Маруся - Волошина Полина. Страница 11

— Накрой ее.

— Не умрет.

Уйдите, уйдите, уйдите! Уйдите все. Оставьте уже, хватит… Спать…

Сознание еще минуту пробубнило в ухо и уснуло. Что было дальше, не имеет уже никакого значения.

13

Яркий солнечный свет щекотал ресницы, пробирался сквозь них и рисовал красные круги на сетчатке. Маруся перевернулась на бок и накрыла голову одеялом. Круги немедленно пропали, но теперь проснулись мысли, сначала осторожно, а потом нагло и бессовестно, стали лезть, напоминая о вчерашнем дне. И даже немного о сегодняшнем. И еще капельку о завтрашнем и предстоящем, вплоть до сентября. Уснешь тут, как же!

Она перевернулась на другой бок, стянула одеяло и осмотрела комнату. Никакой воды. Уже лучше. Села на кровати. Кабинка разбита, но осколки убраны. Хорошо. Что дальше? Одежда сложена на подоконнике. Кеды под кроватью, рядом с тапочками. С улицы доносится дребезжание трамвая. Ох. Трамваи, да. Учебный городок. Какие-то голоса. Музыка. Дурацкая музыка. Симпатичные занавески, вечером они казались более унылыми.

Что еще? Головная боль. Шишка на затылке. Маруся потрогала шишку — прикольно. Вообще всегда было интересно, что это там так надувается? Кости черепа? Болит лопатка и пятка. Даже целая ступня. Болит живот — это от голода. Еще локоть болит. И глаз. Правый глаз болит так, будто туда попала соринка. Осколок?

Маруся встала с кровати и дошла до зеркала. Вот такая вся, значит, голая. И вчера ее такую голую кто-то тут таскал. Отлично. И что, вот после этого выходить из комнаты и спускаться вниз? Вы бы вышли из комнаты, если бы знали, что вас ночью таскали туда-сюда голую и мокрую? А что делать? Сидеть? И что?

Маруся залезла в сумку и достала новые трусики и платье. Они там сейчас, наверное, сидят и обсуждают ее. Обсуждают и едят. Маруся влезла в платье и вздохнула. Сидят… Едят… Маруся сняла платье и достала джинсы и футболку. Захотелось одеться как-то… позакрытей. Хотя чего уж теперь? А что едят? Или в столовой? А времени-то сколько? Вернее, который час. За вопрос «сколько сейчас времени?» бабушка почему-то давала подзатыльник и говорила, что правильно говорить «который час?». Вот объясните, в чем разница? И футболку лучше не такую, это какая-то слишком дурацкая. Черную? Черную. И полцарства за котлеты со сладким чаем!

Где-то под ногами задребезжал коммуникатор. Маруся подняла с пола шорты и достала из кармана аппарат. Папа!

— Але-е-е-е!

— Привет.

— Доброе утро.

— Ничего себе утро! Ты точно в Нижнем?

— А что?

— Насколько я понимаю, у вас там сейчас часа два.

— Ого!

— Только проснулась?

— Не!

— Не! Ладно, как ты там?

— Честно?

— Не надо!

— Любящий отец своего ребенка сюда бы не отправил…

— Ну, так то — любящий!

Маруся улыбнулась.

— Все, Марусик, я побежал…

— Ну, не-е-е…

— Ну, да-а-а-а…

— Давай еще поболтаем!

— Потом!

— Ты и минуты не проговорил!

— Вечером еще наберу.

— Если я не отвечу, значит, меня больше нет в живых!

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Я понял. Если не ответишь, значит, нет в живых.

— Ты ужасный!

— Целую в нос. Пока!

Родители развелись, когда Маруся была совсем маленькая. Почему они расстались, Маруся не знала — папа был очень хороший, мама, наверное, тоже, но ее Маруся почти не помнила: она пропала без вести двенадцать лет назад. Об этом лучше не думать. Лучше думать про платье. Все-таки лучше платье. Во-первых, потому что гулять в джинсах и черной футболке при +30 негуманно, во-вторых, надо показать, что ничего такого не произошло и вовсе Маруся не стесняется. Клин клином, короче.

14

Маруся вышла из комнаты. Тишина. Тишина — это хорошо. Значит, есть шанс, что все ушли на занятия. Если все ушли на занятия, значит, на кухне она никого не встретит.

Маруся сбежала по ступенькам и практически упала в объятия того самого Ильи — красавчика, с которым ехала в школу. Опа! Значит, он тут живет? Значит, это был его голос? Значит, он видел ее… О, нет!

Илья радостно улыбнулся.

— Привет!

Улыбается. Дурной знак.

— Живая?

Совсем дурной знак.

— Привет. Ну, вроде, да.

— Ну, супер. А то мне тут рассказали…

Илья посмотрел на парня, стоящего рядом. С перепугу Маруся даже не сразу его заметила.

— Кстати. Ты уже знакома со своим спасителем?

Спасителем?

— Это Носов, он же Нос.

Есть такие парни… кажется, будто их долго растягивали на каком-то пыточном аппарате. Длинные руки, длинные ноги, длинные пальцы, длинный нос и даже волосы у них обычно длинные. Спаситель Нос мучительно пялился в пол, краснел, потел и выглядел так, будто это его таскали голого ночью.

Тем не менее, Маруся протянула ему руку.

— Привет.

Рука у спасителя была мокрая и холодная. Бедненький, да он же в обморок сейчас упадет!

Илья рассмеялся и похлопал долговязого по плечу.

— Он подсматривал за тобой в душе и вовремя заметил неполадки в кабине.

— Что?!

— Нос — наш компьютерный гений…

— Подсматривал?

Нос пошатнулся и прислонился к стенке.

— Ну… кто угодно подсматривал бы на его месте, правда, Нос?

Маруся даже потеряла дар речи от возмущения.

— Нос у-у-у-у-умный! — Илья потрепал друга по голове. — Он все что угодно взломать может.

— Что взломать?

— Ну, например, систему слежения…

— Здесь что — следят?

— Ну да. Так-то камеры отключены, но можно и включить при необходимости. А вчера такая необходимость возникла.

Илья снова залился смехом. Похоже, ему эта история казалась умопомрачительно смешной. Марусе же хотелось убить обоих.

— С другой стороны, если бы он не подсматривал, ты бы уже умерла.

— Это не оправдание.

— Думаешь?

В данную минуту Маруся думала именно так. Одно дело, когда тебя видят голой в экстремальной ситуации. Тогда Маруся была без сознания, ну, почти без сознания, и это хоть как-то оправдывало… Как у врача. Вы же не будете стесняться врача, если вдруг он видит вас голой, тем более, если вы под наркозом. Но здесь! Подсматривать!

— Нос! Нос! Ну чего ты молчишь?

Илья тормошил компьютерного гения, который представлял собой яркую иллюстрацию выражения «готов провалиться сквозь землю». И лучше бы провалился.

— Не видел я ничего…

— Да ладно!

— Да не видел.

— А как же ты узнал?

— Душ видел, а ее не видел.

— Ты что, отворачивался, когда она раздевалась?

— Да ну тебя!

Волна смущения прошла и уступила место злости. Маруся физически ощущала, как у нее закипает кровь.

— Вы тут все чертовы извращенцы!

Илья изобразил крайнюю степень возмущения.

— Я-то тут причем? Я не подсматривал!

— Один псих, другой озабоченный и подруга ваша тоже…

Маруся ощутила болезненный толчок в спину и пока летела вперед, успела заметить изменившееся лицо Ильи.

— Не стой у меня на пути!

Знакомый голос. Маруся развернулась и увидела Алису. Даже неизвестно, сколько времени она стояла на лестнице и слушала их разговор. Ввязываться в ссору не хотелось. Поэтому Маруся прошла на кухню и закрыла за собой дверь. Уезжать — сегодня же, окончательно и бесповоротно. Оставаться в компании сумасшедших подростков, каждый из которых года на два старше, наглее и безумней самой Маруси, представлялось: а) невозможным; б) опасным для жизни; в)… «В» не было, но первых двух пунктов вполне достаточно. Поесть, собрать вещи и до свиданья. Папа, конечно, вынесет мозг своими нравоучениями, позлится, отберет машину, но это все цветочки по сравнению с перспективой провести здесь еще неделю. Кстати, где тут у них еда?