НЧЧК. Командировка - Астахова Людмила Викторовна. Страница 19

Где же тот страх, то молчание, что я чуяла совсем недавно? Где тяжесть? Ушла… Странно, так странно это… но теперь разве я должна анализировать? Я ошиблась там, по дороге, приняв собственный непокой за окраску ментального фона. Я больше не боюсь – и в лесу страха нет тоже…

Я вдруг поняла, что если бы у меня был выбор, я бы хотела уйти именно здесь. Этот уголок Леса дышал покоем и… жизнью. Здесь не было места страху, ярости, страсти, ненависти. Здесь была жизнь, мирно спящая до поры…

А вот смерти здесь не было вовсе. Я замерла, досадливо морщась. Несчастный эльф погиб именно здесь? Это точно? Потрясла головой, не замечая, как начинаю слепо кружить на этом пятачке, словно вынюхивающая след ищейка. Что-то не так… нет, не может быть, чтобы здесь произошло убийство! Здесь не пахнет насилием и болью! Здесь – лишь сон и возрождение… Как чудесно.

Закрыв глаза, я остановилась меж двух деревьев и коснулась ладонью одного из стволов. Ясень был теплым, теплым… хотелось прижаться к нему щекой и потереться о кору, тихо мурлыкая. Обхватить его руками и застыть… заснуть… заснуть…

– … удалось обнаружить?

Я отреагировала на то, что прежде казалось мне лишь каким-то далеким, отчасти враждебным рокотом. Оказывается, это голос? Его источник виделся каким-то темным, холодным и… острым пятном среди золотистого мягкого света этого места. Что за нелепое колючее создание, откуда оно взялось?

Я моргнула раз, другой – и поняла, что ко мне, вообще-то, обратились с вопросом. А, да это же наш доблестный милорд! Отчего-то он смотрелся здесь и сейчас не более уместно, чем какое-то подземное существо, выползшее на свет. Неприятное зрелище. Хладнокровная жесткая… тварь, вроде дровского боевого ящера. Но я его не боюсь. Я вообще ничего не боюсь… мне нечего бояться здесь.

– Леди Анарилотиони, вы оглохли? Мы тут уже полчаса. Вы обнаружили хоть что-нибудь?

– Убийство точно произошло именно здесь? – ответила я вопросом на вопрос, повернувшись ко гному. – Вы уверены, что это было на этом месте?

– Чего? – Зарин выпучил глаза. – Леди, здесь лежал труп со свернутой шеей!

– Хм… – Я покачала головой. – Странно. Видите ли, любое подобное действие – в нашем случае, убийство – оставляет определенный след в, скажем так, эмоциональном поле. След насилия, боли, смерти, активных действий убийцы, наконец…

– Ближе к делу, сударыня, – холодно прервал меня Эринрандир. – Не надо цитировать нам учебник.

Я выгнула бровь и поморщилась.

– Ближе так ближе. Здесь нет следов насильственных действий одного живого существа по отношению к другому. Ни в ментальном поле, ни в эмоциональном. Здесь вообще нет следов насильственной смерти. Поэтому я повторяю вопрос – вы уверены, что убийство произошло именно здесь?

– Это подтверждают результаты экспертизы. А ваши… видения не подтверждены пока ничем.

Гном мудро помалкивал, только головой вертел между мной и эльфом.

– Ну что ж, – я пожала плечами, – получается тогда, что либо наш труп умер здесь сам, естественным путем, либо убийца не оставил никаких не-вещественных следов. Либо я недостаточно компетентна, чтобы это обнаружить.

– Вещественных тоже не оставил, – тихонько буркнул себе в бороду Зарин.

– То есть вы беретесь утверждать, – с ледяной издевкой процедил Эринрандир, – что жертва сама свернула себе шею, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений?

– Вы это сказали, не я, – чуть поморщившись, я ответила так равнодушно и спокойно, что сама себе удивилась. – Мне более нечего добавить. Разве что, – я отвернулась и продолжила уже тише, скорее для себя, чем для них, – разве что мне стоит тут задержаться. Или прийти еще раз? Так, чтобы не было… отвлекающих факторов… Хм… – я забормотала еще тише, забывая о слушателях: – В третьем диапазоне пси-волна нестабильна, возможно, если отсечь помехи…

– Пошли отсюда, – встрял Зарин. – А то «Елочки» закроются. Леди, вы идете?

– А? – Я натолкнулась на раздраженный и нетерпеливый взгляд напарника и вяло удивилась его агрессии. Что это с ним? – Идите-идите, я сейчас…

– Лейтенант Анарилотиони, следуйте за мной. Немедленно, – прошипел Эрин.

Злится… Странно. С чего бы это? Почему-то теперь мне наша стычка по дороге сюда казалась какой-то поразительно мелкой и несущественной. Идти за ним следом категорически не хотелось. Я бы лучше еще немного побыла здесь… послушала, что скажет мне этот спящий, но удивительно чуткий, дивный лес… Крайне неохотно, ощущая почти физическую боль от расставания с этим местом, я все-таки подчинилась. Ничего, я еще найду время, чтобы вернуться сюда. Обязательно.

На обратном пути к машине Зарин сын Иприта делился с Эрином своими впечатлениями от предыдущих визитов в профилакторий. Надо сказать сразу, впечатления гнома отличались противоречивостью и неоднозначностью. И чем больше он рассказывал, тем сильнее Эринарандиру хотелось самому узреть сей… паноптикум. Имея самые скромные для эльфа магические способности, которые капитан ап-Телемнар никогда, как следует, не развивал, он все же оставался представителем одной из Волшебных рас, а потому чисто гипотетически рисковал однажды очутиться в подобном заведении в качестве пациента. Так что совсем неплохо было бы ознакомиться заранее.

На старом проржавевшем указателе перед полустершейся надписью «Елочки» кто-то нарисовал большую букву «Т» ядовито-зеленой краской. Ничего удивительного, подростки всех рас во все времена мыслят примерно одинаково и все, как один, полагают подобную выходку удачной шуткой. Зарин хмыкнул, но Эрину было не смешно. Куда подевался весь его утренний оптимизм? Уморен одной вредной эльфийской девой. Руль не слушался, плечи ломило от усилий его удержать, и в целом навалилась такая темная усталость и глухое саднящее раздражение.

Вид высокого кованого забора навевал мысль об томящихся за его чертой изможденных и несчастных узниках, а вовсе не о скором и безболезненном излечении от магического запоя. Оставив машину возле будки охраны, энчечекисты вынуждены были еще пятнадцать минут идти по широкой аллее, засаженной по обеим сторонам вековыми ёлками. И под каждой из них Эрину мерещился безымянный могильный холмик. По газонам бродили жирные вороны, а чуть вдалеке виднелись одинаковые одноэтажные жилые корпуса. Если ко всем удовольствиям добавить накрапывающий дождик из внезапно набежавших, откуда ни возьмись, туч, то надо ли объяснять, насколько неуютно чувствовал себя доблестный рыцарь-энчечекист и, по совместительству, сексуальный маньяк? Мало того, административное здание пряталось среди небольшого, но очень мрачного ельника, и выглядело так, словно еще вчера здесь приносились кровавые жертвы. Крашенные в грязно-желтый цвет стены до середины первого этажа поросли рыжеватым мхом, вход охраняли какие-то жуткие каменные монстры, исполняющие одновременно функцию колонн, поддерживающих ложный портик. Присмотревшись к ним получше, Эрин сделал еще более неприятное открытие – на поверку монстры оказались… муженщинами. По-другому и не скажешь. Каменная набедренная повязка явно прикрывала что-то опасное для общественной морали, а на мускулистом торсе красовались две пары грудей. И это при том, что нижняя часть лица скульптуры была женская, а верхняя – рыбья. Монстры пучили безумные глазищи и были с ног до головы забрызганы чем-то… очень похожим на кровь.

– Кетчуп, – сдавленно молвил Зарин, мазнув пальцем по ближайшей к нему застывшей капле.

Энчечекисты поднялись по растрескавшимся ступенькам на высокое крыльцо, и оказалось, что массивная дверь заперта изнутри. Звонка же, как такового, к ней не прилагалось.

Эрину и Зарину пришлось стучать не меньше четверти часа, прежде чем внутри заскрежетал замок, а следом за ним – как минимум дюжина засовов.

– И кто там?

– Свои! – гаркнул гном. – НЧЧК! Открывайте!

За дверью сдавленно пискнули и поспешили выполнить приказ сына Иприта. На пороге стояла глазастая, похожая одновременно на карася и мышь-песчанку, наяда в полосатой юбочке и желтом свитерке.