Околдованная - Сандему Маргит. Страница 28

У Силье в глазах были слезы.

— О, я так расположена к вам, господин Бенедикт. Но не таким образом. Нет, я не боюсь, что наша хорошая дружба была бы нарушена. Этого я не желаю. Ни за что на свете!

— Я тоже. Ах, да никто во всяком случае не сможет обвинить тебя в стремлении завладеть моим добром. Другие женщины, пожалуй, подавили бы отвращение и пошли на… Но не ты. И знаешь ли, я даже уверен, что был бы немного разочарован, если бы ты сказала «да». Художник не идет на сделку с собой ради удобства.

Теперь он снова перешел к благородному призванию художника. Эта тема была поистине его любимым коньком. Он помолчал.

— О Силье, мне кажется, все так грустно. В настоящее время абсолютно грустно.

— Да. И я боюсь, господин Бенедикт. За всех нас. Но особенно за детей.

Так закончился год. Год больших и глубоких изменений в жизни юной Силье. Она ждала, что принесет с собой год 1582. Скоро она это узнала. Три дня спустя Абелона нанесла удар, жестокий и разящий.

В кухню, когда обитатели дома, кроме Абелоны и ее детей, сидели и ели, стремглав вбежал работник. У него был ошалелый вид.

— Нам грозит опасность! Эта… она попросила меня покатать ее и ее детей. Я подслушал их разговор. Они намеревались ехать к фогду и донести на Силье.

Бенедикт вскочил.

— Что? Почему?

— Она узнала от одного из соседей, что Силье видели на лошади вместе с Тенгелем.

— О, господи Боже, — простонал Бенедикт. — Значит, Силье обвинят в том, что она сожительствовала с учеником Дьявола, бессмертным Тенгелем!

— Но это неправда, — оборвала его Силье. — Тенгель не бессмертный. А я девушка, я могу это доказать, если необходимо!

— Дорогое дитя, — сказал Бенедикт. — Здесь не поможет никакая девственность. Если подручные фогда схватят тебя сейчас, то ты мертва! Они станут мучить твое тело, медленно… и они будут этим наслаждаться. Но сначала они вытянут из тебя все о Тенгеле и Людях Льда, так что за собой ты потянешь и других. Да, вероятно, они возьмут и детей, потому что ты и Тенгель могли их околдовать. Для властей ты теперь первоклассная ведьма — из-за своего общения с человекозверем. А ты знаешь, как они наказывают ведьм, не правда ли?

— Что же нам делать?

— Я не знаю, не имею понятия. Вы должны отсюда исчезнуть. Но куда — и как? Значит, она добилась этого, чертова баба! — Бенедикт обратился к работнику.

— Ты должен сейчас же выйти отсюда, чтобы Абелона не заподозрила. Поезжай так тихо, как только возможно, так чтобы у Силье и детей осталось время.

Работник кивнул и пошел к двери. Силье догнала и обняла его. Грубоватый парень прослезился. Он попрощался с детьми.

— Вас не должно быть здесь, когда я вернусь. Не должно!

Как только экипаж выехал со двора, начались лихорадочные сборы. Все, что принадлежало Силье и детям, было упаковано в несколько узлов, женщины отдали ей также всю свою одежду, без которой могли обойтись. Бенедикт принес небольшой, в свинцовой раме мозаичный витраж, который он сделал сам. Было совершенно невозможно взять его с собой, но Силье не могла оторвать от картины глаз. Он сунул ей также книгу с чистыми страницами, которую сделал сам, и сказал, что это альбом для эскизов. Если ей захочется рисовать. Она получила от него прекрасное перо и несколько угольных карандашей. Силье пыталась сказать спасибо, но оба были одинаково взволнованы, и все закончилось слезами и объятиями.

Старые сестры плакали и, пока собирали вещи, постоянно обнимали детей. Суль ревела вместе с ними, не понимая, почему.

— Но ведь Силье не сможет унести все это с собой, — сказал Бенедикт с испугом, когда все было готово. Все собрались вокруг и посмотрели. Силье поднесла руку ко рту.

— Если бы все не было так трагично, то я бы рассмеялась, — сказала она, устремив безнадежный взгляд на огромную кучу вещей.

Грета и Мари немножко похихикали и снова заревели. Никто не хотел думать о том, что Силье с детьми пора отправляться в путь.

— Но куда же ты пойдешь, дружок? — жалобно спросила Грета.

Силье помедлила.

— Тенгель был здесь поблизости на Рождество. Это его я посетила тогда. Я не хочу говорить, где, вам лучше не знать, в случае, если вас будут допрашивать. Но я не думаю, что он ушел отсюда, хотя сейчас я не видела там признаков жизни.

— Но разве ты с детьми можешь укрываться там одна?

— Как раз на это я и надеялась. Но я опасаюсь, что они могут найти нас по свежим следам на снегу.

— Да, ты права. Боже, что же нам делать? Спрятать вас в конюшне?

— А если маленький Даг будет кричать? — сказала Грета.

И тут все разом вскочили, Во двор кто-то рысью въехал на коне.

— Они уже здесь? — испуганно закричала Мари. — О, прячьтесь, прячьтесь!

— Нет, — сказал Бенедикт с облегчением. — Это не они.

Все выбежали из дома и увидели, как Тенгель спрыгнул с коня и направился к ним. Старые женщины совсем забыли о своем страхе перед Людьми Льда.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Ты это почувствовал? — спросила Силье, испытывая испуг и чувство облегчения одновременно.

Он криво усмехнулся.

— На этот раз все было, пожалуй, проще, чем раньше. Я ехал через горы на юг. Наверху я ненадолго остановился, обдумывая, не проехать ли мне здесь. Мне хотелось еще раз попрощаться, но я не был уверен, нет ли засады. Но тут я увидел на дворе суматоху и тогда решил выяснить все сам.

Бенедикт быстро объяснил, что произошло.

— Ты являешься точно посланец неба, — закончил он, забыв о том, что внушающий страх гость считался выходцем из совсем других краев.

Тенгель очень побледнел. Его взгляд скользил по заплаканным лицам и остановился на Силье.

— Спасибо, Господи, что я все-таки приехал сюда!

Мари вздрогнула и перекрестилась. Тенгель заметил это и потерял самообладание.

— Разве отлученному запрещается даже произносить имя Божье? Разве вы непременно хотели бы низвергнуть меня в самую крайнюю бездну? Что вы знаете о моей душе? Что у меня ее нет, вы в это верите?

Мари и Грета виновато опустили голову. Тенгель взял себя в руки и обратился к Бенедикту.

— Двуколка ждет меня к югу отсюда, в долине. Если мы только доберемся туда… Но лошадь не осилит груз — меня, Силье, двух детей и эту поклажу.

— Абелона взяла единственную годную коляску, которая у нас есть, — сказал Бенедикт. — А для саней на дороге слишком мало снега. Но вы можете взять кобылу. Оставьте ее на хуторе, что внизу у моста, работник потом заберет ее.

— Хорошо, — сказал Тенгель.

— Но что будет с вами, господин Бенедикт? — спросила озабоченно Силье. — Они ведь не арестуют вас за это?

— Да нет.

— Куда мы отправимся?

Мужчины молча смотрели друг на друга. Наконец, Тенгель прервал это молчание.

— Для Силье сейчас существует только одно направление.

— Да, — сказал Бенедикт и кивнул в подтверждение. — Я согласен, и я не смею оставлять здесь дольше детей, хотя расставаться с ними для нас — это резать по живому. Но я не знаю, что могут выдумать ведьма Абелона и ее алчные отпрыски. Я передаю малышей в твои руки, Тенгель.

Тот коротко кивнул. Он погрузил на своего коня громоздкий витраж. Оба животных были тяжело нагружены… Наступило прощание, быстрое и щемящее душу. Силье обняла каждого и горячо поблагодарила за прекрасное время, прожитое вместе. Грета держала Дага так, словно никогда не собиралась отпускать его, но пришла в себя и передала его Тенгелю. Мари просила Суль не забывать ее, а всех — приехать и навестить их вновь. Настало время трогаться, так как каждая минута была драгоценна.

Силье чувствовала благодарность к Тенгелю за то, что он взял младенца. Она не привыкла ездить верхом, а тут пришлось бы еще держать Дага. Дамского седла не нашлось, так что Силье пришлось сидеть, как мужчина. Грета и Мари засуетились, закрывая ей колени плащом, в то время как Тенгель скромно отвернулся. Ей показалось, что его рот тронула улыбка.

Когда они выехали на большую дорогу, то посмотрели на север. Преследователей не было видно. Это немного их успокоило. Силье было очень тяжело расставаться с приветливыми людьми, и время от времени она еще смахивала слезу. Но скоро происходящее потребовало всех ее сил.