Внеклассное чтение - Акунин Борис. Страница 34

Или психлечебница. Хотя двусмысленный капитан Волков, конечно, прав: в сегодняшней России с оружием и взрывчаткой умеют обращаться многие, и среди них сколько угодно явных и неочевидных психов, жертв афганского и чеченского синдромов.

Наконец, факт третий и главный. Убито шесть человек. Пятеро – жертвы террора: взорванный на даче Зальцман, потом Зятьков с двумя детьми и шофером. Шестой – один из «мстителей», сброшенный кем-то с крыши.

Теперь сформулируем самые существенные вопросы, возникающие в связи с вышеизложенным, и попробуем найти ответ на каждый.

Существенных вопросов обнаруживается ровным счетом три.

Первый – личный. Успел ли Шибякин известить своего сообщника (или сообщников) о приговоре, вынесенном владельцу «Страны советов»? Не станем скрывать, что этот вопрос из трех занимает нас больше всего.

Вопрос второй, детективный. Кто убил Шибякина и какую роль в этой истории играет Волков?

Вопрос третий, гуманитарный. Как предупредить остальных приговоренных об угрожающей им опасности, если милиции доверять нельзя?

Ах, какая замечательная, духоподъемная штука – системный подход! Любая головоломная ситуация, если разобрать ее на компоненты, оказывается не такой уж сложной и вполне разрешимой, так что не врет реклама «Страны советов». Зря, господа мстители, вы включили Николаса Фандорина в число «гадов и обманщиков»!

Постойте, постойте. Но ведь, уходя, Шибякин сказал: «Суд удаляется на совещание»! Не значит ли это, что утверждение приговора было отложено? А обсуждения состояться не могло, потому что вскоре после отбытия из офиса 13-а «судья» на себе проверил, с каким ускорением движется к земле свободно падающее тело.

От неимоверного облегчения, знакомого, вероятно, лишь тем немногим людям, кто был приговорен к смерти, а потом помилован, Николас даже замурлыкал оптимистичную песню с компакт-диска «Хиты советской эстрады»: «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново». И сразу вспомнил про Достоевского – как тому заменили расстрел каторжными работами, и он в сыром каземате Алексеевского равелина громко распевал от счастья.

Теперь и про детективную составляющую головоломки думать стало легче. Точного ответа, конечно, не вычислишь – слишком мало фактов, но более или менее правдоподобную гипотезу вывести можно. Например, такую. Кто-то из получивших приговор (Зятьков, Зальцман и сам Николас исключаются, стало быть один из пятерых остальных), вопреки предположениям капитана Волкова, отнесся к этой бумажке серьезно и принял меры предосторожности. Этот «кто-то» не только гад и обманщик, но еще и криминальный тип, который привык себя защищать. Провел собственное расследование, каким-то образом вычислил Шибякина и рассчитался с ним по-своему. Очень вероятно, что в поисках ему помогал капитан Волков, член оперативно-следственной группы по делу «Неуловимых мстителей». По нынешним временам ничего экзотического в сотрудничестве милиционера с бандитами, увы, нет. Впрочем, чума на них на всех. Пусть разбираются в своих делишках сами.

И последний вопрос, гуманитарный. Нужно известить пятерых приговоренных об угрожающей им опасности. Если дедуктивная гипотеза верна, один из них и так это знает, ну а остальные?

А вот теперь, когда вопросы сформулированы и на каждый нашелся ответ, можно было действовать.

Первым делом Николас позвонил оперуполномоченному. Сухо извинился, что не смог дождаться – возникло срочное дело. Волков держался гораздо уважительней, чем вчера. Похоже, быстрота, с которой глава фирмы «Страна советов» установил личность убитого, произвела на капитана сильное впечатление. На «ты» переходить не пытался, лишних вопросов не задавал и даже поблагодарил за помощь следствию, лицемер. Никакой он, разумеется, не киллер, а просто нечист на руку. Из-за таких, как он, милиционеров и обзывают «мусорами» – еще со времен МУСа, Московского Уголовного Сыска.

Затем Фандорин позвал Валю и велел ей узнать адреса компаний «Клятва Гиппократа», «Играем и выигрываем», «Фея Мелузина», «Клондайк» и «Добрый доктор Айболит». На это понадобилось десять минут, в течение которых расторопная Валентина успела заодно добыть номера телефонов и факсов руководства.

– Только с «Клятвой Гиппократа» абзац, – сообщила она Нике, поправляя кожаный ремешок на лбу (Валя сегодня была в обличье индейской скво: две косички, расшитая бусами куртка, замшевые рейтузы с бахромой, ручной работы мокасины). – Лавочку прикрыли. Их вождь отъехал за большую воду.

– Убит?! – ахнул Фандорин, зная, что на сленге глагол «отъехать» означает «умереть».

– Да нет, реально отъехал. Кинул всех и нажал на искейп. Еще летом. То ли в Америке колбасится, то ли на Багамах.

Уж не приговора ли напугался, подумал Николас. Или, может быть, господину Сухоцкому просто повезло: вовремя сбежал и тем спас себе жизнь.

Остальным четверым Фандорин написал письмо следующего содержания:

Вовсе ни к чему, чтобы эти господа бросились в «Страну советов» за разъяснениями. Недаром покойный Шибякин квалифицировал их как «гадов и обманщиков». Еще, не дай Бог, вообразят, что Николас Фандорин занимается вымогательством. К тому же, не будем забывать, один из них, кажется, без большого пиетета относится к неприкосновенности чужих жизней и жилищ.

Поручил Вале отправить письма по факсу, предварительно убрав из установок аппарата номер отправителя и лого «Strana Sovetov».

– Шеф, – сказала ассистентка, исполнив задание – единственное за весь рабочий день. – Что это у вас глаза такие диззи, будто вы в нирване? Я тоже туда хочу. Пригласили бы офис-леди куда-нибудь оттянуться. Нет, вирклих. Есть суперный ресторан-клуб, «Холестерин». Полный фьюжн, вам понравится. А на афтерпарти можно упасть в «Крысолова». Вы же свободный человек – МэМэ ваша в Ленинбурге.

– Не смей называть мою жену МэМэ, – в который уже раз – сказал Фандорин. «МэМэ» было аббревиатурой от «мадам Мамаева», а что такое «полный фьюжн», он понятия не имел.

Но настроение после отмены приглашения на казнь было приподнятое и слегка истеричное. Оттянуться так оттянуться, почему бы и нет? Все равно сегодня на камер-секретаре сосредоточиться уже не удастся.

Договорились встретиться в одиннадцать – после того, как зверята, проглотив вечернюю сказку, уснут, – и оба стали звонить: Валя в «Холестерин», заказывать столик, а Ника – бэйбиситтеру Лидии Петровне, чтоб пришла ночевать.

Потом окрыленная Валя отправилась домой прихорашиваться, а Фандорин еще некоторое время оставался в офисе, расхаживая по кабинету и убеждая себя, что все утряслось, что хаос лишь обдул ему лицо своим жарким дыханием, но не испепелил и даже не обжег. Пронесло, жизнь вернулась в нормальное русло.

Может, конечно, все было совсем не так, но что еще он мог предпринять? Делай, что должно, а там будь, что будет.

Нельзя ведь каждую секунду жизни трястись, что с тобой может произойти беда: упадет кирпич, или за рулем встречной машины уснет водитель, или в кафе, куда ты вошел выпить чашку эспрессо, взорвется портфель с взрывчаткой. Когда-нибудь беда непременно произойдет, никуда от нее не денешься. Ну, не портфель с взрывчаткой, так опухоль или тромб (неизвестно еще, что хуже), но тут уж одно из двух: или трястись, или жить. Иди своей дорогой и надейся, что она еще не скоро заведет тебя в разинутую пасть Несчастья.

Буду надеяться, решил Ника. Очень-очень надеяться на то, что приговор не утвержден и не попал к исполнителю.