Как начать карьеру - Романова Галина Львовна. Страница 37

— Господин некромансер!

— А? — Рука сама вцепилась в меч. — Что? Это вы мне?

— Вам-вам! — Подбежавший человек хотел было схватить меня за локоть, но вовремя опомнился и отдернул руку. — Скорее! Я вас по всему городу ищу! Вы — моя последняя надежда! Идемте! Может случиться непоправимое!

— Да иду уже. Иду!

А что еще остается делать, когда хватают и волочат в неизвестном направлении?

Всю дорогу я не переставал себя ругать за глупость. Нет, надо же было такому случиться, что второй мой самостоятельный вызов — и опять к мертвецу, которого надо срочно оживлять на радость многочисленным родственникам! Некроманты часто поднимают покойников для тех или иных целей, но «Теория и практика воскрешения» была единственным предметом в Колледже, который я (тоже единственный из всего курса!) сдал лишь с четвертой попытки. Причем первые две завалил настолько серьезно, что на третью преподаватель согласился лишь потому, что три попытки пересдачи были записаны в Уставе Колледжа, и он просто по закону не имел права не предоставить мне еще один шанс. Таких низких оценок по данному предмету не было уже давно. У меня был риск не просто испортить показатели, но и быть отчисленным. Но вмешались мои родители. Они просто-напросто дали куратору и преподавателю взятку, после чего мне поставили «зачтено», не уточняя, что именно и кому.

И вот на тебе! Именно на воскрешении я засыпался второй раз.

Пока предавался самобичеванию, наш путь подошел к концу.

Подбегая к окраине жальника, мой провожатый испустил такой вопль, что я от неожиданности споткнулся и чудом не врезался носом в землю.

— Успели! Ура! Успели!.. Вон они!

Толпа над ямой просматривалась очень хорошо — здесь находились свежие могилы, над ними еще не высадили деревья, так что местность была открытая. Отсюда, кстати, оказался виден и Храм Смерти. Подобные возводились на всех жальниках, туда могли прийти родственники, чтобы помолиться о душах умерших. Здесь же осенью проходили обряды поминовения усопших. Именно в таких храмах часто подрабатывали некроманты, если кому-то хотелось тесно «пообщаться» с духом какого-нибудь давно почившего предка. В больших городах подобные «общения» устраивались чуть ли не каждый день, но в таких, как Звездуны, лишь от случая к случаю. Я прожил тут полтора месяца, и пока ни разу моего начальника не звали провести подобный обряд.

Не дав мне передохнуть, наниматель рванул к могиле, так ловко лавируя между надгробиями, словно тренировался бегать тут все лето.

— Стойте! — заорал он на бегу. — Погодите! Остановитесь!

Толпа отхлынула в стороны, открыв выставленную на край могилы домовину. Толстый монах из числа служителей Богини Смерти, наблюдавший за тем, чтобы все было сделано правильно, не успел и сыграл роль тормоза — мы врезались в его живот.

— Ё…! Ой! Ма… Что за…!

По чистой случайности я оказался наверху свалившихся в кучу тел и резво на четвереньках отгреб в сторонку, пока остальные распутывали руки-ноги и в два голоса выясняли, что делать и кто виноват.

— Ты чего тут заварил, Буй? — дождавшись паузы в их весьма энергичном, но — увы! — непечатном монологе, поинтересовался один из присутствующих.

— Пытаюсь вам помешать! — откликнулся тот.

— Ты уже ничем не поможешь!

— Помогу! Вот. — Меня рванули за шиворот и поставили перед заинтересованной общественностью. — Некромансера разыскал!

Торопливо приводя в порядок помявшийся и обтрепавшийся костюм, окинул взглядом собравшихся. На всех лицах горело любопытство, и лишь одна пара глаз смотрела с неприкрытой неприязнью. Это был толстый монах. Ну еще бы! Кому охота на глазах у всех выполнять роль «посадочной площадки»!

— А зачем?

— Так… для нее! — Мужик ткнул пальцем в раскрытый гроб. — Живая она!

— Чего?

Кажется, это хором выкрикнули все — я, монах, добрая половина плакальщиков и провожающих.

— Того! — Буй дернул меня за локоть, подтаскивая к домовине. — Вы сами гляньте, господин хороший! Живая она! Как есть живая! Почто же ее хоронить-то?

— Буй, иди домой, а? — ласково, как разговаривают с маленькими детьми и сумасшедшими, посоветовали ему. — Достал ты уже всех! Померла Таська — и дело с концом!

— Не померла! Не померла, а заснула! Да вы сами гляньте, господин некромансер. Разве ж мертвяки такими бывают?

Пришлось смотреть, благо, домовина оказалась открыта — родственники как раз прощались с покойной.

Женщине было лет тридцать, и выглядела она действительно несколько необычно. Ни тебе восковой бледности, ни посиневших губ, ни ввалившихся глаз, ни (я невольно шмыгнул носом) особого трупного запаха, который непременно должен был появиться, ведь дело происходило летом, и дни стояли еще теплые. Сквозь загар проступал румянец, на упругих щеках лежали ресницы. Выражение лица было таким спокойным и умиротворенным, что поневоле на ум пришла мыслишка: «Притворяется!» Вот сейчас ка-ак откроет глаза, как сядет в домовине…

— Ну? — Меня толкнули в спину. — Живая она или нет?

— Э-э… а вам-то какое дело? — поинтересовался осторожно. Как бы еще узнать, с чего это Буй так печется об этой Таське?

— Ну как же! — Тот принялся яростно скрести затылок. — Она же не мертвая! Нельзя, если не умерла, хоронить! Вы разве не знаете, что после этого бывает?

— А что бывает? — решил сыграть в дурачка.

— А то, что из тех, кого живыми хоронят, самые жуткие упыри получаются!

Что верно, то верно! К слову сказать, и упокоивать обратно таких мертвяков гораздо сложнее. На краю сознания мелькнула какая-то мысль, но ее безжалостно сбили еще на подлете — вперед всей своей дородной массой выдвинулся толстяк монах.

— Негоже покой мертвецов тревожить! — заявил он густым басом, который вполне ему подходил. — Кого Смерть к себе забрала, тому не место на этом свете!

Я машинально скользнул взглядом по толпе, но знакомой фигуры не было видно.

— Так не забрала же она ее! Живая Таська-то! — стоял на своем Буй. — Господин некромансер, сделайте божескую милость, оживите ее как-нибудь! Не мертвая она!

— Мертвая! — на два голоса рявкнули на него.

— Живая! Вот пущай господин некромансер свое слово скажет и подымет ее из домовины, ежели живая!

Меня опять вытолкнули вперед. Я не удержался от невольного стона. Сегодня что, народный праздник под названием «Наступи второй раз на те же грабли и получи приз за идиотизм»? Особенно под столь «доброжелательными» взглядами… И покойница, как назло, выглядела подозрительно «свежей»! Вот только рисковать что-то не хотелось. А вдруг получу еще одного «Майчика», теперь в женском варианте?

— Ну… э-э… такое бывает иногда! — промямлил неуверенно. — Если смерть была внезапной и… ну… без видимых причин.

— Очень внезапной! Очень внезапной! — закивали вокруг. — Вечером, как всегда, легла спать, а утром не проснулась!

— Ну… тогда надо всего лишь провести дополнительные обряды на случай, чтобы… э-э… она не стала упырем! — и заодно для очистки моей совести.

Само собой, после этого все обряды пришлось творить по новой, то есть повторять то, что до меня тут уже проделал монах. Толстяк даже вызвался мне помогать, довольно складно подпевая в нужных местах, так что покойницу на тот свет мы проводили честь по чести.

Вот только что-то подсказывало мне, что где-то я допустил ошибку.

Глава 8

Я поставил на дверном косяке еще одну палочку. Уф! Третий день мэтра Куббика нету дома. Третьи сутки я тут один, и, если не считать случая с Маем Збыгой и Таськой, все пока — тьфу-тьфу! — шло гладко. Авось и еще десять дней продержусь. А там как повезет. Или мой начальник вернется, или я сам пойму, что ничего не напортачил, и успокоюсь…

Мысли дали сбой — как раз в этот миг в двери кто-то постучал.

— Иду!

Вот как бы научиться у мэтра вести себя так, словно всему миру делаешь одолжение? К двери пришлось красться чуть ли не на цыпочках, но снаружи оказался всего-навсего какой-то парень. Судя по его помятому, исцарапанному и потрепанному виду, он либо с кем-то подрался, либо всю жизнь прожил в кустах терновника.