Впусти меня - Линдквист Йон Айвиде. Страница 49

Упав духом, она налила стакан воды из-под крана. Поднеся его к губам, она заколебалась. Но уж воду-то она сможет выпить? Да. Воду она выпила, но привкус у нее был какой-то... затхлый. Словно весь вкус выпал в осадок, оставшись на дне стакана.

Она снова легла и, проворочавшись еще пару часов, наконец заснула.

Когда она проснулась, часы показывали одиннадцать. Она пулей вскочила с кровати и принялась натягивать на себя одежду в полумраке спальни. Господи, она должна быть на работе в восемь! Почему ей никто не позвонил?

Стоп! Она же проснулась от телефонного звонка. В ее последнем сне настойчиво звонил звонок, а потом вдруг замолчал. Если бы не это, она бы еще спала. Она застегнула блузку, подошла к окну и подняла жалюзи.

Свет хлестнул по лицу, как удар наотмашь. Она отпрянула от окна, выпустив из рук шнур. Жалюзи с лязгом опустились, слегка перекосившись. Она села на кровать. Луч света из окна упал на ее обнаженные ноги.

Тысяча острых игл.

Как будто кожу скрутили жгутом — блуждающая боль по всей поверхности ног.

Да что такое?

Она подтянула ноги, надела носки. Снова поднесла их к свету. Лучше. На этот раз всего лишь сто острых игл. Она встала, собираясь на работу, и снова села.

Наверное, это шок.

Ощущение, которое она испытала, подняв жалюзи, было крайне неприятным. Как будто свет был плотной материей, отталкивавшей ее тело, отторгавшей ее. Хуже всего пришлось глазам — словно кто-то сильно нажал большими пальцами на глазные яблоки, чуть не выдавив их из глазниц. Они до сих пор побаливали.

Она потерла глаза ладонями, достала из шкафчика в ванной солнечные очки и надела их.

Голод разыгрался не на шутку, но от одной мысли о содержимом холодильника или буфета всякое желание есть исчезало. К тому же ей было некогда. Она и без того опаздывала почти на три часа.

Виржиния вышла, заперла дверь и стала спускаться по лестнице так быстро, как только позволяли силы. Она испытывала слабость. Наверное, ей все же не стоило идти на работу, но что поделаешь — магазин закрывался через четыре часа и сейчас был самый наплыв субботних покупателей.

Погрузившись в свои мысли, она даже не заметила, как открыла входную дверь.

И снова этот свет.

Несмотря на очки, глаза резанула боль, а лицо и руки будто ошпарили кипятком. Она вскрикнула, втянула руки в рукава пальто, пригнула голову, пряча лицо от солнца, и пустилась бегом. Шею и кожу головы прикрыть было нечем, и они горели как в огне. К счастью, до магазина было недалеко.

Как только она оказалась внутри, боль и жжение как рукой сняло. Витрины были по большей части завешены рекламными плакатами и специальной пленкой, защищавшей продукты от солнечного света. Она сняла очки. Глаза все же немного щипало, — наверное, от лучей, проникавших в щели между плакатами. Она положила очки в карман и зашла в контору.

Леннарт, директор магазина и ее начальник, стоял и заполнял какие-то анкеты, но, когда она вошла, поднял глаза. Она ожидала услышать выговор, но он только сказал:

— Привет, как ты себя чувствуешь?

— Я... хорошо.

— Может, тебе стоит побыть сегодня дома, отдохнуть?

— Да нет, я просто подумала...

— В этом нет никакой необходимости. Лоттен подменит тебя на кассе. Я тебе звонил, но ты не ответила...

— Но, может, я могу хоть что-нибудь сделать?

— Спроси у Берит из мясного. Послушай, Виржиния...

— Да?

— Неприятная вышла история. Даже не знаю, что сказать, но... прими мое искреннее сочувствие. Если тебе понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя, только скажи.

Виржиния ничего не понимала. Леннарт был не из тех, кто жаловал больничные, и он редко входил в положение других людей. А уж чтобы он принял личное участие в чьей-то судьбе — вообще дело неслыханное. Наверное, она выглядела совсем жалкой в этих пластырях и с опухшей щекой.

Виржиния ответила:

— Спасибо. Я подумаю, — и отправилась в мясной отдел.

Она специально прошла мимо касс, чтобы поздороваться с Лоттен. У ее кассы стояла очередь из пяти человек, и Виржиния подумала, что не мешало бы ей все же открыть еще одну. Только вот захочет ли Леннарт, чтобы она в таком виде обслуживала посетителей, вот в чем вопрос.

Когда она оказалась перед незавешенным окном позади кассы, все началось по новой. Лицо горело, глаза болели. Не так, как на улице, но все равно неприятно. Не стоило ей сегодня приходить.

Заметив ее, Лоттен махнула рукой в промежутке между двумя покупателями:

— Привет, я уже читала... Как ты?

Виржиния неопределенно помахала ладонью в воздухе: так себе.

Читала ?!

Прихватив с собой газеты «Свенска Дагбладет» и «Дагенс Нюхетер», она направилась к мясному отделу. Бегло просмотрела заголовки на первой странице. Ничего. Ну еще бы, невелика птица.

Мясной отдел находился в глубине магазина, рядом с молочным, специально расположенный так, чтобы к нему нужно было пройти через весь торговый зал. Виржиния остановилась у полки с консервами. Тело сотрясалось от голода. Она внимательно изучила банки.

Консервированные помидоры, шампиньоны, мидии, тунец, равиоли, пивные колбаски, гороховый суп... не пойдет. От всего этого она лишь испытывала тошноту.

Берит увидела ее из-за своей стойки, помахала рукой. Стоило Виржинии оказаться за прилавком, как та бросилась ее обнимать и осторожно потрогала пальцем пластырь на щеке.

— Ой, бедная!

— Да нет, все...

В порядке?

Виржиния поспешно ретировалась в помещение склада за мясным отделом — дай Берит волю, и она будет долго еще распинаться на тему страдания человеческого в целом, и бед современного общества в частности.

Виржиния присела на стул между весами и дверью в рефрижераторную. Все помещение было не больше пары квадратных метров, но это было самое приятное место во всем магазине. Сюда не проникал солнечный свет. Она пролистала газеты и наткнулась на небольшую статейку в «Дагенс Нюхетер» в разделе «Местные новости»:

Виржиния опустила газету. Так странно читать о себе в подобном духе: «пятидесятилетняя женщина», «прохожий», «незначительные». А сколько всего стоит за этими словами.

«Возможная связь». Да, Лакке был уверен, что на нее напала та же девочка, что прикончила Юкке. Ему даже пришлось прикусить себе язык, чтобы не проговориться, когда женщина из полиции и врач в очередной раз осматривали ее раны в больнице утром пятницы.

Он уже решил все рассказать, но сначала хотел сообщить об этом Гёсте, надеясь, что после всего происшедшего с Виржинией он изменит свое мнение на этот счет.

Она услышала какое-то шуршание, и только через несколько секунд осознала, что это шуршит газета в ее руках. Она положила газеты на полку над крюками с копчеными окороками и вышла к Берит.

— Могу я тебе чем-то помочь?

— Ну что ты, милая, зачем?

— Чтобы чем-нибудь себя занять.

— А, понимаю. Ну, можешь расфасовать креветки. По полкило. Но ты точно не хочешь?..

Виржиния покачала головой и вернулась на склад. Здесь она надела белый халат и шапочку, вытащила из рефрижератора коробку с креветками, сунула руку в полиэтиленовый пакет и начала развешивать креветки. Зачерпнула рукой в полиэтилене креветки, положила в пакет, взвесила. Скучная механическая работа, да и рука мерзнет уже после четвертого захода. Зато она что-то делала, а так было легче собраться с мыслями.