Временная ведьма - Милованова Марина. Страница 3

За спиной некоторое время молчали, потом натужно засопели и, наконец, громко, возмущенно запыхтели. Желая усилить эффект, я закрыла лицо руками и ссутулила плечи. Этого зрелища домовой не вынес.

— Ну ладно, — примирительно пробубнил он, обходя меня по кругу и заглядывая в лицо. — Договорились, ты — хорошая. Только не плачь, пожалуйста!

— Ага, не буду. — Я отняла ладони от лица и подхватила пушистый шарик на руки. Уставилась на него во все глаза.

Надо же, я держу на рукахнастоящего домового! Блин, кому сказать — не поверят. И он такой мягкий, теплый, пушистый. Только ругается сильно…

— Поставь меня на пол! Кому говорю, поставь! Где это видано, чтобы домовых, словно котят, тискали? Непорядок! — надрывно вопил шарик, дергая ручками и ножками.

— Придется привыкать. — Спрыгнув с кровати на пол, к нам подошла Маруська, — Дарья у меня любвеобильная.

— Вот ненормальную семейку Мироновна прислала! — вздохнул домовой и неожиданно послушно замолчал.

— Кто-кто? — Я удивленно застыла.

Воспользовавшись моментом, домовой сбежал из рук:

— Не «кто-кто», а Мироновна! Хозяйка моя то есть.

— А-а-а, это та бабулька, которая мне снилась? — догадалась я. — Она еще дыру в потолке головой пробила.

— И ничего она не пробивала, — заупрямился домовой. — Голова не для этого нужна.

— Как не пробивала! Я сама видела.

— Подумаешь, видела она, — съехидничал домовой. — Повторяю: ничего она не пробивала. Просто в нужный момент крыша сама съезжает. И не надо никому ничего пробивать. Понятно?

— Крыша съезжает, говоришь? — Я захихикала. Так вот откуда пошла присказка: «Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша». Догадку следовало проверить. — Слушай, а чем тут крышу кроют? Соломой?

— Обижаешь! — Домовой покачался на ножках, имитируя качание головой. — Какая еще солома? Шифером кроют. И качественным, между прочим.

Ну вот, точно!

— И на место эта твоя крыша когда теперь встанет? — Я перевела взгляд на потолок, — А то как-то неудобно жить с дыркой. Вдруг дождь пойдет или воры залезут? Нужно быстрей плотников нанимать.

— Не нужны мне твои плотники! — Домовой возмущенно подпрыгнул. — Сам разберусь! И воры твои тут тоже не нужны!

Не знаю, что и как он там сделал, но прямо на моих глазах крыша стала абсолютно целой, причем моментально.

— Э-э-э… Ты видишь то же, что и я? — обратилась я к Маруське. — Или у меня галлюцинации?

— Успокойся, нет у тебя никаких галлюцинаций, — Кошка насмешливо прищурилась, — Но советую ничему не удивляться, потому что здесь ты найдешь еще много чего нового и непонятного. Этот мир настолько полон загадок, что просто устанешь удивляться.

Значит, все-таки другой мир…

— Любопытно, откуда ты все это знаешь?

— Ну, пока ты в обмороке валялась, мы с домовым нашли общий язык, — не без гордости сообщила Маруся, — Надеюсь, этому ты не будешь удивляться?

— А-а-а, ну да, ясно… — Я понятливо закивала, — Чему уж тут удивляться, если ты теперь даже разговаривать умеешь. Кстати, в свою очередь, советую воспользоваться моментом и высказать мне все претензии, которые накопились у тебя за время нашего совместного житья-бытья.

— Интересное предложение, когда-нибудь воспользуюсь, — Кошка зевнула, потянулась, вонзая когти в доски пола, а затем посмотрела на меня в упор, подергивая кончиком хвоста. — Но на данный момент, вынуждена тебя разочаровать, претензий у меня не накопилось. Вообще, думаю, мне с тобой повезло: не ругала, не била, «Вискасом» не травила, мясо давала, молоко наливала.

— Ой, слушай, ты меня уж совсем идеальной не делай! — Я смущенно потупилась, — Сухим кормом я тебя все равно иногда кормила.

— Ну да, помню. — Маруська потешно сморщила мордочку, — Заграничный, суперпремиум-класса, с кучей витаминов и травяными добавками.

— А ты откуда знаешь? — Я пораженно уставилась на кошку.

— Ну-у, во-первых, я его ела. А во-вторых, видела, как ты часами просиживала в Интернете, выбирая эти самые корма. Так что успокойся, я не в обиде!

— Слушайте, — встрял в наш разговор домовой, — Раз никто ни на кого не в обиде, может быть, поедим?

Маруська вышла в соседнее помещение вслед за лохматым шариком. Я же еще некоторое время провела сидя на полу, сосредоточенно вспоминая, чего еще такого могла насмотреться любимица в Интернете с моей легкой руки. И стоит ли за это краснеть.

ГЛАВА 3

Несмотря на вредный характер, угощенье домовой собрал на славу. Еды хватило бы на роту солдат или ораву вечно голодных студентов. Одной только квашеной капусты стояло четыре вида. Еще были грибочки, огурчики, блюдо жареной рыбы (когда только успел!), блинчики, пирожки с брусникой, лукошко малины и кувшин молока. Причем настоящего, а не того подобия, что в магазинах продают.

Не помня себя от восторга, я воздала должное восхитительным кушаньям и теперь уминала уже пятый по счету пирожок. Молоком поделилась с Маруськой, оставшуюся часть забрала себе. Лопну, но из рук не выпущу, пока не допью.

Наконец отставив в сторону пустой кувшин, с ощущением полного блаженства привалилась к стене и уставилась в приоткрытое окно. Теплый воздух радовал ароматом трав и цветов, легкий ветер доносил далекий лай собак, кудахтанье кур и редкое мычание коров. Сейчас я чувствовала себя так, словно вернулась в далекое детство и приехала к бабушке в деревню на летние каникулы. Кстати, о бабушке…

— А где бабулька? — полюбопытствовала я у домового, подтягиваясь на лавке и принимая ровное сидячее положение, что с набитым животом было довольно трудно, — Как-то некрасиво получается — мы наелись, не дождавшись хозяйки. Сейчас она придет и начнет ругаться. Или, еще хуже, обидится.

— Не придет она. — Домовой вздохнул. — Теперь ты за нее. И ешь очень мало. Непорядок. Смотри, сколько еды осталось!

— Как так не придет? Что значит «я за нее»? — Услышанное заставило меня подскочить, несмотря на набитый живот. — Что все это значит?!

— Не кричи, — Домовой опять вздохнул. — И чего ты такая шумная! Все очень просто: Мироновна не придет, потому как умерла она, а ты пришла на ее место. Вот и все.

— Ни на чье место я не приходила! — возмущенно завопила я. Потом осеклась. Замолчала. Встала из-за стола, прошлась по комнате взад-вперед и повернулась к домовому: — Она действительно умерла? Но во сне я ее видела очень даже живой. И зачем ей я?

— Не знаю! Чего пристала? Сама у нее спроси, если так интересно. Кошмар ты сущий, а не преемница! Не ешь, кричишь, обзываешься, да еще с вопросами глупыми пристаешь! — Домовой запыхтел, словно самовар, слез с лавки и потопал к печке.

Вот теперь мне стало по-настоящему обидно. Я никого не просила выдергивать меня из привычной жизни, и не моя вина, что я многого из происходящего не понимаю. Мне, может быть, вообще спасибо нужно сказать за выдержку. Любая другая на моем месте уже давно бы в истерике билась, требуя вернуть ее обратно. Я же сохраняю ясность ума и относительное спокойствие. И вообще, моей жизнью распорядились без моего ведома, и я же еще виновата?

Едва сдерживая злые слезы, я прошла в другую комнату и легла на кровать, отвернувшись к стене. Некоторое время в душе еще бушевала обида, а затем незаметно подкрался сон.

Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Раскрыв глаза, я обернулась, а затем села на кровати, удивленно потирая глаза.

— Вставай, поговорить надобно, — велела мне уже знакомая старушка. Выглядела она при этом совершенно живой и настоящей.

Я послушно слезла с кровати, одернула пижаму и обула тапочки. Вышла в соседнюю комнату. Старушка сидела за столом. Перед нею горела большая свеча, а за окном сгущались сумерки. Ни Маруськи, ни домового видно не было. Я осторожно села напротив, косясь по сторонам в поисках ухвата.

— Ну здравствуй, Дарена! — улыбнулась старушка.

— Здравствуйте. Только меня Дарьей зовут вообще-то, — поправила я.

— Знаю, только мне так больше нравится, — кивнула старушка. — А я Мироновна.