Мент, меч и муж - Малахова Валерия. Страница 2

А вот теперь я бы не отказалась узнать, за какие ниточки можно дергать. А за какие – ни в коем случае. И как отличить первые от вторых. И где их искать. Хоть первые, хоть вторые. Потому как дело ясное, что дело темное.

Но внеочередное представление к очередному званию отрабатывать надо. И что так будет, я знала с самого начала. Не знала только, какой «глухарь» навесят лично на меня.

Если бы знала – все равно бы согласилась. Кто не рискует – тому до смерти в лейтенантах сидеть.

О том, что рискующих иногда гонят в шею поганой метлой, я старалась не думать.

Итак, Яночка, то есть я, выразила пусть и не горячее, но желание пообщаться с Ником по поводу Болика Ковалева, которого шестнадцатого апреля сего года видели в обществе Васильева Николая Гавриловича два свидетеля, пожелавшие остаться неизвестными. Не дураки свидетели. Интересно, на конкурента бочку катят или в самом деле видали? Мурчалло информаторов не выдаст, когда не надо, он у нас прямо Зой Космодемьянский в погонах…

Ник жил на Слободке, в частном доме. Вообще, Слободка часто именовалась в неофициальных разговорах Заботкой – развалюхи-«коммуналки» (длинный дом, в котором каждая семья занимает комнату и кухню с отдельным выходом; всего таких клетушек до двенадцати), конопля на огородах, в трех-четырех киосках выторг водки запредельный, а кому не хватает – те бегают в двадцать третий дом, шестую квартиру, к Зин Сергейне… можно еще к баб Ксене, но у нее дрянной самогон, старая она уже, следит плохо, а внучка сидит… Ходить по Слободке ночью – занятие для экстремалов, которым надоела жизнь, но продать ее хочется дорого. Патрули на ночные вызовы отсюда и не реагируют. Мне жизнь еще не надоела, посему к Нику я направилась с утра, пока обитатели этой милой части города храпят после ночного загула или (маловероятно, но все же…) отсыпаются на рабочем месте.

Однако на Слободке тоже есть квартал двух-трехэтажных дворцов. Меня всегда интересовало, зачем люди строятся тут, ведь даже полному ослу ясно: отупевший наркоша не разбирает, к кому лезет. Стало быть, стоимость охраны перекроет выгоду от низкой цены на землю. Ладно, цыганский барон Бакс, мимо краснокирпичного домины которого я только что прошла, – у него во дворе и днем и ночью толчется десяток-другой ромалэ. Но, скажем, заместителю мэра-то на кой сдалось тут строить? Результат: семь заявлений с начала года. Вот уж, воистину, не введи во искушение малых сих…

Среди этих махин с позолоченными крышами дом Ника выглядел скромненько. Одноэтажный, серый, обнесенный деревянным забором… даже собаки нет, что для частного сектора вообще странно. Казалось бы – заходи кто хочет, бери чего надо. А не воруют. Или воришки исчезают так же бесследно, как в свое время попытавшийся обложить антикварную лавчонку данью Гриша Вороной.

Я подошла к забору, нажала на кнопку звонка. Работает или нет? Тишина – гробовая, тьфу-тьфу-тьфу… Еще раз позвонила, еще – никакой реакции. Толкнула калитку, та открылась.

Ну что, вперед? Уж больно не хочется приходить сюда вечером. Казенный у меня только пистолет, а совсем не жизнь. Даже мундир – и тот шитый за собственные деньги…

Посыпанная мелким гравием дорожка вела к просторной веранде. На веранде – никого. Ладно, допустим, звонок не работает, но стук в дверь услышать можно?

Как выяснилось, нельзя. То ли Ника действительно нет дома, то ли он не снисходит к посетителям.

Ладно, я не гордая. Обстучу для верности все окна.

Ого, а третье-то – нараспашку! Ветерок лениво поскрипывает рамой – картинка просто идиллическая. И сулящая большие неприятности. Распахнутые настежь окна в отсутствие хозяина на Слободке могли свидетельствовать лишь об ограниченном количестве ситуаций – причем полная задница подразумевалась во всех случаях. Итак, ограбление или убийство?

Я заглянула в комнату. Мать-перемать! Бурые пятна на подоконнике, в глубь дома ведет прерывистая красная дорожка… Надо вызывать наряд.

Мобильный выбрал именно этот момент, чтобы сдохнуть, и веселой мелодийкой меня об этом оповестил. Ну что за чертовщина – заряжала же вчера вечером! Или не вчера?.. Ну уж не позже, чем позавчера, а обычно его хватает на четверо суток!

Ладно, у Ника точно есть телефон. А если я потрачу время на поиск исправной телефонной будки (на Слободке… смешно!), то кому-то, возможно, уже не понадобится помощь. В принципе кому-то она может не понадобиться уже сейчас… или понадобиться, но не врача, а патологоанатома… короче, Склифософская!

Вот так я и осуществила незаконное проникновение в жилище. Через открытое окно. При этом меня наверняка видела и запомнила куча народу: те же ромалэ мундир засекут, даже если его под паранджу спрятать, а на дворе июль месяц, посему и завалящей кофты поверх не наденешь.

Поскребла пятно на подоконнике. Надо будет отдать на экспертизу. А как объяснить происхождение вещдока?.. А никак не объясню, сердито подумала я. Разорю Мурчалло на бутылку коньяка – это иной раз получше всяких объяснений.

Или с Ником что-то случилось, или внутри дома меня ожидает неприятный сюрприз. Хотя кто сказал, что только одно из двух?..

Никто подобного не говорил, поэтому я на всякий случай вытащила пистолет из кобуры. Если кого-нибудь напугаю – извинюсь: скажу, что преследовала труп по горячим следам. Кому надо, пусть проверяет.

Подражать героям американских боевиков и вышибать дверь комнаты ногой, одновременно при этом кувыркаясь, я не стала: плохо себе представляю, как это осуществить технически. К тому же пол неметеный, мундир новый, дверь открывается на себя, а если тут кто и есть, то от ворот он меня уже давно углядел.

Всего в доме было четыре комнаты и кухня. Таинственный раненый побывал всюду – аптечку искал, что ли? Фиг ему: не было тут аптечки. Тут даже особой роскоши не было. Ник жил скромно, чтобы не сказать аскетично. Даже койка живо напомнила мне общаговское прошлое: те самые пружины, та самая то-ли-подушка-то-ли-толстый-коврик… Обои в цветочек, отличаются от комнаты к комнате лишь оттенком. Стол, четыре стула – ну совсем не антиквариат. Плита с газовым баллоном. Блин, Ник тут жил или только был прописан? В холодильнике – два сырка плавленых, один пакет кефира… вчерашнего, стало быть, жил. Только кто? Непочатая бутылка водки в серванте, пыль на книжных полках – а вот книг много, и они действительно старые, эх, если бы не дело, покопалась бы я тут… ничего себе – дореволюционные издания! Но их давно не читали. А на спинке кровати пыли не было, помнится.

Кровавый след шел к стене с васильковыми обоями и там исчезал. Что за фигня, Джульетта?

Интуиция верещала что-то абсолютно невразумительное, но явно советующее убираться побыстрее. Ну как я отсюда уберусь? И телефона не видать…

Ладно, кричать стенке: «Выходи с поднятыми руками, первый – Горбатый!» – я не стала. Вообще, азарт уже захлестывал с головой, организм явно решил выработать адреналину на три года вперед. Потайные ходы в моей милицейской практике еще не встречались. Насколько я помню детективы, в случае если следователь подозревает наличие закрытого прохода при объективном отсутствии внешних признаков такового (мама дорогая, лезут же в голову протокольные фразы!), то нужно жать на все, до чего дотянешься. И ногами топотать: вдруг какая-нибудь половица содержит в себе Тот Самый Механизм?..

Чувствую, выглядела я следующие полчаса как клиническая идиотка. Или как свекровь, проверяющая работу невестки. А почему пыль за шкафом не вытерта? Что значит «не достала»?..

Всего-то и надо было – потянуть за одну из гирек в неработающих часах с кукушкой. Действительно, дверь. Небольшая, чтобы пройти, придется голову наклонить. А как хорошо пригнана – ни щелочки на обоях!

Вниз вели серые бетонные ступени. Так-так-так, это у нас, значит, погреб. На третьей же ступени обнаружились знакомые пятна. Ну правильно, погреб – это там, где погребают… Типун мне на язык!

Лестница привела к еще одним дверям, похоже, железным, украшенным массивным амбарным замком. Ну, это мы запросто. Способность к отпиранию разновсяческих дверей проявилась у меня еще в раннем детстве – лет, помнится, в девять. И почему я выбрала милицию, а не противоположную сторону баррикад? Сама до сих пор удивляюсь. Многочисленные профессиональные знакомства способность лишь укрепили, так что замок не сопротивлялся даже для вида. А что нельзя вот так в чужом доме хозяйничать – так эпизодом в деле больше, эпизодом меньше…