Скоморох - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 46

Задавив в себе позывы цивилизованного человека, он полез внутрь, поднимая сиденья, под которыми обнаружились ящики со сложенными там коробами и корзинами. Была поклажа и снаружи, вот только в том, что деньги там, были большие сомнения. Этот товар обычно стараются держать поближе к себе. Стоп. К себе. Ну конечно. Он переместил тело на сиденье напротив и заглянул под то, на котором восседал барон. В одном из плетеных коробов обнаружилась шкатулка темного дерева, не особо больших размеров, но запертая на ключ. Действуя по наитию, он ощупал грудь убитого. Как и ожидал, он наткнулся на крест, а еще на отдельной цепочке висел небольшой ключ, который прекрасно подошел к замку.

Внутри шкатулка, обтянутая бархатом, без затей была поделена на три отделения. В одном, самом маленьком, были золотые монеты Сальджукской империи. Гульдия, в отличие от других западников, не имела своей золотой монеты. Впрочем, все западное золото вызывало сомнение в своей ценности, только имперские монеты ценились во всем мире. С недавних пор начал приобретать популярность брячиславский червонец, так как чеканился он только из высокопробного металла, но у него еще все было впереди, а может, и не было. Многие страны начинали гонку с имперским чеканным двором, но затем неизменно скатывались к фальшивомонетничеству, причем на государственном уровне. И, как следствие, их деньги обесценивались. В другом отделении, побольше, монеты серебряные, все достоинством в талер, в третьем, самом большом, хранились золотые перстни с самоцветами, всевозможные печатки, цепочки и медальоны. Сколько здесь было, он не взялся бы сейчас подсчитывать, но по всему выходила просто запредельная сумма.

– Да-а, это куда больше, чем мы могли рассчитывать, – нависнув у него над плечом, проговорил предводитель наемников.

– А ну-ка. Ха! Парень, признаю, что был неправ, это того стоило, – поддержал товарища Жак.

Высказав свое отношение к произошедшему, он тут же переместился к трупу старика и без затей чиркнул его по горлу. Тот даже не дернулся, подтверждая диагноз Виктора, но Жаку было плевать, он предпочитал знать, а не доверяться каким-то там умозаключениям. В довершение он содрал с пальцев трупа перстни и бросил во все еще открытую шкатулку в руках Виктора, демонстрируя чистоту своих помыслов и отсутствие крысиной натуры.

Виктор хотел было предложить ограничиться только содержимым шкатулки и быстренько линять отсюда, но встретился с глухой стеной непонимания. Бросить такое количество добра? Это насколько же нужно заболеть на голову? В ходе схватки ни одна лошадь не пострадала, беспокойство проявляли только те, что были в упряжи, и кляча Виктора, а значит, это были обученные боевые кони, которые стоили более сотни талеров каждый и более тысячи в общей сложности. Оружие опять же, да и в карманах что-то найдется. Нет, этот парень явно не дружил с головой.

– Если все это собрать, то тут получится больше, чем в той шкатулке.

– Звуки схватки могли услышать. Может, сюда уже спешат солдаты.

– Успокойся, – оборвал его старший наемник, кстати, продолжавший оставаться безымянным. – Мы влезли в это по самые уши, а потому возьмем столько, сколько сможем унести. Лучше помоги собрать лошадей, с остальным мы разберемся сами.

– Нам не уйти с таким количеством лошадей так, чтобы не оставить следов.

– Здесь уж доверься нам.

– А что с остальными?

– Андре наповал, о Генрихе позаботится Жак, с такой раной ему все одно не выжить, только промучается перед смертью.

Виктор опять хотел возразить, ему претило убивать своих, но тут же решил не лезть, в конце концов, это не его дело, а вот…

– Тела нельзя оставлять, по ним могут выйти на нас. Навьючьте на лошадей, а когда запутаем след, прикопаем в лесу.

– Так и поступим. Давай, не тяни время.

Вообще-то Виктору казалось, что со всей этой добычей они будут разбираться как минимум час, но уже через пятнадцать минут с делом было покончено. Его помощь понадобилась в одном: увязать лошадей в три нитки и погрузить на них тела погибших товарищей, остальное с явным профессионализмом и небывалой быстротой проделали оставшиеся в живых наемники. Это сказало ему о том, что парни действительно за свою бурную жизнь занимались многим. А может, все дело в том, что разница между разбойником и военным здесь заключалась в том, что последние все же действовали, больше тяготея к закону. Однако и те и другие жили оружием, только то, что у татей было добычей, у солдат считалось трофеями, амуниция подавляющего большинства наемников была именно трофейной. Так что стоило ли удивляться их сноровке? Чем лучше экипировка, тем более удачлив или профессионален боец. А эти и до встречи с Волковым были экипированы весьма неплохо.

Уходили не по дороге, а прямиком через лес. Дойдя до речушки с каменистым дном, они вошли в русло, а затем повернули в противоположную сторону, пройдя по потоку несколько верст. Когда речушка приблизилась к дороге, они вышли на твердую поверхность. Оно и понятно: если хочешь спрятать следы, то лучше всего сделать это там, где их гарантированно затопчут. Только Виктору показалось, что дорога – та самая, на которой они отметились. Но его успокоили, заявив, что она не имеет никакого отношения к Северному тракту, ну разве что все же соединяется с ним. Выход на сухое Жак тщательно замаскировал.

К вечеру они вышли на открытое место и продолжили путь, несмотря на опускающуюся темноту. Хотя колея была наезженная, за все время им никто не встретился. И это не могло не радовать. Трое всадников на пятнадцати лошадях, да еще и с двумя трупами, – это лишние вопросы и внимание. По всему было видно: парни очень хорошо знакомы с местностью и уверенно двигаются в им одним известном направлении. Добролюб мог лишь предполагать, куда они движутся. Скорее всего, это Пульпо, если, конечно, парни действительно хотели отправиться в Новый Свет. Это был единственный большой порт во Фрязии.

На привал встали в очередном лесу, значительно углубившись в него, сойдя с дороги, для чего опять-таки воспользовались руслом речки. Место выбрали на дне большого оврага. Оно и подальше от глаз, и звуки не больно-то распространяются, и костер запалить можно.

Осмотрев лошадей, упряжь и седла, Виктор пришел к выводу, что все же он мыслит своими стереотипами. Основной тезис известной ему армии гласит: «В армии хоть и безобразно, зато единообразно». Здесь до единообразия было еще очень далеко, так как это подразумевало большие затраты со стороны казны, а одно лишь введение единой формы уже влетало в копеечку. Одним словом, владелец еще мог узнать свое седло, но вот определить, что оно является собственностью армии Гульдии, было решительно невозможно. Та же песня и с лошадьми, причем и с теми, что были впряжены в повозки: клейма были самыми разномастными. Очевидно, отсюда ждать беды не приходилось.

Оставались вопросы с украшениями, выбрасывать которые никак не позволяла жаба. Но тут Виктор решил действовать радикально. Пока наемники хоронили товарищей, он вооружился простеньким тигелем, в котором плавил свинец для изготовления пуль, раскурочил несколько перстней и поставил плавиться первую партию, начав курочить следующую. К тому моменту, когда вернулись его подельники, он уже заканчивал с последней партией.

– Ты что это тут делаешь? Мать!.. Ты только посмотри, что этот умник натворил! – Жак, бешено вращая глазами, схватился за кинжал, но вожак его остановил:

– Парень, тебе придется объяснить.

– А чего тут объяснять? Украшения всегда можно опознать, а так – просто золото и камни.

– Ты понимаешь, что ценность этого упала как минимум вдвое?

– А ты понимаешь, что мы вообще-то совершили разбой? Может, тебе за свою жизнь пришлось пройти через многое и еще предстоит пройти, вот только мне этого счастья не нужно. Возможно, эта страховка лишняя, но я предпочитаю не связываться с тем, что можно опознать.

– Ну так и не связывался бы, – снова начал заводиться Жак, – забрал бы свою долю монетами, а цацки – нам.