Красавица - Вестерфельд Скотт. Страница 19

Зейн улыбнулся и вяло пожал плечами.

Тэлли улыбнулась в ответ. Зейн был необыкновенно красив, когда просыпался. Дрема туманила его взгляд, прогоняя лихорадочную напряженность, резкие черты лица смягчались, и в нем появлялось что-то беспомощное, что-то от мальчишки, который потерялся и хочет есть. Тэлли никогда не говорила ему ничего такого, иначе Зейн, пожалуй, сделал бы себе дополнительную пластику лица, чтобы избавиться от этого.

Тэлли пошла к кофеварке, перешагивая через кучки не отданной в переработку одежды и грязные тарелки. Весь пол, до последнего сантиметра, был завален вчерашними тряпками и посудой. У Зейна вечно царил беспорядок. Дверцы гардеробной не закрывались из-за избытка одежды. В таком ералаше проще простого что-нибудь спрятать.

Прихлебывая кофе маленькими глотками, Тэлли подошла к окну доставки и заказала обычную экипировку для катания на коньках: плотные синтетические куртки с подкладкой из искусственного кроличьего меха, штаны с наколенниками (чтобы не больно было падать), черные шарфы и — самое главное — толстые перчатки до локтя. Пока в комнату вываливалась заказанная одежда, Тэлли отнесла Зейну чашку кофе, и он наконец начал приходить в себя.

Завтракать они не стали. Они уже целый месяц ни разу не завтракали. Ввалившись в кабину лифта, они поехали вниз, к выходу из особняка Пульхера. [7] По пути они болтали, как самые обычные красавчик и красотка.

— Ты видел, как все замерзло, Зейн-ла? Все просто заледенело!

— Зима — это так круто!

— Жуть как круто. А лето — оно слишком… Даже не знаю. Слишком жаркое, что ли.

— Совершенно с тобой согласен.

Они одарили очаровательными улыбками майндер двери и, выйдя на мороз, немного постояли на крыльце перед особняком. Тэлли отдала Зейну свою кружку с кофе и заправила длинные перчатки под манжеты куртки. В результате интерфейсный браслет оказался спрятанным под двумя слоями плотной ткани. Затем Тэлли туго обмотала руку шарфом. После этого она взяла обе кружки у Зейна и стояла, глядя на подрагивающую и дымящуюся черную поверхность горячего напитка, пока Зейн точно так же изолировал свой браслет.

Когда он закончил, Тэлли негромко проговорила:

— Я думала, мы сегодня будем себя вести нормально.

— А я и веду себя нормально.

— Перестань. «Просветленность — это мерзость»?

— Думаешь, я перестарался?

Тэлли покачала головой, негромко рассмеялась, взяла Зейна за руку и повела в сторону аэрокатка.

Прошел месяц с того дня, как они приняли лекарство, и пока все шло нормально. Правда, в первые несколько часов им пришлось несладко. Чрезвычайники с пристрастием обыскали их, в бешеном темпе обшарили будку, складывая в маленькие пластиковые пакеты все, что удавалось найти. Их скрипучие «чрезвычайные» голоса тараторили миллионы вопросов: агентам не терпелось узнать, зачем парочке красотулек понадобилось забираться на мачту-ретранслятор. Тэлли попробовала было отговориться тем, что им просто захотелось побыть совсем-совсем наедине, но такое объяснение чрезвычайников не устроило.

Наконец явились надзиратели и принесли оставленные в траве интерфейсные кольца, ранозаживляющий спрей для рук Тэлли и булочки. Тэлли набросилась на завтрак, как голодная собака, и вскоре обостренность восприятия покинула ее. Очаровательно улыбаясь, она попросила, чтобы ее доставили к хирургу и убрали рану на лбу. Чрезвычайники промурыжили их еще добрый час и только потом дали надзирателям отвезти Тэлли в больницу. Зейну разрешили ее сопровождать.

Собственно, на том все и кончилось, если не считать интерфейсных браслетов. На руку Тэлли браслет надели врачи во время операции, а Зейн проснулся с браслетом на руке на следующее утро. Действовали браслеты так же, как интерфейсные кольца, но при этом с их помощью можно было откуда угодно посылать голосовые сообщения, как с мобильного телефона. А это означало, что браслеты слышат каждое твое слово даже за пределами особняков. И, в отличие от колец, они не снимались. Это были кандалы с невидимой цепью. Тэлли и Зейн перепробовали все возможные инструменты, но им так и не удалось избавиться от браслетов.

А потом случилось неожиданное: браслеты стали писком моды. Другие «кримы» пришли в восторг и тут же пожелали раздобыть себе такие же. Сколько Зейн их ни отговаривал, они не унимались, поэтому Зейн заказал в окне несколько десятков фальшивых браслетов и раздал их жаждущим. За следующие недели разнесся слух о том, что браслеты — это такой новый отличительный знак для тех, кто совершил восхождение на мачту-ретранслятор, установленную на крыше особняка Валентино. Оказалось, сотни красоту лек своими глазами видели, как Тэлли и Зейн покоряли эту вершину. Те, кто заметил их первыми, обзвонили приятелей, и вскоре уже чуть ли не весь Нью-Красотаун торчал у окон, наблюдая за верхолазами. Через несколько недель только самые равнодушные к моде красавцы и красотки разгуливали без браслетов, все остальные обзавелись хотя бы простенькими украшеньицами на запястье. А на крыше особняка Валентино пришлось установить майндеры, чтобы отгонять красотулек от мачты.

Тэлли и Зейна стали узнавать на любых сборищах. Число желающих пополнить ряды «кримов» росло с каждым днем. Казалось, все хотят стать такими, как эти двое, — просветленными.

Тэлли волновалась из-за того, что они задумали, но по пути до аэрокатка они с Зейном почти не разговаривали. Хотя браслеты были надежно спрятаны под толстой зимней одеждой и не могли ничего подслушать, молчание вошло у них в привычку, с которой они почти нигде не расставались. Тэлли научилась общаться другими способами: подмигивать и делать большие глаза, произносить слова беззвучно. Жизнь внутри безмолвного заговора наполняла каждый жест особой значимостью, заряжала каждое прикосновение тайным смыслом.

Они вошли в стеклянную кабину подъемника, которая повезла их к гигантской льдине, парящей в воздухе над стадионом Нефертити. Зейн взял Тэлли за руку. Его глаза сверкали, как это бывало, когда он замышлял какую-нибудь шалость вроде засады и обстрела красоток снежками с крыши особняка Пульхера. Его озорной взгляд подбодрил Тэлли, и это было очень кстати. Если другие «кримы» заметят, что она психует, это будет совершенно лишнее.

Большая часть компании уже собралась. «Кримы» переобувались в ботинки с коньками, подбирали спасательные куртки подходящего размера. Несколько «кримов»-новичков разминались на льду. Они держались очень неуверенно, их коньки скребли лед, издавая шипение наподобие того, каким библиотечный майндер призывает не шуметь.

Подкатила Шэй, раскинула руки, чтобы обнять Тэлли, и затормозила, едва не налетев на нее.

— Привет, Худышка-ва.

— Привет, Косоглазка-ла, — в тон ей ответила Тэлли и хихикнула.

Уродские клички снова вошли в моду, но Тэлли и Шэй поменялись своими прежними прозвищами, поскольку Тэлли успела похудеть. Она была не восторге от того, что приходится ходить голодной, однако другого способа снять с руки интерфейсный браслет так и не изобрела.

Тэлли заметила, что Шэй обмотала руку до локтя черным шарфом в знак солидарности. Кроме того, Шэй сделала себе флэш-татуировку в том же стиле, что и Тэлли: в виде клубка змей, сползавших от надбровья на щеку. Очень многие «кримы» обзавелись новенькими татушками, пульсировавшими в такт с сердцем. Татуировки придавали им залихватский вид. Кружки с самоподогревом распространяли облака кофейного пара над компанией «кримов», и у всех на лицах вибрировали и вращались сложные узоры.

Появление Тэлли и Зейна вызвало бурю приветствий, компания заволновалась. Подъехал Перис со спасательной курткой и коньками Тэлли.

— Спасибо, Шнобель, — сказала Тэлли, быстро сняла ботинки и уселась на лед.

Здесь, на аэрокатке, не разрешалось пользоваться скай-коньками; настоящие стальные лезвия в ясный морозный день сверкали, будто кинжалы. Тэлли туго зашнуровала ботинки.