Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович. Страница 53

— К нему самому, а там и до окияна рукой подать.

— Подашь там, пожалуй, — пробурчал Грауль. — Хорошо, по рукам! Очертим теперь границы и на утверждение царю отошлём?

— Истинно так! — Беклемишев на радостях даже приобнял Павла.

В принципе Грауль ожидал от приказного головы больших аппетитов, так что, по сути, дело вышло довольно удачно. Теперь лишь высочайшие резолюции должны были подтвердить договорённости сторон, уполномоченных к переговорам по этому вопросу. Конечно, показывать карту царскому чиновнику было и глупо и опасно, но, взвесив все за и против, было принято решение пойти на этот шаг. Единственно, что позволили себе ангарцы, так это небольшую хитрость — они значительно увеличили объём достающейся Московии Сибири, а приамурские области были уменьшены, Амур стал значительно короче реального. Зато Камчатка и СевероВосточная Сибирь просто нависали огромными глыбами над Охотским морем.

«Кстати, Москвитин и его ватага должны быть вскоре на его берегах», — подумал Павел.

Казачьи отряды, выходя из Ленского и Якутского острогов, уже почти что достигали Амура. Тот же Иван Москвитин должен будет достигнуть со своими молодцами Амурского лимана, но не известно, как дело тут его провернётся. А выйди они на него в пустынном месте да построй острог — так попробуй потом их выкурить! А если направить их организованно через Умлекан, Албазин и другие крепости, что ещё покуда не построены, — это другое дело, они увидят, что присутствие на Амуре Ангарского княжества серьёзное, а ежели сунутся супротив — то и пушки заговорить могут. Смирнов надеялся взять присутствие казаков на Амуре под свой контроль, поэтому следующую экспедицию на Амур планировал возглавить сам.

Ивашка с удивлением смотрел на своего нового друга. Онфим казался ему чуть ли не боярином — одёжа справная, грамоту писчую разумеет, с ангарцами запросто языком мелет да слова мудрёные да неизвестные иной раз в речах своих пользует. Да только у Онфима нет гордыни боярской, запросто он с ангарцами, тако же запросто и с ним, крестьянским сыном.

— Тебе в школу надо, Ивашка! — убеждал дружка ангарский отрок.

— Что за дело такое? Я отцу первый помощник, недосуг мне влекомым ученьем статься, — деловито отвечал засурец.

— Нешто на Руси школы перевелись? — усмехнулся Онфим. — Или не было оной подле дома твоего?

Ивашка завертел головой: мол, у нас и церкви-то нету — десяток дворов только. Ангарец покивал и начал разъяснять маленькому переселенцу его перспективы:

— Как дойдёте до Ангарии, пойдёшь в младшую школу. Не робей, смотри, спрашивай! А потом старайся в школу механиков попасть — верное то дело! Тебе же забавы мои понравились?

Ещё бы! Чудные игрушки у Онфима имеются, повозки на колёсах да с пушками. Всё из дерева резное да крашеное опосля. По столу катается, яко телега какая по земле. А ещё есть у Онфима деревянные воины — чурбачки малые, коих можно и на телегу с пушкой посадить и катать. А ещё с телегами теми, рекомыми танками, да с воинами можно и сражения целые учинять! Жаль, мало игрушек у Онфима.

— Это мне дядька Максим сработал и подарил на день рождения. А он в школе механиков преподаёт обработку дерева на станке, — с гордостью говорил Онфим.

— Ты там ученье постигал? — восхитился Ивашка.

— Не совсем, в младшей школе меня научили грамоте ангарской, а потом дядька Иван, усмотрев успехи мои, научил и московской грамоте. Он говорит, я к письму ладному способен. Буковки красиво вывожу на бумаге. — Отрок, казалось, сейчас раздастся вширь от гордости. — А в школу механиков меня не взяли, способностей к сему у меня нету, — продолжил Онфим.

— Ишь ты, — присвистнул Ивашка. — Опечалился, никак?

— Ну да, механики, у нас бают, лучшие люди будут. А ещё химики есть, так то вообще лишь пяток ребят и взяли в ученье.

— Чудны дела твои, Господи, — проговорил неслышно засурец.

— А ещё сказывал Онфим, каждому семейству дают дом с прозрачными большими окнами да с крышей, черепицею крытой. А дом тот с полами тёплыми, что на них спать можно, да подпол сухой. А коли в семействе четверо детей али более, то тому и корова полагается, безо всякой платы и работы лишней. А ежели мастеровой человек, то и на общем поле работать не надобно — знай свой надел обрабатывай. А ещё…

— Да будя тебе лжу Онфима своего сказывать! — сердито оборвал шёпот сына старший Корнеев. — Нешто бывало прежде такое? Истинно, лжа это!

— Почто ему лжу мне сказывать? — обиделся Ивашка.

— Бес его ведает! Воздал нам Бог страдания за грехи наши тяжкие. Спи давай, Ивашка! — Отец перевернулся на лавке лицом к стенке, а вскоре уснул и сын его, в обнимку с деревянным танком.

— Пётр Ляксеич! Рация! «Караван» вызывает! — Онфим потряс за плечо ангарского посла, что прикорнул на лавке, радиосигнала ожидаючи.

Карпинский, мигом проснувшись и на бегу поблагодарив паренька, бросился в башенку на крыше, где стояла радиостанция. А та уже вовсю надрывалась голосом Новикова:

— «Енисей»! «Енисей», ежа тебе в штаны! «Караван» на связи!

— Слышу тебя, «Караван». «Енисей» на связи, — наконец ответил Карпинский.

— Жди сегодня к вечеру. Будет сюрприз. Как понял?

— Понял тебя, «Караван»! Что за сюрприз, Василий?

— Увидишь сегодня флагмана ангарской флотилии. Народ подготовь к встрече, понял? Всё, конец связи.

Карпинский тут же разбудил Грауля, которому вменялось подготовить людей, переселяемых в Ангарию, к погрузке на корабли. А также расплатиться с Беклемишевым за эту сделку. Весь день прошёл как на иголках, в беготне. Но, как бы то ни было, крестьяне собрали за несколько часов свои нехитрые пожитки и после ужина верхом на котомках стали собираться группами по полусотне человек на обширной местности у острожного причала. С затаёнными под маску апатии чувствами люди ждали продолжения своих мучений. Вечернюю тишину Енисея внезапно нарушил далёкий и протяжный гудок, раздавшийся понад рекой.

«Неужто довели паровик до ума?!» — воскликнул в душе Карпинский.

Глава 11

Когда на реке окончательно сошёл лёд и Ангара очистилась, из прибрежных ангаров на воду спустили в числе остальных и будущий пароход — первое в Ангарии судно без вёсел. Зима прошла в доводке парового двигателя для него и ещё двух агрегатов поменьше — на боты, для пограничников. Неожиданно для всех бодро вращавшийся при испытаниях гребной винт, оказавшись в воде, при достижении судном половины расчётной скорости далее не потянул, вхолостую лупцуя воду за кормой. У многих тогда опустились руки — не тянет паровик, мол, надо судно поменьше, а лучше дизель, вот тогда и потянет! Но тут Фёдор Сартинов, который с появлением первого негребного корабля наконец вспомнил, что он некогда был капитаном большого десантного корабля и знает принцип работы гребного винта, хлопнул себя по лбу:

— Поднимайте винт!

Дело в том, что даже небольшое изменение загиба лопастей способно улучшить или ухудшить коэффициент полезного действия винта. А получение нужного результата происходит через многократные попытки, причём первые из них сразу показывают дальнейшее направление работы. Так и тут — просто загнув кромку лопасти винта и немного изменив ее угол наклона, инженер получил мгновенный результат — тяга заметно улучшилась. А ещё через двое суток, после окончательной доводки, пароход на ходовых испытаниях бойко шёл против течения, показав на мерной миле почти восемь узлов. Люди ликовали — начало ангарской паровой флотилии было положено! Больше всех радовался Сартинов, стоявший за штурвалом.