Мир под крылом дракона - Гетманчук Людмила. Страница 3

По дороге на кухню я совершил небольшую экскурсию по дому, а то вечером, в темноте, ничего рассмотреть не удалось.

В гостиной я увидел двухстворчатую дверь, в два моих роста высотой. Пройти мимо и не заглянуть было выше моих сил. Я толкнул дверь и попал в бальный зал.

Белые колоны поддерживали стеклянный потолок на немыслимой высоте, справа окна выходили в розарий, а слева — огромные витражи обрамляли парадный вход. Сияющие на солнце многоцветные стекла складывались в мозаичные портреты драконов. Причем, я ни на минуту не усомнился в том, что это именно портреты. Ближе ко мне — мощный самец, синего цвета, а дальше — самка, золотисто-рыжая, очень женственная даже в драконьем облике.

— Это моя мама и мой папа. Скоро прилетят. Я тебя им покажу.

Я в шоке! Мое везение и тут не подвело — я попал к драконам!

— Ну что ты встал, как пень. Идем, идем кушать! — Тося дернула меня за рукав, и я, как лунатик, пошел за ней.

— Тасенька, ну что ты, не плачь!

— Ты, ты — ы, я же не виновата, что я дракон! А у тебя такое лицо, как будто ты чудовище увидел.

— Что ты, милая, ты такая красавица! А мое лицо…. Извини, что не смог сдержаться. Но это не страх и не презрение. Я просто потрясен до глубины души. Когда увидел витражи, сразу понял, куда попал. И к тебе это не имеет никакого отношения. Ты мне очень нравишься, я еще вчера хотел сказать, но испугался…

— Я тоже…

— Что?

— Испугалась…. - сказала она, повернулась в моих руках и замерла.

А затем я нагнулся и нежно поцеловал девушку.

— Ну вот, они тут целуются, а у них еще ребенок не кормленный. И молоко сейчас убежит!

Мне резко захотелось придушить эту маленькую… нехорошую девочку.

Тася выскользнула из моих рук и сняла с плиты молоко.

После завтрака мы с Тасей сидели на парадных ступеньках, ожидая прилета их родителей. Анастасия строгим голосом учила свинью приносить палку. Свинья с восторгом носилась по двору, разбрызгивая грязь и пугая кур. Но при этом исправно находила и приносила палку, получая в награду кусочки недоеденных нами блинчиков.

— Не завидую я тому принцу, который попадется Тосе в руки. Судя по всему, из нее получится отличный дрессировщик.

— Не радуйся раньше времени, — засмеялась Таисия, — это у нас семейное.

Захлопали огромные крылья, заверещала свинья, убегая от трех немаленьких драконов, приземляющихся на лужайку. Во дворе сразу стало тесно от крыльев, лап и хвостов.

Я встал. Тося нетерпеливо подпрыгивала, махала руками и порывалась побежать к родителям, но Тася крепко держала ее за воротник платья. Несмотря на то, что я уже знал, куда попал, коленки предательски подгибались. Я оказался совершенно не готов морально к подобной мощи и красоте. Стоя за Тасиной спиной, я наклонился к ее уху и просипел севшим от эмоций голосом:

— А третий кто?

— А это наш старший брат Филимон, можно просто Филя.

Темно-синий, как ночное небо, папа. Более изящная, рыже-золотистая мама и изумрудный братец. Совершенно необыкновенная цветовая гамма. Синий с желтым цветом дает зеленый. Тася, словно прочитав мои мысли, сказала:

— Я нефритовая, а сестра пока неизвестно, какой будет. Но, судя по ее характеру, я очень надеюсь, что она будет цвета детской неожиданности.

— А вот и нет! Я буду как мама! — обиделась Тося и, вырвавшись, побежала к драконам с воплем:

— Мама! Они меня обижают!

— Кто обидел мою деточку? — прогудел ее папуля. Тася, за спиной которой я стоял, резко отскочила в сторону, оставив меня один на один с оскаленной мордой дракона. На меня словно подул ночной ветер. Что-то мне не очень хорошо…

— Это кто тут у нас, завтрак? Что стоишь, за девкой спрятался? Страшно стало?

— Не пугай ребенка, страшилище. Лучше обернись и иди Филю от поклажи освободи. — Золотая дракона, превратившись в изящную рыжую и конопатую молодую женщину, подошла к нам и представилась:

— Александра. — Я назвал свое имя в ответ и поцеловал ее руку. — А вы, молодой человек, моего мужа не бойтесь. К сожалению, никакой другой вид юмора, кроме кулинарного, ему неведом.

— Я постараюсь.

Тем временем ее муж освободил зеленого дракона от привязанных на спину баулов, и я с удивлением узнал в идущих к замку мужчинах преподавателя нашей Академии мастера Арсения и его сына Фила — лучшего друга моего старшего брата Димы. Челюсть отвисла от удивления.

— Привет, Антон! Каким ветром тебя к нам занесло? — спросил Фил, и я уже собирался ответить, когда услышал:

— Ветром перемен! — вместо меня ответила Александра и, смеясь, прошла мимо.

— Ну что, все прошло как мы планировали? — Дмитрий нетерпеливо переступал с ноги на ногу прямо перед мордой сидящего на песке пустынного ночного пляжа дракона.

— Не совсем, нашим планам едва не помешал неучтенный фактор в лице моей десятилетней кузины Анастасии. — Дракон засмеялся, выпуская облако дыма. — Но в результате мы получили именно то, что планировали — Антон попал к Александре, только немного другим способом. Так что можешь успокоить короля и твою маму — с ним все в порядке. И Кенту скажи, чтобы не переживал — с Антоном ничего не случится, просто пришло его время узнать, что он — дракон.

Глава 1

Одноглазый Черт

Кент

Три года назад

Больно, больно…. Никаких других чувств, никаких желаний. Я выплывал из беспамятства в океан боли и тонул опять.

Чьи-то руки касались моего лица, не всегда нежно. Я вырывался — но меня крепко держали, а потом просто стали привязывать, чтобы в беспамятстве я не сорвал повязку с пекущей огнем глазницы. Временная прохлада — мокрая, пахнущая травами тряпка на лице — не могла облегчить мои мучения или перебить запах гнилой соломы, мочи и пота. Дважды в день меня кормили кашей, в которой иногда попадались куски мяса: не умрешь, но и не насытишься.

Как долго это продолжалось — неделю, две, три — не знаю, но наступил момент, когда с лица сняли повязку, и я дотронулся до лица — шрам, начинаясь от линии волос, пересекал лоб и доходил до середины щеки. Дрожащими пальцами провел я по пустой глазнице…

В бараке без окон, где жили пять десятков рабов, всегда царил полумрак. Даже в солнечный день пробивающиеся сквозь неплотно прилегающие доски лучи не давали достаточно света, но мне и этого было достаточно. Брошенный прямо на земляной пол в углу барака соломенный матрас служил мне постелью.

Кто-то дал мне воды и, укрывая рваным одеялом, сказал:

— Жить будет. — А ему ответили:

— Лучше бы умер.

Но я решил — буду!

Я смирился с запахом грязи, с набитым соломой матрасом вместо постели. Со временем боль прошла, остались только шрамы, но они меня мало волновали, увидеть своё лицо я все равно не мог. Первое время очень кружилась голова, я передвигался, как старик, периодически останавливаясь в поисках опоры, и на несколько минут закрывал глаз, чтобы дать ему отдых. Человек, который ухаживал за мной, стал выводить меня на воздух, но открытое пространство и яркий свет меня пугали, и я стремился поскорей вернуться в барак. Но он заставлял меня выходить каждый день, пока я не привык делать это сам. И, как только надсмотрщики поняли, что я вполне в состоянии держать кирку в руках, меня, вместе с остальными рабами, отправили работать. Мы строили дорогу.

Я не помнил, кто я — имя в таком случае неважно. Когда нет прошлого — можно отзываться на любое. Я словно родился заново, но родился рабом. Зачем рабу имя? Кто-то сказал обо мне:

— Живучий, черт!

Так я получил имя. Черт.

Я практически не разговаривал — просто не знал о чем. Мне всё было безразлично, и первое время я больше походил на животное, чем на человека. Мой мозг спал, остались только самые примитивные инстинкты: еда, сон, работа. Интерес к тому, что меня окружает, стал просыпаться постепенно, и я чувствовал себя, как пробудившийся от долгого сна.