Тропа смерти - Коваль Ярослав. Страница 9

— А вообще не стоит тут болтать о планах госпожи Солор, — вмешался ещё один боец. — Такая болтовня иной раз заканчивается нехорошо. Давайте-ка лучше выпьем ещё. Каждый из нас рано или поздно узнает, что от нас ждут. А пока умнее было бы прикупить хороший амулет. У армейских торговцев всегда огромный выбор амулетов.

— Гладиатору амулет ни к чему, — кивнули в мою сторону. — Он искру носил.

— Намного ли хватает той искры. Сколько уже времени-то прошло, и он, видишь, сколько раз без малого не погиб, но выжил. Израсходовал он уже свою удачу.

— Много ты понимаешь, — пожилой боец значительно поднял палец. — Искра не иссякает. И то, что она дала охотнику в первые минуты своего контакта с человеческой душой — остаётся с человеком навсегда. Ещё и потомкам передаётся.

— Если бы…

Разгоревшаяся следом дискуссия была столь же жаркой, сколь и бессмысленной — никто из присутствующих не обладал должным уровнем знаний, чтоб авторитетно вынести окончательный вердикт. Однако спор всё длился, потому что единственное благо, которое он давал — тепло. Все спорящие и болеющие за спорящих наконец согрелись, и, завершив дискуссию, разошлись по своим подводам приободрённые и уже не такие умученные дождём.

Ночью хлынуло с новой силой, залило даже под повозку. Я, предвидя такой исход, спал на целом ворохе веток, вместе с погонщиком, и лишь ёжился от мелкой водяной пыли, которую туда заносило ветерком. Ливень отнюдь не служил причиной для того, чтоб отложить выступление, в этом я нисколько не сомневался. Впрочем, если мои предположения верны, скоро мы все окажемся под сводом пещер, где один уровень, населённый всевозможными демоническими тварями, плавно перетекает в другой. Там дождя не будет. Там нас ждут другие проблемы.

Переодевшись обратно в мокрое, спрятал сухую одежду поглубже (избалованный комфортом, я прекрасно знал, что в мокром не смогу заснуть, а отдыхать было нужно, иначе на что я сгожусь после пары-тройки ночей без сна?) и присоединился к сменной охране госпожи Солор — больше мне, собственно, нигде не было места. Под встающим стеной белым ливнем шатёр госпожи Главнокомандующей казался обвисшим и жалким, хотя размерами мог посостязаться с армейской палаткой средних размеров. Рядом было натянуто с десяток тентов, под которыми кашеварили, перебирали снаряжение и оружие, раскладывали подмокший корм для лошадей и ящеров, всяческое ветеринарное оборудование и магические приспособления.

Офицер личной охраны госпожи Солор углядел меня, уже основательно промокшего, и подъехал, красиво управляя лёгким ездовым ящером — размером с коня, но потощее, поподвижнее, повыносливее и подороже раз эдак в -дцать.

— А ты чего под дождём торчишь? — миролюбиво спросил он. — Иди пока, понадобишься, так тебя позовут.

И я, не дожидаясь повторных уговоров, нырнул под ближайший навес — до облюбованной мною на ночь телеги было слишком далеко, по ливню туда скакать не хотелось.

Навес, как оказалось, скрывал под своими просторными крыльями походную кузню — весь инструмент уже разложен, наковальня накрепко прибита к поставленному стоймя обрубку толстого бревна, шлифовальный круг разложен и снаряжён. Приподняв бровь, кузнец — щуплый мужик с такими тощими руками, что казалось странным, как он заготовку-то удержит — посмотрел на меня вопросительно.

— Уже что-то нужно?

— Нет, я от дождя. Не возражаешь?

— Не возражаю, если поможешь немножко. А то вон там, — и он кивнул в сторону кухонного навеса, — в помощниках недостатка нет. А ко мне что-то не особенно лезут.

— Давай помогу, — я стащил с плеч мокрую куртку. — Что делать-то?

Как выяснилось, надо было таскать уголь с подводы под навес. Мешки были скроены из какого-то местного непромокаемого материала, так что уголь не должен был подмокнуть. Сваливать их полагалось на небольшую одноконную повозку, поставленную недалеко от горна.

— Надеюсь, меха мне не придётся раздувать? — пошутил я, и кузнец отозвался добродушным хохотом.

— Да уж не босяки из глубинки, само собой, — ответил он до крайности туманно, после чего высыпал в горн целый мешок угля. Ногой придвинул к себе какой-то мощного вида сундук — со стороны глянуть, так скажешь, что каменный. Но не может же каменная хрень такого размера сдвигаться с места столь легко! — Разжигаем, что ли… Эй, отойди!

После чего снял с опоры большие клещи и ими же с усилием откинул крышку с сундука.

Оттуда полыхнуло живым, упругим пламенем, едва не лизнувшим навес. Мастер сунул в самую его сердцевину клещи, поворочал ими там и вытащил на свет божий длинную полосу жидкого огня, размахнулся и швырнул её точно в горн. Пламя тут же вгрызлось в горку углей и наполнило горн жаром.

Кузнец перехватил мой ошеломлённый взгляд. Понимающе прищурился.

— А-а, так ты не знаешь, что это? — Он ногой захлопнул сундук. — Из глубинки, что ли?

— Вроде того.

— Ну, понятно. Обычная огненная железа дракона. Лучше саламандры, к тому же саламандры ещё более редкий товар. — Мастер подкрутил что-то у мехов, и те стали ритмично накачивать воздух в горн. Сами. — Саламандры — это для ювелиров. Оружейникам не годятся, разве что три-четыре сразу. Ну-с, что у нас будет первым?

Я с удовольствием замер неподалёку от горна — оттуда волнами наплывало сухое приятное тепло. Кузнец совался намного ближе к огню, щурился и жмурился, и управлялся с удивительной быстротой — чувствовалась привычка. Под его руками железяка постепенно обрела правильную изогнутую форму, и вырисовалась подкова для грузового ящера — мощная железная дура, не прибиваемая, а прикручиваемая к лапе.

— Вот та-ак, — протянул он удовлетворённо и швырнул готовое изделие в бадью с водой.

— Эй, кузнец! — окликнул мастера возчик, выглянувший из-за палатки со съестными припасами. — Вот это подделай тут, сломалось.

— Подделаю, кидай… Почистил хоть?

— А не видишь? Через часок зайду.

— Торопыга какой…

— Торопыга не торопыга, а мне подводу отгонять к переднему краю. К лучникам. Не тяни, а то обоим головы снимут.

— Тебе снимут, а не мне. Вчера мог всё проверить. Чего вчера ушами хлопал? — Не тратя время, он уже развинчивал сложную конструкцию, назначение которой я по своей неопытности с ходу не мог определить, и надломившуюся деталь швырнул в горн. — Будь другом, боец, принеси воды. А потом от пекарей масла — для закалки. Они знают, какого. Сделаешь?

— Сделаю, — проворчал я, ныряя под ливень. Вода хлестала по лицу, словно специально целясь в глаза. Было противно, но радовало хотя бы, что, исполнив поручение, я вернусь снова к жаркому огню, который живо высушит мою рубашку и, наверное, уже высушил куртку.

Торча под кузнечным навесом, я время от времени поглядывал на выход из штабной палатки, откуда то и дело кто-то выныривал и куда вскоре заныривал обратно. Увидел и Аштию, правда, не сразу узнал её в доспехе, мокрую с головы до ног, обстоятельно обсуждавшую что-то с одним из офицеров. Оглянувшись, она тоже заметила меня, покосилась на оруженосца, и тот вприпрыжку — похоже, совсем мальчонка, хоть и в настоящих доспехах — кинулся в мою сторону.

— Тебя зовут, — заявил он, поправляя мокрый насквозь валяный подшлемник. И умчался обратно.

Пожав плечами, я нырнул под дождь. Впрочем, кажется, он уже иссякал.

— Ты здесь? — осведомилась у меня госпожа Главнокомандующая. — Очень хорошо. Скажи-ка, тебе случалось бывать в здешней «гармошке»?

— Нет, ни разу.

— Ладно. Впрочем, это неважно. Горизонт схождения — совсем другое дело, чем обычная «гармошка». Хотя, может, я и ошибаюсь.

— Что — пора готовиться?

— Разве что морально. Я всё тебе сообщу, когда придёт время. Иди, — и меня отослали царственным жестом.

«И чего звала тогда, дура?» — с раздражением подумал я, возвращаясь к горну.

Всё шло своим чередом. Здесь, в ближнем тылу, бой отзывался то и дело вскипавшей паникой, запахом съестного из огромного котла, мгновенно исчезавшего вместе с котлом, воплями раненых, доставленных в госпиталь при штабе. Судя по всему, сражение шло полным ходом. Интересно было бы взглянуть. Только чтоб издали. И так, чтоб не загребли воевать. И чтоб без неприятных последствий…