Принц Вианы - Старицкий Дмитрий. Страница 56

Выехав наконец-то из узких ущелий защищенного стенами города на предзамковую площадь, а скорее — широкую набережную замкового рва, поразились мощностью этих укреплений из темного гранита. Жаль, что в моей истории этот замок сдали французскому королю без боя. Сколько средств и труда ушло напрасно!

Шириной эта набережная у рва метров двадцать — двадцать пять. Никакой растительности на ней не осталось, даже самый маленький кустик безжалостно вырублен. А вот сам ров — намного шире, чуть ли не вся сотня шагов: на выстрел из арбалета с уверенным поражением. Ров заполнен водой из соединяющейся с ним реки. Стенки рва со стороны города облицованы гранитом с небольшим наклоном, а стены и башни замка уходили в воду отвесно.

Барбакана перед мостом не наблюдалось. Двухсекционный мост с деревянным настилом начинался прямо с набережной и не имел ограждения. Со стороны города он был стационарный на каменных быках, а около замковых стен — подъемный, возносящийся в нишу между двух толстых круглых башен, охраняющих ворота. Между башнями — надвратное укрепление.

Сейчас мост был опущен.

При приближении к мосту нашей кавалькады один копейщик в воротах резко развернулся и побежал внутрь замка. «Махальный, — догадался я. — Знать, встречу меня, любимого, здесь готовили заранее. Одна надежда на то, что и герцог Бретонский и гостящий у него герцог Орлеанский Пауку как бы ни разу не друзья в создавшийся политический момент…»

Наши кони дробно застучали подковами по толстым доскам моста и без препятствий вынесли нас через воротный туннель в просторный замковый двор, отсыпанный толстым слоем чистого белого песка. Ну ваще… Принимают на высшем уровне. Это сколько же народу пласталось на таких плоскостных работах? Сначала все убрать и вывезти, а затем привезти новый песок и рассыпать равномерным слоем на такую большую площадь…

На правой от ворот стороне стояла трехэтажная капелла, судя по кресту на ее крыше. А еще дальше вознесся на пять этажей белоснежный герцогский замок, построенный тупым углом, с узкой сдвоенной башенкой в соединении корпусов-крыльев. В правом корпусе высокое — на второй этаж — крыльцо с двумя спусками. Напротив дворца — четырехэтажные казармы гарнизона. В остальном просторный двор замка — пустой.

Когда мы подъезжали к герцогскому дворцу — иного слова и не подобрать, настоящий дворец, не носящий никаких функций укрепления, — то на крыльцо со второго этажа, спустившись немного по левой лестнице, неторопливо вышли три персевана [198] в коротких плащах герольдов. Вознесли к губам настоящие серебряные фанфары с развевающимися лентами и гербовыми штандартами Бретани, Наварры и Фуа. Ну и попали мы, «под панфары»… Трижды сыграли они для нас характерными мажорными звуками сигнал, отдаленно напоминающий «Слушайте все». То ли в нашу честь, то ли оповестили хозяев, что гости уже приперлись.

Из темной арки под крыльцом выбежали десятка два герцогских конюхов, которые моментом расхватали под уздцы наших лошадей.

Мы спешились.

Я, дон Саншо, наши пажи и шевалье д'Айю прошли к крыльцу с правой стороны, оставив наших стрелков общаться с конюхами.

Поднял голову и увидел стоящую на самом верху лестницы женщину в длинном парчовом одеянии и плоском головном уборе, закрывающем уши по самую шею, богато расшитом крупным жемчугом. Плечи ее скрывала пелерина из горностая. У ног ее стояла худющая гладкошерстная и длинномордая борзая пепельного окраса, с любопытством поглядывающая на нас сверху.

«Грейхаунда [199], наверное, англичане подарили, когда женихались к малышке Анне, — подумалось мне мимоходом. — А хозяйка собаки — это вряд ли кто другая, как не моя новообразованная тетя Рита. Кто еще из людей ее уровня выйдет встречать гостей без свиты, если только гость — не близкая родня?»

Поднявшись до середины лестницы, мы остановились, и я обратился к хозяйке:

— Дорогая тетя, позвольте вам представить моих благородных спутников: дона Саншо, инфанта Кантабрии; моего верного вассала — шевалье д'Айю из Фуа; а также дамуазо Филиппа из Фезансака — моего эскудеро, и дамуазо Энрике из Сантандера — пажа дона Саншо. — Друзья, это моя тетя — ее светлость Маргарита де Фуа, дюшеса де Бретань.

— Иди ко мне, несносный мальчишка, я обниму тебя. Годы идут, а ты все такой же баловник… — Улыбающаяся женщина распахнула руки для объятий. — Хоть и любящая тетя у тебя оказалась на последнем месте в моем же городе, — попеняла мне тетка, крепко при этом обнимая. — Ты вырос, Франсуа, совсем мужчина стал. Красавец. Не зря тебя кличут Фебом. Повезло Наварре, что у нее будет такой рей [200].

Отпустив наконец мою тушку после троекратного поцелуя, герцогиня обратилась к моей свите.

— Ваша светлость, — отвесила она дозированный поклон дону Саншо.

Ответный почтительный поклон инфанта. Чуть ниже, чем тетин. И ответное приветствие:

— Ваша светлость.

— Мон сьеры, — общий тетин поклон: так, слегка, — прошу вас посетить мое скромное жилище.

И повернувшись, вошла в двери, которые перед ней раскрылись как автоматические.

За ней и мы прошли во дворец под звуки фанфар, которые снова затрубили.

А красивая у меня тетя. И молодая. На вид и не дашь больше двадцати.

Дорогая редакция, я худею…

Я ее уже хочу.

Парадный прием тетя скомкала. Все свелось к формальному представлению нам ее фрейлин и ближников, которых было на удивление немного. Ларчик открывался просто — здесь гостит герцог Орлеанский и большинство придворных сопровождают герцогов на охоте. И Бретонского дюка, и Орлеанского. С ними же развлекается стрельбой фазанов и граф де Вертю — герцогский бастард, который вполне уютно себя чувствует в доме своего отца, при отсутствии у Франциска Второго законных наследников мужского пола.

Кульминацией торжества был показ мне моих кузин. Первой вынесли трехмесячную графиню Изабеллу д'Этамп, которую мне дали на минутку подержать из рук ее кормилицы. Обычный краснорожий запеленатый младенец, сыто лупающий на окружающих светлыми глазенками. Младенец как младенец — я в них, откровенно говоря, ничего не понимаю, а держать на руках и вовсе боюсь. Слава богу, меня от этой участи графинюшкины кормилицы быстро избавили.

Вторую тетину дочку, юного ангелочка, в тронный зал привела за ручку дородная нянька. И представили мне четырехлетнюю Анну, графиню де Монфор, которую, несмотря на младенческий возраст, уже засватали за наследника английской короны.

Анна сделала мне вполне правильный реверанс, хотя смотрелось это забавно для такой крохи, и выдала хрустальными колокольчиками заученную наизусть фразу:

— Я счастлива видеть вас у себя в гостях, мой дорогой наваррский кузен.

Я взял это запакованное в парадные одежды маленькое тельце в руки, поднял на уровень глаз, слегка подбросил к потолку, вызвав задорный детский смех, и, чмокнув кузину в щеку, поставил на пол.

— А ты красивый, — заявила Анна, — мне такие мальчики нравятся.

— Не сравниться мне с тобой в красоте, Анна. Быть тебе королевой, — сказал я девочке. — А если захочешь, то станешь и императрицей всего христианского мира.

— Я буду бретонской дюшесой, как мама, — строго сказала девочка и даже ножкой притопнула.

И так это чопорно у нее получилось, что вызвало у всех окружающих непроизвольный смех, разрядив строгую атмосферу официального приема.

Сидящая на троне тетя просто цвела, когда демонстрировала мне своих крошек. И явно хвалилась детками на вырост, чтобы я тоже мог хвалить ее дочерей в местах их потенциального замужества.

Когда девочек увели, мажордом всех пригласил к столу.

В обеденный зал я шел, держа на вытянутой руке тетину ладонь.

За нами сарабандой потянулись и остальные присутствующие в тронном зале.

— Как твое здоровье? — тихо озаботилась герцогиня, чтобы остальные не слышали этого вопроса.