Ритуал - Нечаева Екатерина "Etcetera". Страница 9

Маара уже сидела за узким столом, кое-как втиснутым в нашу комнату, и завтракала.

— Чаю выпей, — посоветовала соседка. — Или те пилюли, розовые, против простуды.

— И это все, что мне может посоветовать будущий лекарь?

Маара продолжала размеренно мешать ложкой в своей чашке.

— Я не лекарь, а только основы целительства прохожу, не касающиеся жизненно важных токов организма. И то первый семестр. Хочешь настоящего лекаря — обратись к выпускнику медицинской Академии. А вообще одеваться лучше надо, ходишь нараспашку.

Маара любила отвечать на все обстоятельно и подробно и не любила даже дружеские подколки по отношению к ней. Когда я спрашивала ее, как дела, она могла пересказать целый разговор в лицах, случившийся у нее накануне с кем-нибудь. Она не была потомственным магом, но выглядела именно как урожденный чистокровный маг, урожденнее даже настоящих. Очень худенькая, светловолосая девушка. Размер ее одежды сгодился бы и на ребенка, впрочем, ростом Маара была не намного ниже меня и, чувствуя себя рядом с ней непозволительно жирной, я хотя бы не чувствовала себя великаном. Везет же кому-то. У нее до самой смерти будет спокойная и безопасная жизнь, дети, внуки, правнуки, может, собственная лавка с артефактами. И даже после смерти вряд ли ее дух будут тревожить некроманты, потому как кому на шхэн сдалась правильная, богобоязненная, не имеющая дел ни с чем темным горожанка. Везет. А доживу ли я до внуков или хоть до детей? Честно говоря, я сомневалась.

Я медленно встала с постели, тоже заварила себе чай из щедрых запасов Маары и стала убеждать себя, что выбраться из комнаты все-таки стоит. Горло болело, и башка была тяжелой, ныла, словно ее всю ночь мяли чужие жесткие пальцы. Может, стоило посоветоваться с кем-нибудь, но я знала, что скажут друзья. Не будь идиоткой, не лезь в это. То же самое я бы и сама себе сказала. Лучше молчать.

Маара наконец ушла на лекции, а я осталась сидеть, глядя в окно. Летнее тепло ушло, на улице снова поселился холод. Не люблю осень и раннюю весну, в такую пору вылезать из дома кажется настоящим проклятием. Настроение стылое, сонное, сама себе напоминаешь осеннюю муху, из упрямства бьющуюся о стекло, но на самом деле почти дохлую.

Я вяло оделась, стянула волосы в хвост, показала язык своему отражению. Белый. Я и не удивилась. Шея болела. Плечи болели, болело все. Тело словно тоже намекало: забей на эту шехню да завались обратно спать, вон, пока соседка не видит, выпей еще ее чаю и вон тех конфет немного одолжи. Тебе можно, ты болеешь. Снова взглянула на себя. Н-да, эльфы на меня не клюнут. Я вяло натянула одежду, застегнула куртку и пошла к некромантам. Если там и сдохну, то хоть похоронят… Впрочем, нет, лучше там не подыхать, я их наставника знаю.

Просто поговорю. Я не собираюсь соглашаться. Просто поговорю. Раньше я никогда не врала самой себе и сейчас, спускаясь по сбитым ступенькам, пыталась понять: этот случай настал, или я действительно так уверена, что откажусь. В башне лестница была винтовой, мы все называли ее «сверни башку», и, споткнувшись, я чуть не пролетела несколько пролетов. Прислонилась ноющим, горячим лбом к холодной стене. Там, снаружи, была весна, в моих же мыслях одна зима и бесконечный снег. Вот пока не выйдешь, так и кажется, что там воет стылый ветер. Сплошная стужа. И не отвертишься, что бы ни случилось, это зависит только от меня. Ощущение, будто скрутили по рукам и ногам множеством беспорядочно связанных веревок и дергаешься, пытаясь выбраться, но только сильнее стягиваешь узлы. Мерзко… проще пробить башкой каменную стену, чем выбрать правильное решение. Да и нет тут правильных решений, то, верное для других, — смерть моему дракону. Одно дело видеть, как он подыхает, а другое — лично его убить. Забавно. Всего одним словом. Нет.

В подземельях, как всегда, царило прохладное и сырое спокойствие, жар дня не проникал сюда даже в летние знойные месяцы. Если бы я была более впечатлительной, добавила бы еще — мертвое. Впрочем, это не так уж далеко от правды, в какой-то из этих комнат, мимо которых я проходила, находился склад подопытного материала для некромантов. Никогда не пыталась его найти, я не настолько любопытна. Я шла сквозь сводчатый длинный коридор, и черные тени метались от моих шагов в свете магических светильников. Каждое движение — еще одна вспугнутая тень, рвущаяся в сторону, как ворох горелых листьев. Я оглядывалась уже без любопытства, скорее по привычке, чтобы не споткнуться о какой-нибудь хлам, забытый на полу. В подземелья я уже в сто первый раз спускалась.

На лекции по общей магии мне как-то довелось сесть рядом с Делией, начинающей некроманткой, мы разговорились, а потом, от нечего делать, я познакомилась с остальными. Несмотря на все дурные слухи, бесцельно бродящие по коридорам зомби здесь не встречались. Хотя это скорее объяснялось не разумностью адептов и уважением их к смерти, а бережливостью их наставника, который трясся над каждым прибывшим из морга, будто тот был из золота. Градоправитель недолюбливал темных магов и разрешал использовать только безымянных, не имеющих родственников упокоившихся бродяг, да и то после долгих уговоров. То, как наставник расчетливо пекся о своих адептах, выбивал для каждого из них хоть какие-то привилегии, заставляло его уважать, но сам Ледани был страшным, неприятным до дрожи типом.

Некроманты подземелья Академии полностью забрали себе, здесь они учились, ставили свои опыты и даже жили, в самых дальних коридорах находилось их общежитие. Своеобразный уют, но привыкнуть можно. Много места им никогда не требовалось, а к общению с учащимися на других факультетах относились по принципу: чем его меньше, тем лучше. Адепты темных наук всегда были так же малочисленны, как и мы, драконологи. Ректор, давно цапающийся с их наставником, часто наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил, что и одного некроманта нашей Академии уже много. Драконологов же было мало потому, что гораздо проще и надежнее изучать практическую магию, чем специфические заклинания, нужные летунам, которые почти бесполезны в обычной жизни…

Стены комнаты были грубо вытесаны из серого камня, без отделки, без всего, что могло хоть как-то скрасить их холодную, безликую поверхность. В подземельях некромантов не было места праздности и красоте, ничто не должно было отвлекать от сухих беспристрастных учебных трактатов, собранных в этих пустынных залах за несколько веков, и изучения темной магии. Ты пришел за знаниями, ну так получай их. Это стоило бы вытесать в камне, где-нибудь под темными сводами, вместо обычного девиза Академии. В главной комнате я ожидала обнаружить кого-то из знакомых, но ни Санати, ни Ильдара не было. Не было даже того жалкого слизняка Эйхена, любящего потными руками пошарить по телу любого, кто проходил мимо, объясняя это тем, что снимает ауру. На самом деле — извращенец. Конечно же извращенец. Врезать ему было отличной и, пожалуй, единственной разрядкой в моей жизни.

Зал был с высокими потолками, плохо освещен и давно не убирался, похоже, уже поколениями живущих здесь адептов. Странный незнакомец, сидящий ко мне спиной, терялся, будто выцветал на фоне наваленного здесь хлама. Он сидел, чуть склонив задумчиво голову, и полумрак, вечно царящий в подземельях, скрывал его лицо. Я видела лишь жесткие, неровно остриженные волосы и то, что он хмурится, полностью погруженный в свои мысли. Скрещенные ладони лежали перед ним на столе, он словно хранил что-то невидимое, но никак не мог удержать. Черная куртка, недорогая, серебрилась вставками кольчуги, дополняющей его немудреную защиту. Такие же черные волосы, смуглая кожа, и я могла поспорить, что его глаза тоже окажутся черными и пронзительными.

Черный рыцарь, подумала я про себя, как из книжки. И будет виться за ним воронье, бок коня оттягивать копье с высохшей рыжиной на наконечнике, отравленно пахнущей медью и яростью. А сзади будет бежать пес с блестящей, шелковистой черной шерстью. Рыцарь, по пятам за которым следуют беды, как удушливый дым костра, покорно стелющийся по земле темной полосой. Н-да уж, мне стоит поменьше читать, воображение что-то разыгралось.