Ритуал - Нечаева Екатерина "Etcetera". Страница 62

Если б энергия ушла в открывающийся проход между мирами, а он бы убил нас в этот момент, то все закончилось бы мирно и без жертв, а сейчас… какая разница. Связь разорвана, и выплеснувшаяся энергия постепенно собирается в нашем мире, готовая вот-вот прорваться бешеным вихрем. Демоны — существа неограниченной, ужасающей силы. Мы даже не можем представить такую мощь. Силы в том желтоглазом демоне было столько, что он вскоре превратит в ад окрестности города.

Жители спешно покидали Весте. Еще до нашего приезда, с самого утра по городу разносилось усиленное магией предупреждение. Бросайте все и спасайте свои жизни. Король возместит вам ущерб, а ваш скарб вы с собой в могилу не заберете. Наверно, Веофелий провел огромную работу, сразу, как только уехал из гостиницы. В основном пострадает река, но гроза заденет и этот рыбацкий городок. Слава богам, Весте все равно что Вышенск или даже меньше. Всего-то и есть, что переправа, а так обычная захолустная деревня. Окраины Теннари тоже может задеть, но скорее всего нет. Тот маг, который нам приказал стоять здесь и держать защитный контур, не позволяющий Грозе идти дальше, сказал, что некромант Саторски сумел отвести угрозу от более населенного города. Скинул, наверно, пока ехал на пароме, в реку браслеты, которые притягивают энергию делхассе, как громоотвод. По крайней мере, мне так казалось. Я ведь тоже немного понимаю в магии.

Город словно вымер. Пусты были его улицы, пусты были его дома. Голубые полотняные занавески трепал ветер. Уходя, жители забыли закрыть окна, и теперь они развевались на ветру, как необычный флаг. Рядом со мной вдоль всей улицы стояли пожилой алхимик, зельевар и артефактник — все с умеренным резервом и скромными магическими познаниями. Все мы просто должны были подпитывать Границу своей энергией, не предпринимая ничего, оставив шанс геройствовать другим. Конечно, я драконолог, чего еще от меня ожидать. Где Ильдар, не знаю. Темные маги при прорыве Тьмы нарасхват.

А все равно, хоть и не делаем ничего особенного, жутко стоять на пустой мертвой улице, когда на тебя сверху смотрит черный глаз воронки. И небо такое огромное, тяжелое, будто сейчас рухнет на голову. Шхэн удержишь. Чувствуешь себя маленькой песчинкой на мельничных жерновах. Погано. И благодарных зрителей нет. Только тот седой алхимик, толстый зельевар и длинношеий рыжий парень — артефактник, по его словам, вылетевший из Академии за неуспеваемость. И ничего нам не заплатят. Потому что, шхэн побери, мы герои. Я стояла, засунув руки в карманы, и смотрела в черный глаз, пялящийся на нас с неба. Так и не принесла дар в храм Улаш-Батор. А стоило бы. Удача бы мне сейчас пригодилась. Встреча с Веофом была удачей. Редкой. Жалко, что я ничего хорошего не сказала ему на прощание. Если меня сейчас размажет Черной грозой, будет обидно.

Все холодало и холодало.

На землю наваливались сумерки. Сумерки мира. Не знаю, сколько времени было точно, но черные тучи не просто заслоняли солнце, а словно забирали весь свет, он проваливался в темную дыру воронки, как и тепло. Вихрь был ледяным, как пламя ада. И кто говорит, что в аду жарко. Там, наверно, так же холодно, как здесь. И еще пусто. Потому что нет ничего страшнее, чем холод и одиночество.

Ветер все усиливался, не помогала никакая одежда. Но я привыкла к холоду, переживу. Веофелий держит, скорее всего, главную линию обороны. Он ведь маг в восьмом поколении, пусть и не особо обожаемый родственниками, с магистратом сотрудничал, а еще он зверски устал. Он сдерживал всю эту мощь почти две недели, а теперь ему опять придется стоять в первых рядах до самого конца. Мне было жаль Веофа. Но убить свою жену… Скорее всего, он не любил ее, иначе не смог бы убить. Или умер бы сразу же после нее. Сейчас часто женятся без любви, по расчету. О времена, о нравы. Черная гроза пахла талым снегом и гнилой, застоявшейся водой. Ветер все усиливался, линия контура, которая почти не отнимала у нас сил, стала забирать чуть больше. От магического истощения не умирают, но будет шхэново.

Я увидела, как старик-алхимик неуверенно посматривает по сторонам, словно собирается сбежать. Вот гад. Чем нас меньше будет, тем труднее выстоять. Гиар, бог магов, дай силы. Ветер нарастал, рвал полы одежды, и линия контура уже была раскаленной — единственный источник тепла в этом замерзшем мире. Мы, несчастная горстка магов, словно сдерживали зиму. Бывают моменты, когда только от тебя зависит, сбежишь ты или нет. Око Тьмы вращалось над нами, засасывало в себя. Я бы хотела бежать как можно дальше, но если сделать шаг, уже никогда не сможешь остановиться. А отступить сейчас — значит погибнуть. Маги сбегут один за другим, и посыплется вся эта нехитрая линия обороны.

Становилось все холоднее. Мерзли кончики пальцев, покалывало руки, энергия ускользала из меня тонким ручейком, который грозил вот-вот стать широким потоком. Будет еще и больно. Линия контура резко дернулась, от рывка потемнело в глазах. Я оглянулась. Сбежал все-таки! Шхэн, старый козел, ведь ему уже лет триста, ну какая ему разница, все равно скоро копыта откинет. А бежал так, словно был лет на двести пятьдесят моложе. Рыжий посматривал неуверенно, но еще стоял. Толстяк не двигался, стоял неподвижно, как монолитная плита, и его даже не колебали потоки ветра. Этот долго простоит, да ему и не так холодно.

Чуть дальше линию продолжали другие маги, но это были все, кого я видела. Остальных скрывала пелена серого ветра. И как долго стоять? Нас просили держаться до последнего, чтобы позволить знающим магам сотворить защитное колдовство. Но когда будет этот последний миг? Шхэн. У меня даже часов нет, засечь, сколько я тут уже торчу. Мне кажется, вечность. Линию снова дернуло. Не так близко. Еще кто-то сбежал — там, за гранью видимости.

Защитная линия тянула из меня жизнь, тепло, силы. Она тянула их настолько яростно, что стала почти видимой, красная обжигающая нитка у моих ног. За мной все так же рвало занавески, но лениво, умеренно. Передо мной, за пределами красной нити, ветер вырывал куски черепицы, выдирал ставни. Пока еще была возможность сбежать. Но когда рухнет линия, Гроза поглотит последних смельчаков. Тот, кто останется последним, гарантированно умрет. Своеобразная проверка на тупость. Линия дернулась еще раз. Мы с рыжим переглянулись. Толстяк стоял уверенно. Наверно, ему есть ради кого стоять.

Еще один рывок. Гроза набирала силы. Линия контура забиралась в мои вены, выкручивала мои жилы, тянула все, до чего могла добраться. Опять рывок. Маги бежали, как крысы с тонущего корабля. Хватит ли мне тупости?

Я завороженно смотрела, как черный вихрь обдирает крышу до деревянных балок перекрытия, уносит кусочки чьей-то жизни, одежду, какие-то мелкие вещи, книги. Все пожирала темнота. Ветер тоже темнел, казался черным песком, вязкой сухой водой, как взмах бича набрасывающейся на город. И это называется чуть-чуть заденет? Что же тогда происходит на реке? Еще один рывок. Так близко, что свело зубы. Но побежал не рыжий, а толстяк. Все-таки я совсем не разбираюсь в людях.

Черная гроза плясала в волоске от кончиков моих сапог свою мертвую пляску. Уже почти ничего не было видно. Только обломки домов, а мы все еще сдерживали вихрь, и ощущение своей мощи опьяняло. Или это сносило крышу от начинавшегося магического истощения? Когда вокруг залетают розовые бабочки, значит, точно поехала. Шхэн, когда сбегать? Магов осталось совсем мало, если не сейчас, то потом уже будет поздно. Но вдруг я стану той последней каплей, которая прорвет защитный контур. Вот дерьмо-то.

Рыжий еще стоял, но почему-то сгибался, словно его не держали ноги. Наверно, резерв у него меньше, чем у меня, силы уже пошли из ауры. Тогда какого шхэна он там стоит, идиот? Было настолько холодно, что этого уже не ощущалось. Я была температуры окружающего воздуха, холод внутри, холод снаружи. Вихрь рвал крыши, и передо мной была непроницаемая чернота. Но тогда Тьма-за-Гранью была жива, а этот ветер был мертвым. На землю не упало ни одной капли дождя. Стоило бы назвать этот гребаный вихрь не Грозой, а гребаным Вихрем.