряжился Мишка.

Арсений кивнул Заике, и боярич принялся разминать мгновенно занемевшие пальцы.

– Ну! – поторопил Арсений.

– Не было никакой торговли. – Мишка изобразил мимикой вынужденное подчинение грубой силе. – Тут и утаивать нечего. Князь Всеволод за спасение детей на что угодно согласен был. Баш на баш договорились – мы спасаем княжье семейство, боярин Солома возвращается назад и приказывает княжьим дружинникам взять ляхов в ножи. Потом возвращает полон – доводит его до Пинска. Авдея Солому пришлось отпускать, тут-то и зашла речь о выкупе. За Солому, а за Гоголя и дружинников так уж – попутно. Ну, конечно, пришлось Соломе коней и доспех оставить… как иначе-то? Он потом взамен выложит то, что на ляхах возьмет. И двенадцать гривен, само собой.