Впусти меня - Линдквист Йон Айвиде. Страница 62

Тут в щеку ему вонзились зубы, а палец вошел так глубоко в ухо, что в глазах потемнело, и... он сдался.

Последнее, что он увидел, — это как мокрый компресс перед его глазами изменил цвет, слегка порозовев, пока маньяк пожирал его лицо.

Последнее, что он услышал, — это...

Дзинь!..

Двери лифта распахнулись.

Они лежали рядом на диване, потные, задыхающиеся. Все тело Оскара ныло, он совсем обессилел. Он зевнул так, что челюсти хрустнули. Эли тоже зевнула. Оскар повернулся к ней:

— Прекрати!

— Ты о чем?

— Ты же на самом деле не хочешь спать?

— Нет.

Оскар с трудом удерживал веки открытыми и говорил, почти не шевеля губами. Лицо Эли становилось расплывчатым, каким-то нереальным.

— А как ты... добываешь кровь?

Эли посмотрела на него. Молча, не отрываясь. Затем что-то для себя решила, и Оскар увидел, как щеки и губы ее заходили, будто она что-то пережевывала. Потом она обнажила зубы.

И он увидел клыки.

Она закрыла рот.

Оскар отвернулся и уставился в потолок, где с давно не использовавшейся лампы свисал кусок пыльной паутины. У него не осталось сил удивляться. Ну ладно. Значит, она вампир. Он же и раньше это знал.

— И много вас?

— Кого это «нас»?

— Ну, сама знаешь.

— Нет, не знаю.

Оскар пошарил глазами по потолку, разыскивая еще паутину. Нашел две. Ему показалось, что по одной из них ползет паук. Он моргнул. Потом еще раз. Глаза словно запорошило песком. Никакого паука.

— И как мне тебя теперь называть? Твое настоящее имя?

— Эли.

— Тебя правда так зовут?

— Почти.

— Так как же?

Пауза. Эли чуть отодвинулась от него, ближе к подлокотнику, перевернулась на бок.

— Элиас.

— Но это же... мужское имя.

— Да.

Оскар зажмурился. У него больше не было сил. Веки словно приклеились к глазным яблокам. Черная дыра начала расти, поглощая его. В глубине сознания еще теплилась мысль, что нужно что-то сказать, что-то сделать. Но он уже не мог.

Черная дыра взорвалась в ультрарапиде, медленно засасывая его, и он полетел вверх тормашками прямо в космос, погружаясь в сон.

Он почувствовал, как где-то далеко кто-то кого-то погладил по щеке. Не смог сформулировать мысль, что, раз он это чувствует, значит, это его щека. Но где-то на далекой планете кто-то кого-то погладил по щеке.

И это было приятно.

А дальше были только звезды.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Тролль и его друзья

Воскресенье, 8 ноября

Мост Транебергсбрун. Когда он открылся в 1934 году, то был ни больше ни меньше гордостью нации. Самый большой бетонный одноарочный мост в мире! Единая мощная дуга, соединявшая Кунгсхольмен и Вестерурт, который в то время представлял собой сборище мелких деревушек в Бромме и Эппельвикене и район Энгбю с его однотипными коттеджами.

Но прогресс шел семимильными шагами. В Транеберге и Абрахамсберге уже стояли первые пригородные поселки с трехэтажными домами, и государство к тому времени уже купило огромные земельные участки к западу от Стокгольма, чтобы несколько лет спустя запустить стройку, которая со временем превратится в Веллингбю, Хессельбю и Блакеберг.

И мост был призван объединить эти районы. Почти все, кто ехал в Вестерурт или из него, проезжали через Транебергсбрун.

Уже в шестидесятых поступили первые тревожные сигналы, что мост не выдерживает нагрузки. Его то и дело ремонтировали и укрепляли, но реконструкция, о которой временами поговаривали, постоянно откладывалась.

Так что ранним воскресным утром 8 ноября 1981 года мост выглядел неважно. Он был как видавший виды старик, горестно вспоминающий времена, когда небеса были светлее, облака легче, а сам он был крупнейшим арочным мостом в мире.

К утру снег стал подтаивать, и слякоть забилась в щели моста. Посыпать снег солью здесь не решались, опасаясь, что она разъест и без того изношенный бетон.

Машин в это время суток было немного, тем более в воскресенье. Метро еще не открылось, а редкие автомобилисты, проезжавшие здесь, мечтали либо оказаться наконец в постели, либо поскорее в нее вернуться.

Бенни Мелин был исключением. Он, конечно, тоже мечтал вскоре оказаться в постели, но сейчас он был слишком счастлив, чтобы спать.

Уже восемь раз он встречался с женщинами по объявлению, но Бетти, которой он назначил свидание в субботу вечером, оказалась первой, с кем они нашли общий язык.

У них все могло получиться. И оба это знали.

Они и сами посмеивались над тем, как смешно это звучит Бенни и Бетти. Будто комедийный дуэт, но что уж тут поделаешь? А если у них появятся дети, как их назвать? Ленни и Нетти?

Да, им действительно было хорошо вместе. Они сидели в ее новой квартире на Кунгсхольмен и описывали друг другу свои миры, пытаясь отыскать в них место для другого, — и находили. Под утро оставалось лишь два пути развития событий. И Бенни выбрал тот, что ему показался правильным, хоть это и было нелегко. Он попрощался, пообещав, что они снова увидятся в воскресенье вечером, сел в машину и покатил домой на Бруммаплан, распевая во всю глотку: «I can't help falling in love with you» [35].

Так что Бенни был не в том настроении, чтобы жаловаться или хотя бы заметить плачевное состояние моста тем воскресным утром. Для него это был мост, ведущий в рай, к любви!

Он почти переехал его, в десятый раз затянув припев, когда вдруг какая-то фигура в голубом выскочила на дорогу прямо в свет его фар.

Он успел подумать: «Только не тормозить!» — отпустил педаль газа и крутанул руль влево, когда между ним и пешеходом оставалось не более пяти метров. Он разглядел голубую рубаху и пару белых ног, прежде чем машина врезалась в бетонное ограждение между рядами.

У него заложило уши от скрежета, когда машину протащило вдоль ограждения. Боковое зеркало отломилось, а водительскую дверь вмяло аж до самой ноги, прежде чем машину швырнуло на середину дороги.

Он попытался выровнять руль, но машину вынесло на противоположную сторону, и она въехала в пешеходное ограждение. Второе зеркало оторвалось и полетело на обочину, отражая огни моста на фоне неба. Он осторожно затормозил, и на следующем витке машина выровнялась, лишь слегка коснувшись ограждения.

Метров через сто ему удалось остановиться. Он выдохнул, посидел со включенным двигателем, положив руки на колени. Во рту ощущался привкус крови — он прокусил губу.

Что за сумасшедший?

Он посмотрел в зеркало заднего вида и в желтоватом дорожном освещении разглядел фигуру человека, как ни в чем не бывало ковылявшего посреди дороги. Его охватила ярость. Сумасшедший не сумасшедший, но надо же и меру знать.

Он попытался открыть водительскую дверь, но у него ничего не вышло. Замок заело. Он расстегнул ремень безопасности и перелез на пассажирское сиденье. Прежде чем выбраться из машины, он включил аварийку. Затем встал возле машины, сложив руки на груди, и принялся ждать.

Теперь он увидел, что человек, бредущий по мосту, был одет в один лишь больничный балахон. Босые ноги, голые ляжки. Интересно, удастся ли ему что-нибудь втолковать.

Ему?

Человек приближался. Ноги его месили грязь, и он шел, словно невидимый поводок неуклонно тащил его вперед. Бенни сделал шаг ему навстречу, но остановился. Неизвестный был уже метрах в десяти, и тут Бенни ясно различил его... лицо.

Бенни судорожно задышал, опершись на машину. Затем быстро забрался через пассажирское сиденье в салон, включил первую передачу и сорвался с места, так что из-под задних колес полетели брызги слякоти прямо в... это существо на дороге.