Гости незваные - Величко Андрей Феликсович. Страница 15

Кроме того, играло свою роль и то, что там могли направить на наблюдение за нашими людьми весьма ограниченное количество сотрудников, ибо такую тайну, как портал, можно было доверить только немногим. Мы же при необходимости имели возможность задействовать весьма значительные силы, потому как что случается с болтунами – у нас понимали все. Но и положительная мотивация наших сотрудников была куда сильнее, чем у Федерации! Они чувствовали за собой мощь огромной империи и знали, что та никогда от них не только не откажется, это вообще невероятно, но и не бросит в беде. И дело тут не в том, что мы с Гошей оказались такими уж высокоморальными. Просто мы понимали, что доверие исполнителей стоит гораздо больше любых сиюминутных политических выгод. И это доверие у нас было.

Возьмем, например, ситуацию с только что гостившим у нас депутатом. Хоть он и оказался полным слизняком, но наверняка вел бы себя достойней, если бы был уверен, что Россия предпримет хоть какие-нибудь серьезные шаги для его защиты! Но он знал, что если руководству это покажется выгодным, его сдадут без малейших колебаний. Увидев фото, где мы сидим за столом с их премьером, он сломался окончательно. Окажись в аналогичной ситуации наш комиссар, он был бы твердо уверен в обратном, и причем совершенно оправданно.

Кроме вышеперечисленного, определенный интерес представляла и позиция самого Никонова. Ведь кем он был всего полгода назад по их времени? Обычным зам замычем уровня чуть выше среднего. А теперь он ближайший довереный сподвижник второго лица в государстве, причем такого, которое многие вполне оправданно считают первым! И это будет продолжаться, пока наши отношения нормальны. Стоит им прерваться или даже перейти во вражду, кем мгновенно станет некто Петр Сергеевич Никонов? Хорошо если просто никем, а не покойником, хотя и такое нельзя исключать.

Так что Никонов был кровно заинтересован в продолжении нашего сотрудничества, и, по косвенным данным, уже подумывал, где бы это в целях его расширения найти общего для Империи и Федерации врага.

Глава 8

После обеда дошло время и до обзора деятельности Кисина. Надо же, подумал я, быстро просмотрев три страницы отчета. Дурак-то он, конечно, дурак. Но ведь говорит же иногда умные вещи! Интересно, у него это случилось непроизвольно или таки началась активизация мозговой активности в связи с резко изменившейся обстановкой?

Выступление Виктора Ивановича про объединение на платформе синдикализма было раскритиковано в пух и в прах, но он тут же родил еще одну идею, и эта оказалась принята куда более благосклонно. Суть ее составляло утверждение, что в связи с только что вступившим в силу законом «О лоббировании» Государственная Дума стала представлять из себя просто идеальную площадку для партийной агитации. И дальше он объяснил, почему.

На время мировой войны деятельность этого органа народовластия была приостановлена, но после ее окончания снова возобновилась. Правда, поначалу депутаты пребывали в сильном беспокойстве из-за только что созданного Конституционного суда с сажательными функциями. Мол, примешь чего-нибудь не того, и здравствуй, сказочная река Вилюй, где на рытье алмазных котлованов всегда ощущается нехватка рабочих рук. Однако время шло, в числе прочих принимались и сомнительные в смысле соответствия конституции правовые акты, а пару раз так и прямо ей противоречащие, но суд обходился частными определениями и дел не возбуждал. Думцы потихоньку воспрянули духом и пустились во все тяжкие. Были приняты поправки к закону об акцизах, пролоббированные водочными и табачными фабрикантами, за исключением Фишмана, естественно. Далее Дума протянула свои загребущие лапы и к земле, родив несколько природоохранных актов и образовав специальную комиссию по рассмотрению дел, связанных с землепользованием и строительством в свете их соблюдения. Что, естественно, привело к появлению нового значения давно известного слова «откат». Начались речи о необходимости подчинения Думе Госбанка и создании комиссии по контролю за деятельностью Финансового департамента Ее Величества.

Я наблюдал за всей этой возней с некоторым недоумением. Нет, ничего принципиально другого не ожидалось, но меня удивила скорость, с которой думцы заглотили наживку. По нашим прикидкам, процесс должен был занять раза в два больше времени. Наверное, слуги народа несколько неправильно поняли смысл слова «демократизация», вошедшего в оборот сразу после войны. Да, местные органы власти планомерно переводились на полностью выборную основу, но эти столпы либерализма решили, что процесс коснется всех слоев общества вплоть до самого верха. Хотя, казалось бы, если тебе на пути попадается кусок сыра внутри конструкции неизвестного назначения, то самым логичным будет предположить, что это мышеловка. И то, что никому пока не было предъявлено обвинения, вовсе не означало, что КС бездействовал. Нет, он активно работал в тесном контакте с обоими комиссариатами и народным контролем, но дела тихо ждали своего часа в папках, число которых непрерывно увеличивалось.

И этот час настал. Парочка наиболее отъявленных законотворцев была арестована прямо в зале заседаний, после чего почти все оставшиеся имели возможность познакомиться с тем, как их деятельность отражена в имеющихся у КС материалах. Но, не дав господам до конца впасть в уныние, я собрал их и пояснил, что нынешняя неприятная ситуация сложилась исключительно из-за недостаточно проработанной правовой базы. И если уважаемые думцы в темпе поправят обнаруженное темное место в законодательстве, никаких оргвыводов КС делать не будет. Ибо я понимаю, что в таком сложном деле, как законотворчество, всегда возможны ошибки, и главное – это вовремя их исправить.

В результате нашей беседы законопроект «О лоббировании» со свистом проскочил все три чтения и вступил в силу с первого января пятнадцатого года. И теперь любое выступление думца обязано было начинаться с преамбулы. Где он объяснял, насколько предлагаемое им может поправить его личное благосостояние и каким образом. Потом переходил к родственникам и знакомым. Умолчания и неточности в преамбуле подлежали преследованию по суду в диапазоне от предупреждения до червонца с конфискацией. Причем если какое-либо средство массовой информации освещало это выступление, то оно обязано было приводить преамбулу полностью и абсолютно точно. От самого выступления журналюги могли оставить сколь угодно малый огрызок, но пропажа хоть одного слова из вступления влекла за собой весьма неприятные последствия.

И вот недавно состоялось первое заседание по новым правилам. Для того чтобы помочь господам депутатам в случае каких-либо затруднений, там присутствовал мой комиссар.

Судя по всему, думцы решили опробовать новшество на наименее ценном члене их коллектива, так что на трибуну вылез неизвестный не только широкой публике, но даже и мне какой-то господин Малахов от Самарской губернии и начал:

– В соответствии с требованиями закона «О лоббировании» я заявляю, что поднимаю этот вопрос исключительно из соображений улучшения жизни нашего народа, не преследуя этим никаких личных целей…

Тут комиссар поднялся со своего места и, подойдя к оратору, что-то ему шепнул, после чего вернулся обратно. Тот на мгновение запнулся, но быстро опомнился.

– Кроме разве что бескорыстного желания помочь питерской сети магазинов «Русские самоцветы»…

– Гм! – сказал мой комиссар, не вставая.

– Я говорю чистую правду – господин Лившиц просто попросил меня о содействии, не обещая за это ничего конкретного!

– Я рад, что вы столь глубоко вникли в требования нового закона, – кивнул комиссар, – потому что он, действительно, полной конкретики и не требует. Продолжайте, пожалуйста.

– Ничего конкретного… он очень расплывчато намекнул, что поговорит с подрядчиком, который строит мне дом в Сестрорецке…

– Строительство которого сейчас заморожено из-за недостатка средств, вы это хотели сказать? – уточнил комиссар.