Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. - Цизер Бенно. Страница 25

На следующий день Майеру представилась такая возможность. Вилли как раз проходил мимо него, погруженный в свои мысли.

– Шольц, почему ты мне не отдаешь честь? Ты не желаешь этого делать, да?

Тотчас же он заставил Вилли пять раз подряд отдать ему честь. Вилли был в таком замешательстве, что забыл, что собирался делать до этого.

В тот вечер, когда объявили выдачу пайков, была очередь Вилли. Один из солдат окликнул его:

– Будь другом, Шольц, захвати и наши. Нам сейчас некогда.

Вилли вернулся доверху нагруженный и передал наши пайки и всем остальным отделениям роты. Через минуту мы услышали сиплый голос Майера:

– А где сигареты?

Вилли забыл про сигареты. Не знаю, что он ответил; мы услышали только голос Майера:

– Что? Ничего не получил? Слышать не хочу эту наглую ложь! Ты принесешь сигареты, и в двойном количестве!

Вилли снова пошел к грузовику снабжения, а я последовал за ним. Сержант-снабженец – парень с лицом Щелкунчика и слушать его не хотел.

– Я уже выдал тебе твою норму! В следующий раз будь внимательнее! Проваливай!

– Но он никогда не получал сигарет! – возразил я.

– Пошел вон! – зло проговорил снабженец. – Не твое собачье дело!

Обратный путь был для Вилли как дорога на эшафот. Майер набросился на него с красным от гнева лицом:

– Что за чушь – сержант-снабженец не дал тебе то, что тебе положено? Ты хочешь сказать, что он придерживает сигареты? Почему не отвечаешь, ты, маленький наглец? Держу пари, я знаю, кто их взял! – И после значительной паузы он добавил ехидно: – Эти шельмецы, с которыми ты якшаешься, – Ульмер и другие. Они еще об этом узнают!

Я посмотрел на Францла и отыскал глазами Шейха. Францл не сказал ни слова – просто стиснул зубы, – но Шейх не выдержал.

– Теперь все ясно, – возмущенно произнес он. – Теперь мы покажем негодяю, в чем он зарвался!

Когда Майер увидел, что мы подходим, он сразу же прекратил донимать Вилли. Парень был бледен как смерть.

– Что вам надо? – спросил Майер. – Проваливайте!

Не говоря ни слова, мы развернулись к нему лицом. Затем я спокойно сказал:

– Сержант Майер, я тут случайно услышал, что вы нас в чем-то подозреваете.

А Францл добавил с угрозой в голосе:

– Вы упомянули мою фамилию, как человека, который знает, куда делись эти сигареты.

– А я один из тех шельмецов, с которыми якшается Вилли, – вставил Шейх.

Майер сделал вид, что возмущен.

– Как вы смеете раговаривать со мной в таком тоне? И потом – что тут происходит? Заговор? Я доложу об этом – будьте уверены! А теперь убирайтесь отсюда к черту!

У Францла задергалась щека, и он прошептал:

– А как насчет тех сигарет?

– Вы оглохли? – заорал Майер. – Я сказал вам убираться отсюда к чертовой матери. Я выясню, что стало с этими сигаретами.

– Их взял сержант-снабженец, – сказал я. – Шольц уже говорил вам об этом.

Но Францл больше уже не мог себя сдерживать – он кипел от негодования.

– Мы это выясним обязательно! – вскричал он. – Чертовски подло – бросать на нас подозрение. Вы можете смешивать нас с грязью по службе, Майер, но такое мы не собираемся терпеть!

Майер прижал к бедрам сжатые кулаки и выдвинул свой массивный подбородок.

– Ты сказал смешивать с грязью? Ты в самом деле сказал смешивать с грязью? Кто… Кто когда-нибудь… – Его начинало трясти от гнева.

– Вам чертовски хорошо известно, кто смешивает с грязью солдат, Майер! – сказал Францл. – Или вы забыли об этом маленьком человеке по фамилии Моль? Тогда, в лагере? Вы его затравили, не так ли? Моль на вашей совести, Майер! Но знайте, вам не удастся то же самое сделать с Шольцем!

Майер был вне себя. Он не находил слов; вместо этого он схватил Францла за руки.

– Ты мне угрожаешь? – выдавил он наконец. – Ты, глупый щенок… ты, наглец… ты…

– Уберите от меня свои руки, – спокойно сказал Францл.

– Ты, тупой, маленький сопляк… Я тебе покажу…

– В последний раз говорю, Майер: уберите от меня свои руки!

Но Майер не обращал внимания. Он притянул Францла к себе и стал трясти его, как орешник.

– Ты думаешь, что можешь меня учить, что мне делать и чего не делать? – проревел он.

Резко выбросив кулак, Францл нанес прямой удар справа. Он впечатался в уродливую физиономию Майера, как таран. Ловя ртом воздух, Майер, шатаясь, отступил назад, поднимая для защиты руки. Но Францл не останавливаясь обрушил на него ураган ударов. Майер был ошеломлен и, шатаясь как пьяный, неуклюже пятился назад, пока наконец не упал на колени.

– Ну нет! – воскликнул Францл. – Вставай, Майер! Мы еще с тобой не закончили!

Одним захватом он поднял Майера на ноги и нещадно встряхнул его, как будто был разозлен тем, что задира уклонился от драки. Затем он ударил его прямо в висок. Два парня из отделения Майера наблюдали, в азарте похлопывая себя по бокам. Не нашлось ни одного человека во всей толпе, кто не был бы рад увидеть, что Майер получил по заслугам.

Наконец Майер, шатаясь, отошел и опустился на пол. Он был весь избит. Его мясистое лицо выглядело толще, чем когда-либо.

– Фельдфебель Ульмер позволит себе сообщить сержанту Майеру, что теперь он может идти, – сказал Францл голосом, полным презрения, предусмотрительно вытирая костяшки пальцев о его брюки.

Майер кое-как поднялся, приложил платок к кровоточащему носу и, бормоча угрозы, удалился.

В этот критический момент на сцене появился лейтенант Штрауб.

– Какого черта, что тут происходит? – поинтересовался он.

Я рассказал ему все, что произошло, и он взревел:

– Господи боже мой, детишки, что тут у вас за бардак! Нам только остается надеяться на лучшее. Но пожалуй, Ульмер, сукин ты сын, честно говоря, я не хотел бы быть на твоем месте!

Позднее нас вызвал командир, который смотрел на нас неприязненно. Штрауб был тут же.

– Очень хорошо, Майер, – сказал командир. – Расскажите, пожалуйста, еще раз, что с вами произошло.

Майер доложил несколько глуховатым голосом – его нос был сильно разбит, – но он ни слова не сказал о сигаретах. Велти повернулся к Францлу:

– Что ты можешь сказать, Ульмер?

Францл не проронил ни слова. Он просто уставился на Майера, как будто был готов снова броситься на него. Велти поднялся и сказал:

– Парни, то, что вы натворили – и вы это знаете, – открытый бунт. Фельдфебель Ульмер, оставайтесь пока здесь, вы пойдете со мной в штаб батальона. Остальные пусть ждут в своих отделениях дальнейших распоряжений.

Теперь говорил Штрауб. Он был на стороне Францла: это был один из его лучших солдат и он не мог им пожертвовать. Он допускал, что то, как вел себя Ульмер, заслуживало порицания, но его раздражал Майер. И Штрауб далее рассказал о случае с сигаретами точно так, как изложили его мы.

– Это правда? – строго спросил Велти, явно недовольный тем, что Майер скрыл этот факт.

Майер еще больше вытянулся.

– Господин старший лейтенант, – сказал он, – я только сказал… я имею в виду сигареты, то есть Шольц, я имею в виду… – Потом он приумолк и занялся носовым платком.

– Ставя его под подозрение, Майер, конечно, спровоцировал его, – сказал Штрауб. Он добавил, что Майер не вызывает у солдат симпатию: в его собственном отделении на него часто жаловались.

Подняв голову, Велти отверг это заявление. Непопулярность Майера, сказал он, не меняет того факта, что мы виновны в нарушении субординации или еще худшем. Тем не менее Велти отпустил нас, хотя, конечно, вылил на нас потоки бранных слов, в том числе в адрес Штрауба.

– И не думай, что дело этим и окончится, – закончил он.

Несколько минут спустя мы услышали ужасный шум возле грузовиков снабжения. Мы напрягли слух, и до нас отчетливо донесся голос Штрауба. Такого крика никогда до сих пор от него не слышали. Вскоре после этого показался сержант-снабженец, хмурый и озабоченный, и принес нам причитающуюся норму сигарет.

Как и у всех на фронте, у нас завелись вши. В конце концов мы привыкли к этим паразитам и только изредка устраивали на них облаву. В одном случае нам пришлось кипятить нижнее белье, чтобы уничтожить паразитов. Но у всегда изобретательного Шейха была идея получше. Он попросил у водителя канистру бензина и замочил в нем свое белье. Результат был феноменальный, и после этого мы все последовали его примеру.