Век чудес - Уокер Карен Томпсон. Страница 3

Мама то и дело проверяла цвет и чистоту воды в кранах по всему дому.

— Милая, с водой ничего не случится, — говорил папа. — Это же не землетрясение.

Он держал очки в руках и протирал стекла краем футболки, словно выход из затруднительной ситуации зависел от четкости его зрения. Мне всегда казалось, что без очков папины глаза становятся маленькими и начинают косить.

— Ты ведешь себя так, будто это ерунда какая-то, — сказала мама.

В то время разногласия между родителями были совсем незначительными.

Папа посмотрел сквозь стекла на свет и аккуратно водрузил очки на нос:

— Скажи, что я должен сделать, и я это сделаю.

Отец работал врачом. Он верил в возможность решения проблем, верил в диагнозы и успешное лечение. Тревога, по его мнению, являлась лишь ненужной тратой времени и сил.

— Народ в панике, — продолжала мама. — А что, если люди, отвечающие за водоснабжение, электроэнергию и поставку продовольствия, разбегутся?

— Нам останется только пережить это, — ответил папа.

— Отличный план, — парировала мама. — Просто шикарный!

Она быстро прошла на кухню, шлепая по кафелю босыми ногами. Я услышала, как щелкнула дверца барного шкафчика и зазвенел лед в стакане.

— Уверена, все будет хорошо, — сказала я, ощущая потребность произнести хоть что-нибудь жизнеутверждающее. Внезапно я так охрипла, что слова получились похожими на кашель. — Все как-нибудь наладится.

Сумасшедшие вперемешку с гениями заполонили все телепередачи. Они размахивали научными статьями, которые отказались публиковать серьезные издания. Эти одинокие волки утверждали, что предвидели катастрофу раньше всех.

Мама вернулась на диван со стаканом в руках.

В нижней части экрана пылали красные буквы: «Это конец?»

— Да перестань, — сказал отец. — Они просто раздувают сенсацию. Интересно, что говорят по государственным каналам?

Вопрос повис в воздухе. Никто не щелкнул пультом. Отец взглянул на меня и сказал маме:

— Думаю, ей не стоит это смотреть. Джулия, не хочешь попинать мяч?

— Нет, спасибо, — ответила я, боясь пропустить какую-нибудь новость.

Я натянула толстовку на колени. Тони, вытянув лапы и хрипла дыша, спал рядом на коврике. Он казался очень худым от того, что позвонки бугорками выпирали у него на спине. Хлоя спряталась под диваном.

— Ну все, хватит, пойдем поиграем, — сказал папа, доставая из чулана мой мяч и пробуя его на упругость. — Кажется, немного сдулся…

Папа обращался с насосом так нежно, словно держал в руках один из своих медицинских инструментов. Он втыкал иголку в отверстие с точностью и аккуратностью хирурга, а затем начинал обстоятельно накачивать мяч, запуская в него воздух порциями, как это делает аппарат искусственного дыхания.

Я неохотно зашнуровала кроссовки, и мы пошли на улицу.

Мы перебрасывали друг другу мяч в полной тишине, по-прежнему отлично слыша болтовню телеведущих. Их голоса накладывались на глухие удары ног по мячу.

Соседские дворы вымерли. Качели застыли в неподвижности, будто внезапно сломались. Перестал поскрипывать батут близнецов. Мне хотелось вернуться в дом.

— Хороший удар, — сказал папа. — Точный.

Вообще-то, он мало понимал в футболе, даже бил не той стороной стопы. Следующий удар я не рассчитала, и мяч полетел в кусты жимолости в дальнем углу двора. Игра закончилась.

— Ты в порядке? — спросил папа.

По небу начали кружить большие птицы, не городские, а хищные: ястребы, орлы и вороны. Их тяжелые крылья напоминали о диких лесах, еще сохранившихся на востоке региона. Птицы перелетали с дерева на дерево, их клекот заглушал щебет наших дворовых пичуг. Я знала, что животные чувствуют приближение опасности лучше и прячутся от нее намного раньше людей. За несколько минут, а то и часов до начала цунами или извержения вулкана слоны рвут цепи и убегают, а змеи, спасая свою жизнь, проползают многокилометровые расстояния.

— Как думаешь, птицы уже знают? — спросила я, задрав голову и чувствуя, как напряглись мышцы шеи.

Папа тоже посмотрел вверх, но ничего не ответил. Ястреб спикировал на крону нашей сосны, окинул взглядом все вокруг, затем поднялся в воздух и улетел в сторону западного побережья.

— Теперь они заявляют, что это скажется на земном притяжении! — крикнула мама через застекленную дверь.

— Мы будем через минуту, — ответил папа. Он сильно сжал пальцами мое плечо, а потом поднял глаза к небу, будто фермер, высматривающий признаки скорого дождя. — Помни о том, что люди — самые разумные существа, ладно? Подумай о том, сколько всего они изобрели: космические ракеты, компьютеры, искусственное сердце. Мы всегда решаем проблемы, любого масштаба. Всегда.

Мы поднялись к застекленной двери, прошли по кафельному полу прихожей и присоединились к маме, причем папа настоял, чтобы мы вытерли ноги о коврик перед входом, словно соблюдение этого ритуала гарантировало нам безопасность. Но, несмотря на его слова, несмотря на наше спокойное поведение и внешнюю устойчивость окружающего мира, у меня было отчетливое ощущение, что все вокруг начинает рушиться.

В последующие часы нам оставалось лишь ждать и волноваться. Мы терялись в догадках, строили предположения, фантазировали. Толпы ученых и чиновников из телевизора и Интернета заполонили нашу гостиную. Они предлагали новые идеи и пути выхода из кризиса. Мы как никогда внимательно изучали траекторию движения солнца по небу. Мама пила виски со льдом. Папа слонялся по дому. Я не находила себе места. В ту субботу время шло иначе. Утро уже казалось далеким, как вчерашние сутки. Когда наступил закат и солнце ушло за западные холмы, у меня создалось впечатление, что в тот день, явно удлинившийся не на один час, вместилась целая неделя.

Ближе к вечеру папа поднялся по лестнице в спальню и спустился уже переодетым, в рубашке, темных носках и с выходными ботинками в руках.

— Ты куда-то собираешься? — спросила мама.

— Мне к шести, ты забыла?

Отец помогал детям появиться на свет и специализировался на сложных родах. Его вызывали в срочных случаях. Иногда он работал ночью и часто дежурил в больнице по выходным.

— Не ходи, — сказала мама. — Только не сегодня.

Помню, во мне вспыхнула надежда, что ей удастся убедить отца остаться, но он продолжал завязывать шнурки. Ему нравилось, когда петельки получались одинакового размера.

— Все поймут, если тебя не будет. Сейчас жуткие пробки, всюду хаос и паника.

Некоторые папины пациентки проводили в больнице по несколько месяцев, давая своим будущим детям возможность набраться сил для выживания в этом мире.

— Хелен, перестань. Ты знаешь, что я должен идти, — сказал папа.

Он уже собрался и стоял перед нами, похлопывая себя по нагрудному карману. Я услышала приглушенное звяканье ключей.

— Ты нам нужен! Мне не хотим, чтобы ты уходил. Правда, Джулия? — Мама прильнула к папиной груди. Он был сантиметров на тридцать выше ее ростом.

Конечно, я тоже хотела, чтобы он остался, но степень моей дипломатичности определялась возрастом.

— Мне бы не хотелось, чтобы папа уходил, — ответила я вкрадчиво. — Но если ему так надо…

Мама отвернулась от меня и продолжила более мягким тоном:

— Умоляю тебя. Ведь непонятно, что творится.

— Да брось ты… — И он погладил ее по волосам. — Не драматизируй. До завтрашнего утра ничего не случится. Готов спорить, все наладится.

— Это каким же образом?

Отец поцеловал маму в щеку и помахал мне из прихожей. Затем вышел и закрыл за собой дверь. Вскоре мы услышали, как отъезжает его машина.

Мама упала на диван рядом со мной:

— Ну, хоть ты меня не бросила. Теперь мы должны заботиться друг о друге.

Мне очень хотелось сбежать в гости к Ханне, но я понимала, что расстрою маму.

С улицы донеслись детские голоса. Сквозь жалюзи я разглядела семейство Капланов, неторопливо шествующее по тротуару. По субботам они из-за Шаббата не пользовались автомобилем. Они прогуливались вшестером: мистер и миссис Каплан, Якоб, Бет, Аарон и малыш в коляске. Младшие Капланы посещали еврейскую школу в северной части города. Одевались они всегда в черное. Своими развевающимися длинными юбками и строгими брюками они напоминали мне персонажей старых фильмов. С Бет, моей ровесницей, я не поддерживала никаких отношений. Она держалась особняком. Сейчас Бет шла в рубашке с длинными рукавами, в прямой черной юбке до земли и в стильных ботиночках из красной лакированной кожи. Самовыражаться она могла только при помощи обуви. Пока они степенно плыли мимо дома и самый младший Каплан срывал с нашей лужайки одуванчики, я вдруг подумала, что им, наверное, еще ничего не известно о замедлении.